Когда он наконец закончил строгать, то решил пойти подкрепиться, надеясь вернуть себе память. И правда, откусив немного хлеба с сыром, он мгновенно припомнил весь куплет:
Чьи волосы черны, как ночь ?
Глаза, как ведъмины, точь-в-точь ?
Беги, ее завидев, прочь!
Скрипнул стул, и мальчик отшатнулся, но Сара, которая пряла в углу, успела схватить его за шиворот.
- От кого ты это услышал? Не повторяй всякую гадость!
Эзра испугался. Если Сара проговорится родителям, от отца пощады не жди. Он даже побагровел, стараясь засунуть краюху хлеба подальше в рукав.
- От Джозефа Эллина. Что тут особенного?
- У кого же это глаза, как у ведьмы? - потребовала ответа Сара, вырывая у него хлеб. Копируя мать, она топнула ногой. Джозефу это тоже так просто не сойдет. - У кого?
- Ни у кого.
Эзра извивался как уж, но головы не поднимал, чтобы не смотреть прямо в глаза сестры.
- Ни у кого? Тогда, может быть, ты повторишь это отцу?
- Джозеф не сказал, - выпалил одним духом Эзра. - Только он знает, и он несмело поглядел на Сару. - Наверно, он тоже не знает. Просто так наболтал. Я не буду больше! - заканючил он, услыхав шаги Баррелла Колльера.
От страха он был готов пойти на что угодно. Его отец управлялся с pngcni как никто другой в городе.
- Правда, не будешь? - спросила Сара, отпуская его воротник. Мальчишку тотчас словно ветром сдуло.
Сару била дрожь. Еще не прошло недели, как повесили Бриджет Бишоп в Салеме. Не хватало еще, чтобы Джозеф Эллин и ее брат начали искать ведьм в Сили-Гроув.
- Чьи волосы черны, как ночь? - промурлыкала она и вернулась к прялке.
Фраза запомнилась сама собой, но ни стишок, ни ужас перед ведьмами не смогли отвлечь Сару от приятных размышлений, которым она предавалась до прихода Эзры.
Зажужжало колесо. Когда-нибудь она будет прясть в собственном доме. Когда-нибудь. Сара перебирала кудель, крутила ногой колесо и вытягивала нить, не задумываясь о том, что делает. Правда, иногда ей казалось, что время останавливается и утро тянется бесконечно долго.
Она вздохнула. Четверг был ее любимым днем. Пройдет еще часок-другой, и можно будет отправляться к преподобному Беллингему. По крайней мере можно помечтать об этом. Она увидит Джосию и будет говорить с ним. В субботу не было никакой возможности спросить Джосию... Сара прошептала милое имя, и сердце у нее забилось сильнее.
"Джосия", - повторяла она, крутя колесо. Кудель напоминала ей о его золотистых волосах, а его глаза были словно маяк для страждущего девичьего сердца. Видел ли он ее во сне? У Сары перехватывало дыхание, когда она вспоминала о шелковом квадратике с прядкой ее волос, засунутом под подушку. Наверно, видел. Обязательно видел.
Предаваясь мечтаниям, Сара не заметила, как кончилась кудель. Ей пришлось прервать работу, чтобы начать новую нить, и это ее немного огорчило. Ей хотелось спрясть самую ровную нитку, потом соткать самое гладкое полотно и сшить себе самую тонкую, самую соблазнительную рубашку.
Сара представила, как в брачную ночь наденет ее, вышитую розочками и сердечками. И еще чепчик под стать ей. Может быть, мама подарит ей шелковых ниток и ленточек.
Так она грезила наяву, споро перебирая худенькими пальчиками. Рубашку шить долго. Несколько месяцев. Еще много чего надо успеть сделать. Лучше всего играть свадьбу зимой. Тогда хоть нет работы в поле и в саду. Да и рубашка к тому времени будет готова. Зимой она станет госпожой Беллингем.
Мечтая о свадьбе, Сара каждую свободную минуту проводила за прялкой. Но минут этих было не так уж много. Ее мать рожала уже двенадцать раз, и на этот раз чувствовала себя неважно. Еще Руфи простудилась и не вставала с кровати. Все хлопоты по дому легли на Сару и Юдифь. Много работы - это не страшно, лишь бы ей не мешали по четвергам ходить к Беллингему.
Сара не могла дождаться своего часа. В конце концов она освободилась и зашагала к дому священника. На ольхе пел дрозд, рисовый трупиал то взмывал вверх, то опускался к самой земле и весело щебетал, радуясь утру. Сара словно летела на крыльях счастья. Уже целую неделю ее прядь лежит под подушкой любимого. Это обязательно должно было подействовать. Ни один мужчина не может устоять перед таким колдовством. Теперь он даже внимания не обратит на Глорию Уоррен, зато на Сару никогда больше не будет глядеть безразличными глазами.
- Ты сегодня рано, Сара, - открывая дверь, недовольно проговорил Беллингем.
- Я ведь вам не помешала, правда?
Сара смутилась, покраснела, у нее пересохло во рту.
На Беллингеме была рубашка, которую она недавно починила, но он еще не надел воротничок и вышел к ней с намыленными щеками и полотенцем на плече.
Сцепив руки за спиной, Сара старалась представить себе, что бы она ощутила от прикосновения к его небритой щеке. Кончиком языка она облизала пересохшие губы. Никогда еще ей не приходилось наблюдать священника в таком виде, и он стал ей чуточку ближе, словно теперь между ними возникли какие-то иные взаимоотношения.
- Ничего, - ответил он, оглядывая поверх ее головы безлюдную улицу и вытирая пену с подбородка. - Ты видишь, я еще не одет. Подожди, onf`ksiqr`...
- О да, - торопливо проговорила Сара. - Я посижу в саду.
Он закрыл дверь, но если бы открыл ее спустя несколько минут, то увидел бы, что Сара так и не сдвинулась с места. Она как будто приросла к земле. С горящими глазами девушка стояла возле двери и теребила передник. Но он не узнал этого, как не узнал и того, что, очнувшись, она ушла в сад и стала обрывать там лепестки с маргаритки.
Джосия Беллингем просто забыл о девушке. Он побрился, почистил одежду, потом нашел последние свежие воротничок и манжеты в шкафу и тщательно осмотрел их, прежде чем надеть. Довольный собой, он еще несколько минут почитал написанную им проповедь, так что прошло немало времени, пока он вспомнил о Саре.
Та, однако, времени даром не теряла. Рядом с ней выросла целая куча выполотых сорняков, которые мешали расти цветам, посаженным возле дорожки. Сара была уверена, что Беллингем этому обрадуется.
- Благослови тебя Бог, Сара, - сказал Беллингем, обретя присущую ему важность. - Ты очень трудолюбивая девушка. Однако я хотел тебе сказать, что у тебя, верно, много дел дома. Может быть, тебе лучше не приходить пока. Теперь, когда заболела Руфи, ты еще больше нужна матери. Как девочка себя чувствует?
- Все так же. Мама боится, что это корь. Но пока непонятно.
Беллингем пристально посмотрел на Сару:
- Твоя мать, наверно, права. Кроме Руфи есть еще больные. Мэри Дуглас и Абигайль Эллин тоже в постели. Но если это корь, то скоро они опять будут здоровы.
- Да, - кивнула Сара, - у меня есть время помогать вам.
- Я поговорю с твоей матерью, когда зайду навестить Руфи, - он оглядел сад и одобрительно кивнул. - Пожалуй, без тебя мне не обойтись.
Сара слышала только то, что хотела слышать, поэтому она заулыбалась и радостно воскликнула:
- Если немножко приложить руки, в саду станет даже очень хорошо, а чинить и штопать я могу по вечерам.
Беллингем согласно кивнул.
- Я буду очень рад, - заверил он девушку и, заметив маленького паучка, который опустился ей на лоб, стряхнул его. - Он бы укусил тебя, оправдываясь, проговорил священник, торопливо убирая руку. - У некоторых из них бывает ядовитое жало.
- Спасибо.
Сара приложила ладонь к тому месту, к которому прикоснулся Беллингем, и едва не заплакала от счастья. В его ласке ей хотелось увидеть любовь, и она увидела ее. Любит. Любит. У нее больше не осталось никаких сомнений.
Беллингем же, озабоченный единственно порядком в саду, обратил внимание на буйно разросшиеся сорняки возле давно интересовавших его растений.
- Вон видишь? - спросил он, - показывая на них пальцем. - Это лаванда?
- Да, - ответила расхрабрившаяся Сара и стала совсем близко к священнику. - Хорошо растет. И пахнет приятно, даже сухая.
- О да! - воскликнул Беллингем. Глаза у него загорелись при воспоминании о пьянящем запахе лаванды на чердаке в доме Уорренов. - Мне нравится. Займись сначала этим местом, если не возражаешь.
- О, конечно! - пылко согласилась Сара. Она вся зарделась, но не стала отворачивать лица. - Вы уходите?
- Ухожу, - Беллингем снял шляпу, чтобы посмотреть, не застряли ли на ней листья, которые могли упасть с дерева. - Как всегда. По четвергам я посещаю тех, кому нужна моя помощь. А вечером пощусь и молюсь за них, словно чтобы усилить впечатление от своих слов, он, как петух, склонил голову набок. - Если я не сделаю того, что должен, то проявлю слабость.
- Ах, вы такой добрый! - с горячностью проговорила девушка, мечтая о том времени, когда они наконец станут мужем и женой.
Он будет рассказывать ей о своих делах, а она слушать его и помогать ему в благородных делах.
Беллингем тем временем неторопливо пересек тропинку и направился к bnpnr`l.
- Хотелось бы думать, что все так же относятся ко мне, как ты, Сара.
