исчезла, но некоторые гости откашлялись и уставились на него, ожидая отказа. Я понимала их неодобрение: им только что сообщили о гибели целого взвода от рук венданцев. Однако они не могли не понимать, что свои ранения Каден и Гриз получили, спасая наши жизни.
Рейф взял у меня бутылку и передал караульному, стоявшему у двери:
— Проследи, чтобы здоровяк в лазарете получил вот это.
Оглянулся на меня вопросительно: всё так? Я довольно кивнула.
— Твои покои. — Рейф отодвинул занавешенный вход в шатёр.
Даже при тусклом свете свечей я была потрясена. Ковер цвета индиго с узором из вьющихся цветов. Голубое бархатное покрывало, белые атласные подушки и меховые одеяла на высокой кровати с балдахином и флеронами в виде львиных голов. Элегантные голубые портьеры, подхваченные золотыми шнурами. Массивная печь с замысловатой решеткой. Боковой столик украшали свежие васильки, а в углу стоял ещё один столик и два стула. Здесь было куда роскошнее, чем в моей собственной комнате дома.
— А твои покои?
— Там.
Королевский шатёр в дюжине шагов внешне ничем не отличался от моего. Как близко, и в то же время так далеко! Всю дорогу от Санктума мы спали рядом. Я привыкла к рукам Рейфа на своей талии и теплому дыханию на шее. Казалось невозможным провести ночь без него, тем более сейчас, когда появилась возможность остаться наедине.
Я убрала прядь волос с его лица:
— Ты так и не отдохнул?
— Нет еще. Как-нибудь потом…
— Рейф, — остановила я его. — Есть то, что нельзя отложить на потом. Мы всё еще не говорили о твоих родителях. Как ты себя чувствуешь?
Он отпустил полог, и мы снова погрузились в темноту.
— Нормально.
Я обхватила его лицо ладонями и притянула к себе. Наши лбы соприкоснулись, дыхание смешалось, а горло у обоих перехватило от невыплаканных слез.
— Я так сожалею, Рейф, — прошептала я.
Он стиснул зубы.
— Я был там, где должен. С тобой. Мои родители бы поняли.
От каждого слова воздух между нами пульсировал.
— Мое присутствие рядом с ними ничего бы не изменило.
— Но ты хоть смог бы попрощаться.
Он прижал меня к себе, как будто вложив всё свое горе в наше объятие. Это жестоко: на Рейфа столько свалилось, от него так много ждут.
Отпустив меня, он посмотрел устало. В уголках его глаз собрались морщинки.
— Останешься со мной? — попросила я.
Его губы прильнули к моим.
— Ваше высочество пытается меня соблазнить? — прошептал он между поцелуями.
— Вне всякого сомнения, — ответила я и медленно провела кончиком языка по его нижней губе, словно она была моим последним блюдом на вечернем торжестве.
Он слегка отстранился и вздохнул.
— Мы в самом центре аванпоста, за нами наблюдает сотня глаз — может, даже сейчас из окон столовой.
— Не похоже, чтобы тебя волновало чужое мнение, когда ты при встрече меня целовал.
— Я был под влиянием минуты. Кроме того, поцеловать тебя и остаться с тобой на ночь — это разное.
— Боишься запятнать мою репутацию?
Рейф ухмыльнулся:
— Боюсь, это ты запятнаешь мою.
Я шутливо ткнула его под ребро, но в следующий миг веселость с меня слетела. Кому, как не мне, знать требования протокола, особенно для королевских особ — всю жизнь по ним прожила. К тому же Рейф сейчас под прицелом всеобщего внимания. Но мы оба чуть не погибли, а я так устала ждать.
— Я хочу быть с тобой, Рейф. Прямо сейчас! Мы только и делаем, что ждем. Плевать, что о нас подумают! Что, если нет никакого завтра? Может быть, кроме «сейчас» — это все, что у нас есть.
Рейф нежно прижал палец к моим губам.
— Тс-с, никогда не говори так. У нас вся жизнь впереди, сто «завтра» и даже больше. Обещаю. Для этого все и делалось. Каждый мой вздох, каждый мой шаг — ради нашего будущего. Больше всего я бы хотел скрыться с тобой в шатре, но мне далеко не все равно, что подумают другие. Ты только появилась, а я уже пренебрег всем, что положено принцу по протоколу.
У меня вырвался вздох.
— А теперь ты ещё и король.
— Но я могу хотя бы войти и растопить печь. Это не займет много времени.
Я возразила, что и сама справлюсь, но, откинув полог, он увлек меня за собой внутрь шатра. Рейф проверил тягу в высокой круглой трубе, выходившей через верх шатра, и зажёг растопку. Затем опустился на край постели и стал смотреть, как разгорается пламя. Тем временем я осматривала убранство и водила пальцами по пологу кровати, привыкая к ее вычурности.
— Право, Рейф, вся эта роскошь ни к чему— сказала я не оборачиваясь.
Слышно было, как он кочергой помешивает дрова.
— Где же тебе еще останавливаться? В солдатских казармах?
— В сравнении с тем, где мы спали недавно, всё было бы роскошью. — На столе я заметила аккуратную стопку своих вещей, но седельная сумка исчезла. Я взяла расческу и стала вытаскивать шпильки из волос, уничтожая прекрасную работу Аделин. — Я могла бы спать в гостиной у мадам Рэтбоун, хотя ее муж, возможно, не…
Я обернулась на странный стук. Кочерга выскользнула из рук Рейфа и теперь лежала на полу.
По всему выходило, что мое желание исполнялось.
— Рейф?
Но он уже не слышал: сам на кровати, ноги на полу, а руки обмякли по бокам. Я подошла ближе и снова тихонько позвала по имени. Рейф спал. Даже самый упрямый король нуждается в отдыхе. Я стянула с него сапоги — едва шевельнулся. Сняла пояс. До одежды дело не дошло: моих сил не хватало, чтобы справиться с весом мужского тела. Подняла его ноги на кровать, он пробормотал, что уже уходит, и больше не издал ни звука. Скинув свой наплечник и украшения, я с трудом расшнуровала кожаный корсет и погасила свечи. Затем свернулась калачиком рядом на кровати, укрыв нас обоих мехами. Его лицо, в эти минуты безмятежное, поблескивало в свете камина. «Отдыхай, милый крестьянин», — шепнула я и стала целовать его щеки, подбородок, губы, запоминая каждое прикосновение. «Сто завтра». Положила голову на подушку и обняла его, все еще в страхе, что он ускользнет и наши «завтра» никогда не наступят.
Глава двадцать третья
Посреди ночи Рейф выскользнул из-под моей руки. Я думала, он просто повернулся на другой бок, но утром проснулась одна и встретила настороженный взгляд служанки. Поставив на столик поднос с пирожными, сливками и сухофруктами, она присела в реверансе:
— Я Тильда. Его величество велел передать, что у него важные встречи и он зайдёт
