Оказывается, отец
«Володя, здравствуй!
Ты уже услышал моё завещание. Теперь послушай, что я хочу тебе сказать.
В тот день, когда ты внезапно уехал с дачи, Нина сказала мне — «Поссорились!» Я видел, что она подавлена, что обстановка стала напряжённой, нервозной, но не стал ни о чём расспрашивать. Был уверен, что вы вскоре помиритесь, ну, с кем не бывает! Повздорили — помирятся. И, конечно, мне даже не пришло в голову связать ваш разлад с Машей.
Позже Нина сказала, что никакая у вас не размолвка. Разрыв. Окончательный и бесповоротный. Маме моей она озвучила то же, что и мне — расстались и обсуждать это не нужно.
Теперь о Маше. В то лето она покинула нас, согласно купленному билету. И с тех пор никто из Москвы не появлялся. Даже знаки о себе перестали подавать. Я ещё тогда подумал — Маша выросла, больше не нуждается в летнем отдыхе под присмотром, вот о нас и позабыли. Ничего особенного — поступок в духе моей бывшей супруги.
Прошло почти тринадцать лет, пока Маша не возникла на пороге. Приехала без предупреждения. С дочерью. И спросила Нину, не сможет ли та побыть с племянницей. Она, Маша, недавно вышла замуж, едет с мужем в дом отдыха в Финский залив. Для девочки есть курсовка, но так не хочется молодожёнам, чтобы ребёнок возле них на раскладушке спал. Может, Нина согласиться побыть с Софьей? Выручит?
Вот так приехала, без предупреждения, после многолетнего молчания. С ребёнком, о котором мы ничего не знали.
Единственный вопрос, который Нина задала сестре:
— А если бы ты меня дома не застала?
— Поехали бы, как планировали. Соньку мне не с кем оставить, няню ей больше не нанимают, а мать нашу ты знаешь.
Нина кивнула. Говорить не о чем, расспрашивать — желания не возникло. Просто очень жаль стало ребёнка: жить с матерью и её новым мужем в однокомнатном номере…
Нина рассказала мне, что только после ухода сестры у неё возник вопрос — неужели и со стороны отца Сони бабушка или дед такие же… безразличные? Подумала об этом и наткнулась на взгляд Софьи, показавшийся невероятно знакомым.
Софья с Ниной быстро поладили. Совсем скоро Нина узнала у племянницы о дне рождения. Сам понимаешь, к какому выводу она пришла.
А я в те дни был в санатории, провести остаток отпуска приехал на дачу, где уже были Нина с Софьей. Ни поступку Маши я не удивился, ни тем более решению своей дочери. Просто стал наблюдать.
Как ни странно, Софья мне понравилась сразу. Она так была похожа на мою Ниночку! И не только характером.
Знаешь, Володь, хоть Софья тогда девочкой была, кое о чём уже можно было судить. Овал лица, губы. Пальчики! И, извини, конечно, но даже ножки. Маша ведь внешне пошла, видимо, в родню своего отца. А вот дочка её…
Очень мне Софья понравилась и тем, что появление её преобразило мою дочь. Поначалу я решил — нереализованное материнство даёт о себе знать. Но позже понял — они жили, как говорится, душа в душу. Будто Софья с рождения была с нами.
В день отъезда Софьи, Нина вернулась с вокзала вся в слезах. Тяжёлый разговор получился у неё с Машей.
Нина попросила оставить девочку у неё.
— Я же видела, что Софья по матери не скучает. Были мысли, что я ошиблась, просто чувств на людях не показывает. Но когда мы шли по перрону и увидели Машу, Софья прямо притормозила, руку мою сжала. Обычно ведь к маме бегут! А тут… — рассказывала Нина, всхлипывая. — Маша отвела Софью в купе, сказала, чтобы мокроту не разводила. Вернулась за её вещами… И когда я попросила её подумать, может… раз у неё муж… Стоит оставить мне племянницу… И… лучше бы не говорила, что поняла, чья Софья дочь.
На что Маша ответила, что Соня только её, и чтобы Нина не вздумала Володе говорить, и так вся жизнь кувырком из-за этого Питера! А на Соню у Маши свои планы. Тема закрыта.
В тот день Нина мне и рассказала, что произошло тогда, в день вашего разрыва.
Володь, я не знаю, будешь ли ты менять свою жизнь. Решился я на это не только потому, что ты так и остался одиноким. А ещё потому, что Софья… она как нежный цветочек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Если ты решишь, что — нет, извини тогда за беспокойство.
Может, Нина решится на поездку в Москву, подумает о себе, о девочке, хватит уже правильной быть.
Данила Андреевич»
Владимир снова прочёл письмо. Положил перед собой, осторожно провёл ладонью по бумаге. И попытался вспомнить лицо Софьи.
Ну каким же он оказался дураком! Принял странное решение — не искать Софью в соцсетях, чтобы понять первое ощущение от встречи.
— А Нине-то посоветовал!
Теперь сожалел. И силился вспомнить. Но наверное усталость того дня не позволила сфокусировать внимание. Волновали только мысли о себе. Вымотался в тот день настолько, даже не подумал, что за девушка пришла с Ниной. Да и в голову не пришло, что такое возможно: он — в Москву, она — из Москвы. Дочь.
Сегодня они встретятся. Софья согласилась. От этого волнение только усилилось. Почему-то становилось страшно, что девочка согласилась — вдруг отвернётся. Может, просто хочет посмотреть в глаза. Спросить, зачем поступил так тогда… И чем это обернулось для неё, которая не просила о своём рождении.
Но потом мысли эти откатывали, появлялись новые. О том, что Софья очень похожа на Нину всем. А Нина бы… И, наверное, и Софья.
Господи… Его дочь!
…Он решил купить тюльпанов.
Пока добирался до магазина, терзался мыслями — а уместно ли будет появиться с букетами. Наверное, потому эта неуместность мучила, что чувствовал — вина за ту несдержанность будет мучительно накатывать в сердце всегда.
Но как только увидел эти великолепные цветы, сомнения отпали. В конце концов, он идёт в гости к прекрасным женщинам и появиться без букета будет неприлично.
Нине купил белые. Она и была для него символом чистоты, удивительной женщиной, потеря которой оказалась не просто ужасной, эта потеря унесла с собой то, что называют смыслом жизни. Владимир многого достиг, пытаясь заглушить боль и надеясь добраться до другого смысла этой жизни. Оказалось, другого нет.
Для Софьи выбрал букет из нежно-жёлтых тюльпанов. Ведь с её появлением в жизни, он надеялся, что наступит рассвет. И для этого нужно солнце.
Владимир шёл и пытался вспомнить рассвет, они с Ниной однажды встречали рассвет. То появление солнца пробивалось сквозь дымку, окрашивая небо серо-сиреневым цветом. Такой изумительный оттенок серого… Чудесный.
Именно такой оттенок серого цвета мягко полыхнул, когда отварилась дверь — Владимир вздрогнул, он и не помнил, как оказался в доме на канале Грибоедова.
Этот удивительный, чудесный оттенок улыбнулся.
«Неужели солнце встало? И будет новый день», — подумал Владимир Артемьевич, неотрывно глядя на свою дочь.
* * *
Как только Софья увидела взгляд Владимира Артемьевича, немного успокоилась. Осторожный, мягкий взгляд. А глаза как взволнованы!
Она улыбнулась, поздоровавшись. Поблагодарила за цветы. Он улыбнулся в ответ. И мгновенно создалось впечатление, что время посторонилось, оставив их в каком-то удивительном, нереальном пространстве. И отец с дочерью увидели друг друга так, словно души соприкоснулись, почувствовав, что не только родство их связывает. Это и оказалось пониманием, большего было не нужно.
А когда словно рассеялся туман-понимание, в прихожей показалась Нина Даниловна. Приняла от Володи тюльпаны. Пригласила пройти, осторожно посматривая на Софью.
«Вот и славно!» — понятно было, что первая встреча Софьи и Володи, как дочери и отца, состоялась благополучно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А потом они просто общались, приняв ситуацию, как данность. Каждый понимал, что случившимся настоящим временем надо дорожить.
Нина Даниловна была счастлива. Замечательно всё складывалось — у Софьи есть отец, Володя теперь не одинок. Теперь они начнут общаться, сблизятся. Софья поймёт, что хороший человек её отец, пусть и сложилось всё так непросто.
