в дверь столовой. Кадену я сказала, что как-нибудь справлюсь, но куда там! Невозможно. Всегда есть проигравший, и совсем не хотелось, чтобы это были мы с Рейфом.
В небе на западе раскинулись созвездия: Алмазы Астер, Божественный кубок, Хвост дракона — те же звёзды, что сияют над моей родиной. Поцеловав кончики пальцев, я воздела их к небесам, молясь о доме, о тех, кого оставила позади, о всех, кого любила, включая мертвых. «Enade meunter ijotande», — прошептала я и толкнула дверь.
Первым я увидела Рейфа, за что втайне возблагодарила богов. Сердце воспарило в вышину свободным невесомым перышком. Заметив меня, он встал, и по его глазам я поняла, что Рэтбоун, Аделина и Вила старались не напрасно. От его взгляда сердце вернулось на место, наполнившись теплом.
Рейф стоял в конце длинного обеденного стола, и я как заворожённая смотрела на него поверх голов военных, женщин и слуг. Впервые он предстал передо мной в одежде своего королевства, и это странно обескураживало. Синий офицерский мундир поверх свободной чёрной рубашки, на груди темная кожаная перевязь с гербом Дальбрека. Подстриженные волосы, блеск чисто выбритого лица.
Ощущая пристальные взгляды со всех сторон, я не сводила глаз с Рейфа, а ноги сами несли к нему, едва касаясь пола. Я понятия не имела о дальбрекском придворном этикете. Королевский книжник пытался научить меня самым ходовым приветствиям, но уроки я пропускала. Рейф протянул навстречу руку, привлек к себе и, к моему вящему ужасу, поцеловал у всех на виду. Поцелуй был вызывающе долгий, и мои щёки вспыхнули. Неужели здесь так принято? А что, неплохо.
Однако, когда я повернулась к гостям, стало понятно, что такое приветствие всё-таки не предусмотрено стандартным протоколом. Некоторые дамы тоже залились краской смущения, а Свен прикрыл рукой рот, словно сдерживая рвущееся наружу неодобрение.
— Примите мою благодарность, мадам Рэтбоун, вы прекрасно позаботились о принцессе!
Рейф расстегнул мою меховую накидку и передал слуге. Усевшись рядом, я наконец рассмотрела гостей. Свен, Тавиш и Оррин, преображенные бритвой, мылом и тщательно выглаженной одеждой, все в тёмно-синей дальбрекской форме— офицеры могущественной армии, историю которой Свен с такой гордостью мне поведал. И у Свена, и у полковника Бодена, сидевшего на другом конце стола, такой же золотой позумент на плече. Рейфа ничто не отличало от остальных, что и понятно: откуда на аванпосту королевские облачения.
Полковник Боден тут же подскочил с представлениями. Меня приветствовали радушно, но сдержанно. Затем слуги на белых фарфоровых тарелочках внесли первую перемену: теплые шарики козьего сыра с зеленью, рулеты из рубленного мяса, завернутого в тонкие полоски копченой свинины, крошечные корзиночки из печёного теста, наполненные пряными бобами. Каждое блюдо подавалось на новой тарелке, а основные яства были ещё впереди.
Впрочем, я понимала, что полковник Боден закатил сегодня небывалый пир не только в честь вернувшихся товарищей, но и ради короля, которого уже считали погибшим. Джеба не было: врач предписал ему покой и отдых. Отсутствия Гриза и Кадена никто как будто и не заметил, правда за этим столом они наверняка чувствовали бы себя не в своей тарелке. Временами все словно подергивалось дымкой, как во сне. Только сегодня утром мы ехали верхом, сражались за свою жизнь, а сейчас я плыла в море из фарфора, серебра, сияющих канделябров и звенящих бокалов. Всё казалось ярче, громче, острее, чем на самом деле.
Вечер был праздничный, и гости старались придерживаться легкой светской беседы. Полковник Боден принес свой знаменитый самогон, налил Свену стакан и объявил, что готовится еще одно торжество, на котором аванпост будет присутствовать в полном составе. Все солдаты получат возможность поднять тост за нового короля и — в голосе полковника послышалось сомнение — будущую королеву.
— Вечеринки в Марабелле ни с чем не сравнить, — сказала радостно Вила.
— Они поднимают дух, — вставил Боден.
— А еще будут танцы, — добавила Рэтбоун
Я всех заверила, что жду не дождусь всеобщего празднества.
В перерывах между блюдами звучали тосты, и чем больше лилось вина, тем смелее говорили о моей персоне.
— Мадам Рэтбоун рассказывала, какой у вас прекрасный стол, — обратилась я к полковнику Бодену, — и, должна признать, я под большим впечатлением.
— Застава Марабелла славится своей изысканной кухней, — с гордостью заметила Фиона, жена лейтенанта Бельмонта.
— Сытый солдат — стойкий солдат, — пояснил Боден, словно еда была не расточительностью, а боевой стратегией.
Перед глазами ярким пятном всплыли высокие сверкающие на солнце амбары и уверенная улыбка Комизара: «Великие армии должны быть сытыми».
Я взглянула на свою тарелку с объедками фазаньей ноги в апельсиновом соусе. Подносы с костями перед едой по кругу не пускали — никакого почтения к жертве. Это породило в душе странную пустоту, которую тянуло заполнить. Я не знала, что сталось с моей связкой костей. Наверное, выбросили вместе с рваной окровавленной одеждой, как что-то нечистое и дикарское. Пока слуга не забрал кость, я тайком спрятала ее в салфетку.
— Мне даже вообразить трудно, что вы перенесли от рук этих дикарей, — сказала мадам Хейг.
— Если вы о венданцах, то да, некоторые из них и впрямь грубы, но в большинстве своем они на редкость доброжелательны.
Мадам Хейг с сомнением подняла брови.
Капитан Хейг залпом выпил очередной стакан вина.
— Но вы, должно быть, жалеете о своем решении сбежать со свадьбы. Всё это….
— Нет, капитан, я не сожалею о своем решении.
За столом воцарилась тишина.
— Если бы я не покинула Дальбрек, сколько ценных познаний прошло бы мимо меня.
Лейтенант Дюпре чуть подался вперед:
— Уроки юности наверняка можно усвоить и более простыми способами…
— Нет, лейтенант, не уроки. Холодные, безжалостные факты. Венданцы уже собрали армию и создали оружие, способное уничтожить и Дальбрек, и Морриган.
За столом обменялись недоверчивыми взглядами. Кто-то закатил глаза. Да бедняжка бредит!
Рейф накрыл мою руку своей.
— Лия, мы поговорим об этом позже — завтра, с полковником и другими офицерами.
Он шепнул, что мы уходим, и извинился перед гостями. Когда мы проходили мимо Свена и Бодена, на глаза попалась почти пустая бутылка самогона.
Я схватила ее прямо со стола и втянула в себя запах.
— Полковник Боден, не возражаете, если я заберу с собой то, что осталось?
Его глаза округлились:
— Но это очень крепкий напиток, Ваше высочество.
— Догадываюсь.
Он вопросительно взглянул на Рейфа, и тот кивнул. Мне уже порядком поднадоело, что все смотрят на него, прежде чем ответить.
— Я не для себя, — успокоила я полковника и осуждающе посмотрела на Свена. — Мы ведь обещали стаканчик Гризу, помнишь?
Любезность Бодена не
