– Я хотел кое-что обсудить. Тот заем был подтвержден третьего июня. Это значит, что бланки прислали к нам домой и тот, кто их подписал, смог их получить без нашего ведома.
– Так, – согласилась она. – И как ты это объясняешь?
– Ну, мне стало интересно, чем мы занимались третьего июня.
– Я возьму календарь.
– Я уже пробовал. Там ничего не записано.
– Я все равно посмотрю, – возразила она. – Может, что-нибудь вспомню. – Вернувшись к телефону, она сообщила: – Это было до того, как я начала работать в баре. Значит, большую часть времени я проводила дома.
– Верно…
– Когда приходил почтальон, что бывало не так уж часто, он просовывал почту в щель под дверью, а если я занималась ремонтом, стучал в окно, – рассказала Габи.
– Почему?
– Ну, примерно неделю главный вход был заколочен, потому что я сняла дверь с петель. Мне нужно было ее отремонтировать и поставить на место, прежде чем начать красить.
– Значит, он обычно стучал в окно и отдавал тебе письма из рук в руки?
– Да.
– А что происходило, если тебя не было дома?
– Я выставляла почтовый ящик перед домом, чтобы он мог оставить корреспонденцию.
– А-а, – протянул я. – Тогда любой мог запросто украсть наши письма.
– В общем, да, – согласилась она. – Для этого достаточно было изучить наши привычки. Но ты выяснил, что были взяты два займа. Значит, они рассчитывали на то, что два раза смогут перехватить почту.
– Я не уверен, что во втором случае бланки тоже пересылали по почте, – заметил я. – Возможно, кто-то все сделал, лично заехав в банк. Как часто почтальон оставлял письма в ящике перед домом?
– Несколько раз. Сейчас я вспомнила, что он стучал в окно только однажды, – сказала она. – Но мы живем за границей, и нам нечасто приходят письма, верно? Думаю, пару раз почтальон оставлял их в ящике перед домом.
– Наверное, с точки зрения маньяка, самым худшим было то, что мы получим письмо о неизвестном нам займе и выбросим его в мусорную корзину. Но все равно концы с концами не сходятся.
– Почему?
Вряд ли я мог произнести вслух, что наиболее реальным объяснением было то, что она сама оформила заем.
– Сам не знаю.
В тот день на работе меня посетил полицейский.
– Менеджер по хозяйственной части?
– Да, – ответил я.
– Сальвадор Гонгола?
– Да.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – сказал он. – Меня зовут Хуан Паирнес.
Полицейский был из тех людей, у которых вошло в привычку дотрагиваться до любой мебели, мимо которой он проходил, иногда прикасаясь кончиками пальцев, а иногда похлопывая ладонью, как делают люди, которые решают в магазине, какой гарнитур выбрать.
Он был хорошо одет. Костюм не слишком дорогой, но сшит так, что его можно долго носить.
Чтобы подстраховаться, я решил попросить у него удостоверение, и он опустил руку в карман пиджака. Извлеченный им значок помещался в потертый пластиковый футляр, который он распахнул с большой гордостью. Я предполагал, что увижу блестящую металлическую бляху, сделанную из какого-нибудь тяжелого металла. Возможно, с американским орлом и надписью «ЛАПД» – «Лос-Анджелесский полицейский департамент». На самом деле значок оказался потрепанным куском пластмассы, на котором серебряными буквами было написано слово «ПОЛИЦИЯ». Я испытал некоторое разочарование.
– У нас есть основания полагать, что убита ваша сотрудница.
Я сделал вид, что насторожился.
– Сеньора Олая Мухика.
– Олая? – переспросил я. Я выбрал озадаченный тон, отказавшись от стиля «Скажите, что это неправда, инспектор!».
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Ну, сегодня на работе ее не было, значит, вчера, – ответил я. – О, подождите, нет, нет, позавчера.
– Вы ждали ее сегодня?
– Да, но у нее много различных обязанностей. Иногда она проверяет объект в Памплоне. Хотите, чтобы я позвонил и выяснил? – спросил я.
– Нет. Она мертва.
– Боже. Как это случилось?
– Это очень жестокое убийство, некий публичный вызов, поэтому мы считаем, что оно имеет отношение к сепаратистскому движению. Возможно, она была информатором, которого казнила ЭТА.
– Правда? – Я искренне удивился.
Этот полицейский явно работал по методу «делишься слухом, чтобы получить в ответ что-то свежее». Или просто был болтлив.
– Я знаю наверняка, что она сообщила моему коллеге о людях, использующих здесь оружие, – сказал он.
– Но я слышал, что она сама входила в ЭТА.
– Вероятно, такой была официальная версия и в нее должны были верить большинство полицейских. Мы не могли никому доверять и допустить, чтобы рядовые полицейские знали о ее работе осведомителем.
– Вполне разумно.
– Но несмотря на то, что я сказал, очень вероятно, что ее убийство не имеет никакого отношения к ЭТА, – заявил он.
– Неужели?
– Мы только и слышим об ЭТА, но вы когда-нибудь, хотя бы однажды, сталкивались с их реальными действиями?
– Но в газетах все время о них пишут…
– А, в газетах, – повторил он. – Оставим в стороне разговоры, вы лично были свидетелем того, что они делают, если не считать нелепых граффити на стенах? Лучше обратить внимание на охранников и их оружие, на подобные странности.
Я был в замешательстве и не знал, как реагировать. Признал ли я, что был в курсе, но не сообщил об оружии? Если Олаю беспокоили охранники, почему она не поделилась со мной? Или она старалась завоевать их доверие, которое можно было потерять, если бы заметили, что она мне помогает?
– Знаете, у нее была теория, – продолжал инспектор. – Вы прокладываете суперпровод, верно?
– Первый в Европе.
– Она говорила, что для его охлаждения используется специальный газ, да?
– Да, – кивнул я. Я не понимал, куда он клонит.
– Ее теория заключалась в том, что террористическая группа может подменить обычный газ на взрывчатый. Газ закачают внутрь, и он проникнет на многие километры, а потом его подожгут или он сам взорвется, когда нагреется до определенной температуры.
– Значит, все же речь идет об ЭТА? – спросил я. – Но не думаю, что подобное можно проделать с суперпроводом. – При одной мысли о такой возможности я похолодел.
– Эту версию нужно рассматривать в первую очередь, – торжественно заявил полицейский. – В конце концов, это была теория Олаи. А теперь она мертва.
Я мучительно соображал, как далеко уже продвинулся суперпровод. Можно ли было его использовать, чтобы взорвать целый городской район? А что насчет суперпровода в США? Террористы обожают совершать подобные безобразия, оставляя следы на карте мира. Большое событие, которое войдет в историю; оно всколыхнет общественное мнение и заставит власти реагировать. Полицейский попросил у меня номер телефона, я дал. Затем он записал в моем блокноте свое имя и номер телефона, и я решил, что это хороший знак.
– Вы, конечно, понимаете, что если это окажется ЭТА, нам придется действовать очень жестко, – сообщил он.
– Но они и хотят добиться от вас жесткой реакции, – заметил я. – Тогда они убедятся, что достигли цели.
Он смотрел на меня так, будто считал очень глупым.
– Мы не можем игнорировать то, что они делают с нами, – заявил он.
Когда он ушел, я долго смотрел в пространство.
Я старался все проанализировать. Если Олая была права и ЭТА имела свои виды на суперпровод, то, вероятно, они хотели устранить нас с Олаей. Ведь именно мы отвечали здесь за безопасность. Я не имел понятия, можно ли вызвать общий взрыв, используя наши коммуникации. Все зависело от того, что они планировали закачать вместо нашего охладителя. Меньшее, чего они достигнут – уничтожение самого суперпровода, и это само по себе уже могло бы их удовлетворить. По максимуму они были в состоянии уничтожить город.
Возможно, их стратегия была нацелена но то, что я уеду обратно в Англию. Но как тогда объяснить участие Алекса?
Затем мне на ум пришло нечто другое.
Убийство было слишком сложным. Если Олая собиралась сообщить мне важную информацию и кто-то узнал об этом и запаниковал, тогда убийство совершили впопыхах, плохо подготовившись. Но при таких обстоятельствах было бы довольно сложно насадить тело на ту конструкцию. Преступление не было случайным. Убийца, очевидно, был уверен, что у него в запасе много времени.
Или он не знал, что я буду там, или Олая приехала на место гораздо раньше меня.
Почему? Она же ясно сказала: в шесть часов.
Меня поразило ужасное предположение. Когда она мне звонила, ее голос звучал напряженно. Может, когда она говорила со мной, убийца находился рядом с ней? Он или она указывал ей, что говорить, а потом отвез к конструкциям Чиллиды и убил. Таким образом, они вызвали меня на место преступления и лишили алиби, а теперь, возможно, пытались выставить меня убийцей.
Глава 25
Я все рассказал Габриэль. Она стояла на кухне, держала в руках кружку с кофе и внимательно меня слушала. Внешне она все восприняла очень спокойно.
