— Директор или заместитель директора по хозяйственной части? — уточнил Карасев.
— Ну я не знаю, — хмыкнул в трубку дежурный. — Кажется, сама директриса звонила. Могу сказать только фамилию: Петрова, Алла Григорьевна…
— Спасибо! — Следователь положил трубку.
«Так-так, — снова забарабанил он пальцами. — Кажется, начинает вырисовываться цепочка».
Он снова позвонил эксперту Саше и сказал:
— Ты можешь как-нибудь деликатно посмотреть пальцы у директрисы музея?
— Могу! Только состричь ногти вряд ли удастся без скандала.
— Я же сказал: «деликатно». Чтобы она не чухнула… Ты не состригай, а выскобли из-под ногтей… как-нибудь незаметно.
— Как скажешь, — вздохнул Саша. — Когда?
— Сегодня! И еще взгляни на пальцы Михайловой. А заодно и на пальцы Смирнова. Хотя нет. Смирнова лучше не трогай.
Карасев водворил трубку на место. После чего позвонил в музей, в отдел современного искусства, Ольге Маркиной. Представившись, Тарас поинтересовался, всех ли местных художников она знает в лицо.
— Практически всех, — ответила Маркина. — Мы их часто выставляем. А уж раз в три года — обязательно.
— А кого больше всех?
— Пожалуй… Сафронова.
— Почему именно Сафронова?
— Он друг Аллы Григорьевны. Они вместе учились в институте культуры.
— И что же, он частый гость вашего музея?
— Я бы не сказала. Бывает очень редко. Иногда даже отсутствует на собственных презентациях. Вот такой он человек. Работает. Дорожит каждой минутой…
«Ну вот, теперь можно воспроизвести и полную картину убийства, подумал Карасев, водворяя трубку на место. — Итак, однажды, придя в музей на собственную презентацию, Сафронов случайно увидел Локридского. В нем взыграла старая обида, и он решил отомстить. Несколько лет вынашивал он план убийства. Может быть, поэтому так редко и заходил в музей, чтобы не мозолить глаза. Посвятил в свой план бывшую однокурсницу Петрову. Она вызвала слесарей, заранее зная, что в один день они не закончат. Также она знала, что Михайлова ни за что не позволит оставить слесарям свой грязный инструмент в подвале. В этот же день она звонит Сафронову. Сафронов приходит в музей незадолго до закрытия, прячется в зале с восковыми фигурами. В одиннадцать часов выманивает из каморки Локридского и убивает. Затем спокойно стирает отпечатки пальцев с ключа, крючка и ручки двери. После чего магнитом блокирует входную дверь, чтобы не сработала сигнализация, и спокойно выходит. Наутро директриса приходит первой, снимает магнит и засовывает его в карман Берии.
Получается как бы складно и даже логично, но очевидны кое-какие нестыковки», — почесал затылок следователь.
Самое главное, Карасев, хоть убей, не верил, что Сафронов мог убить человека только за то, что тот его кинул. Если даже нечто подобное и было у него на уме, то очень сомнительно, что в свои намерения он мог посвятить директрису музея. Впрочем, эту версию все равно стоит проверить, поскольку другой нет.
Следователь снова позвонил в музей. На этот раз вахтерше Анне Владимировне.
— Вы знаете художника Сафронова? — спросил он.
— Кто же его не знает? — ответила вахтерша.
— За день до убийства он приходил в музей?
— Кто? Сафронов? Он на свои выставки не приходит, а в обычные дни его конфетой не заманишь.
— Ручаетесь? Кстати, в обеденный перерыв вы надолго отлучались?
— Во-первых, не отлучалась вообще. А во-вторых, головой ручаюсь, что кто-кто, а Сафронов в музей не приходил. Когда он приходит, все бабоньки из всех отделов слетаются на него как мухи на мед. Ну еще бы, такой мужчина, здоровенный да плечистый — аж дух захватывает.
— И еще, Анна Владимировна, хочу у вас спросить: сталкивался ли Сафронов со сторожем Локридским? Слышали вы про какой-нибудь скандал между ними?
— Ничего такого я не слышала. Встречался или не встречался — я понятия не имею. Но если хотите знать мое личное мнение, то, по-моему, Сафронов не из тех деятелей, которые братаются со сторожами.
«Может, он прошел через черный ход?» — неожиданно мелькнуло в голове.
— Скажите, а ключи от черного хода только у Зои Павловны?
— Только у нее.
— И больше ни у кого?
— Больше ни у кого.
Карасев, поблагодарив вахтершу, вспомнил, что у него так и не дошли руки до черного хода. Впрочем, черный ход ведет сразу на второй этаж. Чтобы попасть в тот коридорчик, в котором убили Локридского, нужно пройти через все залы второго этажа, потом спуститься по лестнице в вестибюль и пройти через зал с восковыми фигурами. Для преступника это весьма сложно. Тем не менее Карасев позвонил Михайловой, исключительно для очистки совести.
— Скажите, Зоя Павловна, — устало спросил он, — у вас никто в последние дни не просил ключ от черного хода?
— Нет. Никто. Но знаете, недели две назад у меня пропадала связка ключей, на которой был ключ от черного хода.
— Пожалуйста поподробней! — встрепенулся следователь.
— Это был вторник, — начала рассказывать Зоя Павловна. — В конце рабочего дня я обнаружила, что с моего стола пропала связка ключей. Я обыскала весь кабинет — нигде нет. Хранилище у меня было заперто. А кабинет пришлось оставить открытым. Нечем было запирать. Пришла я утром и снова обыскала кабинет. Ключи как в воду канули. Пошла я об этом факте заявлять Алле Григорьевне, но ее в то утро на месте не было. Она была на совещании в Управлении культуры. Возвращаюсь я к себе — ключи как ни в чем не бывало лежат на моем столе. Так бы я, может быть, и подумала, что не заметила их в горячке или обронила где-нибудь, а потом кто-то из сотрудников нашел и положил мне на стол. Но самое интересное: все ключи блестели, как новенькие, и пахли растворителем. Их кто-то от чего-то отмывал. Кто их отмывал и от чего — я так и не выяснила. Хотела даже заявить в милицию. Но потом закрутилась и забыла.
Карасеву в третий раз пришлось звонить в экспертный отдел.
— Саша, еще не выехал в музей? Прекрасно! Последняя просьба: сделай анализ всех ключей Михайловой. Возможно, с ключа от черного хода делали слепок…
23
Не теряя времени, следователь поспешил в музей. До прибытия экспертов он решил лично осмотреть черный ход. Карасев попросил у Михайловой ключи и отправился на второй этаж. Пройдя через зал скульптуры, он без особой путаницы сразу вышел на служебную лестницу, которая сама повела его вниз через подвал к двойным дверям черного хода. Площадка перед дверьми была покрыта слоем пыли. Однако у самого порога явно отпечатались следы женских туфель.
Стараясь не задевать следов, Карасев осторожно подошел, отпер замок и толкнул двери плечом. Пространство тамбура было также пыльным и неухоженным. Однако от одной двери к другой вела целая дорожка следов. «Да здесь ходили табунами!» — удивился Тарас. Аккуратно на цыпочках, чтобы не задеть дорожку, он подкрался к другой двери и уже было вставил в скважину ключ, но, к своему удивлению, обнаружил, что наружная дверь не заперта. Тарас пнул ее ногой и вышел во двор. От двери вилась и терялась в траве едва видимая тропинка. Она привела к резным железным воротам с маленькой куполообразной калиткой. На калитке висел новенький накладной замок.
Не отходя от нее, Карасев позвонил с «мобильника» в экспертный отдел с просьбой поторопиться и отправился обратно, стараясь не наступать на следы. Войдя в музей, он оставил дверь черного хода открытой, а сам направился в каптерку сторожа. Включив сигнализацию, следователь обнаружил, что ячейка дверей черного хода как ни в чем не бывало горит, несмотря на то что дверь в данный момент была открыта настежь. «Никак она тоже разблокирована», усмехнулся Карасев. Но разблокирована более хитро: без магнита и без отвертки. А может, прибор барахлит?
Тарас стукнул сверху по «Рубину», и его кулак угодил во что-то вязкое. Никак пластилин нашелся? Карасев снял с прибора полкуска коричневого пластилина и аккуратно завернул его в платок. Он хотел пошарить на приборе еще, но раздумал. Там могут быть отпечатки. Карасев выдвинул ящик стола, открыл шкаф, заглянул под топчан. Везде лежало какое-то грязное барахло: клетчатые ветхие рубахи, засаленные куртки, штаны, кирзовые ботинки и пустые коробки из-под чая.
Карасев присел на топчан и набрал сотовый Берестова.
— Леня, привет! Рад тебя слышать. У тебя как?
— У меня — как штык! А у тебя? В Питер съездил?
— Съездил! Подробности при встрече. Вспомни, это очень важно, как в ту ночь вы вышли с Галкой из музея?
— Черт его знает? Сейчас спрошу у нее.
Через некоторое время отозвалась Галка.
— Привет, Тарас! Рада тебя слышать. Как у тебя?
— У меня как у Лени. Подробности при встрече. Галка, ты же была не пьяной: вспомни, как вы с Леней вышли из музея?
— Вышли через двор какой-то.
— Точно через двор? А не через вестибюль?
