палаткам за полотенцами, мылом и сменной одеждой, а Гладерика проследовала на опушку леса.
«С другой стороны, — размышляла она, идя по пыльному лётному полю, — почему я вообще вспомнила об Александре? Резона вспоминать его даже неделю назад как-то не находилось. Интересно, как он там поживает?.. Имеет ли пищу в достатке, отдых? Ах, Боже мой, — девушка резко встряхнула голову, — да всё у него замечательно, скоро приедет к нам, сюда. Я совершенная дурочка, раз полагаю, что он в городе в чём-то испытывает неудобство!..»
Солнце уже не просто пекло; оно выжигало своими лучами, испепеляло каждого, кто осмелился бросить ему вызов, встав под открытым небом. Едва заглянув в палатку, Гладерика с ужасом отпрянула назад: внутри образовалась самая настоящая баня, и девушка не на шутку забеспокоилась о находящейся там Глашеньке. Гладерика не мешкая приподняла полы палатки, закрепив их на рядом лежащих досках, а затем стала нежно будить свою подругу:
— Милая, вставай. Так и тепловой удар недолго заполучить! Сейчас купаться пойдём, тебя надо остудить.
Первые мгновения Глаша ничего не соображала и промямлила что-то невзрачное в ответ. Однако после нескольких настойчивых попыток со стороны Гладерики девушка всё же открыла глаза.
— Господи, какой жар… Милая сударыня, я горю, — прислонила ладошку ко своему лбу Глаша. — Неужто я заболеваю?
«Вот обо мне бы лучше вспомнил, Александр, каково жить в жару в тёмно-зелёной палатке, — про себя усмехнулась Гладерика. — А то лишь моя головушка-то о тебе всё печётся». Вместе с тем она приподняла на руки Глашу и практически понесла её на выход.
— Милая, на открытом воздухе тебе станет легче, — сказала Гладерика. — Прошу тебя: потерпи немного.
Свежий воздух и впрямь привёл Глашеньку в чувство. Некоторое время она лежала на густой траве лесной опушки, однако вскоре приподнялась.
— Какой жаркий сегодня денёк… — вздохнула девица, запрокинув голову назад.
— И не говори, — сказала Гладерика, всё время сидевшая подле неё. — Ты чуть не получила тепловой удар. Нам с тобой бы освежиться…
— Искупаться?
— Конечно. Другого способа охладиться в столь жаркую погоду я просто не могу придумать. Кстати говоря, что-то юноши задерживаются. Совсем о нас не думают!
— Точно-точно! Нам бы вот прямо сейчас — и в прохладную воду! Неужто эта жара с нами на всё лето?..
— В наших широтах редко бывают жаркие дни. Вот совершит солнце ещё одну двенадцатую дольку оборота вокруг солнца — и у нас будет уже август.
— Если бы ты знала, как я не люблю август!
— Да? — удивилась Гладерика. — А вот лично мне он очень по нраву. Исключая, пожалуй, то, что именно тогда следует вновь посещать занятия в институте. Глаша, а где училась ты?
— Я? Я училась в обычной женской гимназии, в столице. Там я овладела базовыми науками, а потом батюшка с матушкой отдали меня на попечение доктору Ларсену. Он им приходится не то двоюродным дядюшкой, не то просто давним знакомым. Конечно, они состояли с ним в весьма близких дружеских отношениях, — а я слыхала, что доктор Ларсен однажды спас мою матушку от аппендицита, оттого-то и стали мои родители с ним дружить, — поэтому я нисколечко не боялась, что меня отдают в его руки.
— Ты заинтересовалась медициной?
— Да! Ещё в двенадцать лет я начала изучать книги по медицине, вычитывала в газетах и журналах статьи о чудесных выздоровлениях тяжко больных и об открытых препаратах. До чего же я признательна батюшке с матушкой за то, что они не стали препятствовать моей страсти, а напротив — дали мне такого наставника, который мне проложил путь к моей мечте!
— Что же у тебя за мечта?
Впервые за время рассказа Глаша смутилась.
— Ты же не будешь смеяться?..
— Ну что ты! Мечта ведь должна быть у каждого. У меня она есть — отчего же у тебя её не должно быть? Расскажи!
— Я мечтаю вылечить тысячу людей. Мечтаю открыть богадельню и содержать её в наилучших для бедных и больных условиях. А зарабатывать на содержание я мечтаю с помощью того, что открою свой лазарет, в котором будет работать множество сестёр милосердия.
— Какой же ты чистый человек, Глашенька! — воскликнула Гладерика. — А мечты твои поистине прекрасны. Я верю, что они обязательно сбудутся. Я буду за это молиться, уж поверь.
Глаша от слов восхищения смутилась ещё больше.
— Ну, полно тебе… Лучше расскажи, что ты будешь делать, если… Если станешь воздухоплавателем?
— Ты хочешь узнать о моих мечтах? — улыбнулась Гладерика. — Что же, они у меня есть, хоть и не такие грандиозные, как у тебя. Я бы хотела прожить долгую и насыщенную жизнь. Именно поэтому я и здесь. Нет ничего более захватывающего, чем полёт. Понимаешь, что это такое, Глашенька? Человечество всегда мечтало о том, как бы воспарить над своими жилищами, как преодолеть чёртову силу тяготения, как прорезать воздушную гладь — и вот, на моём веку, именно сейчас, это стало возможным! Причём именно тогда, когда я в самом расцвете своих сил! Так отчего бы не попробовать? Хотя бы не попробовать?..
— А как я думаю — неужто не лучше оставаться на земле? — пожала плечами Глаша. — Я как взглянула на вас, как вы прыгаете с той вышки с парашютом — у меня чуть сердце не остановилось. В жизни бы туда по своей воле не полезла!.. Однако твою мечту я попрекать не смею — ты очень смелая и отважная, не то что я!
— Куда уж… Женщине не пристало быть смелой и отважной. Она должна выйти замуж, желательно удачно — а что уж общество наше вкладывает в это понятие, так это всё, что угодно, но не искреннюю любовь. И спорить, в общем-то, бессмысленно: удачный брак — это, прежде всего, финансовый лад в семье. Будут деньги — и супруги простят друг другу даже измену. А не простят — так и разведутся, но с приятною компенсацией.
Глаша призадумалась.
— Также женщина должна родить ребёнка и воспитать его. Нет, я не нигилист, милая, — усмехнулась Гладерика. — Ты не подумай. Я ценю и семью, и брак. У меня есть прекрасные родители, дядюшка с тётушкой, бабушки и дедушки, двоюродный братик — и это те люди, на которых в этом мире я могу в полной мере положиться. Просто… Пожалуй, лично я не могу принять ту модель брака, которая существует в нашем современном мире. Когда под словом «удачно» подразумевается не столько любовь, сколько материальное положение жениха и его семьи; когда эталон мужчины — суровое, беззастенчивое и наглое создание, которое никогда не преминет возможностью покичиться перед девушками. И девушки восхищаются им
