Грише, он гордо вписал слово «Глория» и оставил подпись.
— Теперь всё готово, аэропланы ваши, — сказал Гриша, свернув лист бумаги и убрав карандаш в карман. — Более того, вы вольны выбирать между ними, так как они абсолютно одинаковые. Правила обращения с ними я вам ещё раз зачитаю после освидетельствования.
— Так точно! — хором ответила четвёрка.
— Сейчас подойдите к начальнику инженерной службы и возьмите у него брошюры со сведениями о летательных аппаратах.
Далее предстояло внести в список названия аэропланов других людей, выкатить машины на воздух и выслушать инструктаж Гриши. После того, как все дела, связанные с подготовкой аэропланов к эксплуатации, были исполнены, Гладерика проследовала в палатку ко Глаше.
— Дорогая, у меня сегодня праздник! — сказала Гладерика, едва показавшись в тени помещения.
— Ой, правда? Как здорово! В честь чего же этот праздник? — воскликнула Глашенька, оторвавшись от тетради.
— Мне дали мою первую в жизни птичку. Я назвала её «Викторией».
— Ты серьёзно? О, как я за тебя рада! Пусть она послужит тебе верой и правдой!
— Спасибо, милая, — улыбнулась Гладерика. — Мне дали брошюру с информацией о моей «Виктории», поэтому я буду её сейчас изучать. Гляди вот, — показала она пальцем на титульный рисунок, — здесь она показана в анфас и профиль.
— Какая красивая! — всё восхищалась Глаша.
— Не то слово! Это — моя птичка, буду беречь её как зеницу ока. Ну, взглянем же, — продолжила Гладерика, перелистывая страницу, — что там написано о её характеристиках. Хм… О! максимальный взлётный вес — 100 килограмм. Надо же! Эдак на две Гладерики хватит. Хотя и топлива нужно взять килограмм пятьдесят… Впрочем, не важно. Далее… Потолок высоты: 500 метров. Готова поспорить, что Гришка сократит это значение вполовину. Так, а что по тангажу?
— По чему? — переспросила Глаша.
— По тангажу. Это наклон аэроплана относительно горизонта.
— Поняла.
— Максимально допустимый угол тангажа: 30 градусов. Да уж, слабенькая птичка. И на то, что чертил у себя Александр, не похожа. У того крылья в два яруса располагались, а у «Виктории» — всего-то в один. Впрочем, для тренировочных полётов подходит. Ох, Глашенька, милая, ты просто не представляешь, насколько я сейчас взволнована! Я ждала этих полётов, как не ждала даже выпуска из института!
— Я представляю твои чаяния, поэтому искренне за тебя рада! — воскликнула Глаша и обняла подругу.
— Так, а теперь нужно посмотреть условия эксплуатации, — продолжила Гладерика. — Ну, естественно, под дождём не оставлять, могут промокнуть фанера и мотор; хранить в тёмном и сухом помещении… А на что нам ангары? Темно там, доложу я тебе — хоть глаз выколи. Далее: выкатывать, не держась за стойки шасси, только за крылья. Велик риск слома… Н-да, — разочарованно молвила девушка. — Какой нежный аэроплан. Неужто его хватит лишь на то, чтобы взлететь да один круг сделать?
— А разве вам нужно больше?.. — сказала было Глашенька, но спохватилась, увидев выражение лица Гладерики. — Нет-нет, я имею в виду, для тренировок, да и потом… Сама я — та ещё трусишка, различным машинам не доверяю… Вот и беспокоюсь!
— Ну, полно, полно, — улыбнулась девушка. — Конечно, в небе на таком аэроплане трюки не исполнить, но научиться держать эту махину в воздухе, да ещё и сделать так, чтобы эта махина тебя слушалась — для такого он вполне сгодится.
— Вот! Именно это я и имела в виду!
— Эх… Здесь много чего стоит изучить. К слову, здесь имеется инструкция по технике безопасности. Тебя интересует, каким образом эта машина может навредить человеку?
— Что ты! Знаешь, я столько себе вообразила за этот день… Пожалуй, лучше не читать этого.
— Как знаешь, — пожала плечами Гладерика. — В таком случае, читать я буду про себя, а тебя отвлекать более не смею.
— Тогда я возьмусь за тетрадки, — широко улыбнулась Глаша.
— Давай, моя хорошенькая, трудись славно!
Гладерика легла на нары поудобнее и, приотворив окно, вчиталась в текст, который в скором времени будет прилюдно пересказывать Гриша. «Не стоять вблизи аэроплана при работающем моторе. Безопасная дистанция — 8 метров. Не садиться в аэроплан без должного обмундирования. Лётный костюм должен включать в себя: комбинезон, не сковывающий движения, перчатки для безопасности рук, сапоги для безопасности ног, очки для защиты от ветра и набегающего потока мотора. За спиной должен иметься парашют на случай аварийных ситуаций. Не препятствовать взлёту и посадке аэроплана. Не заводить аэроплан с остатками топлива. Не допускать взлёта аэроплана с обнаруженными изъянами…».
Последние слова Гладерика прочитала несколько раз, но так и не поняла. Её внимание было уже слишком рассеянным, чтобы осмысливать то, что было написано в этой брошюре. Отложив её, девушка потянулась, слезла с нар и направилась к выходу, намереваясь умыться. Однако на выходе она встретила Милю, который взволнованно направлялся в сторону палатки. Пересёкшись взглядом, Гладерика спросила у своего друга:
— Миля! Что ты здесь делаешь? Никак палатки перепутал?
— О, Гладерика, тебя-то я как раз и искал, — ехидно ухмылялся Миля, воровато озираясь. Затем он перешёл на шёпот, — Ты ведь не забыла о нашей затее? Ну, о ночных полётах?
— Никак нет, — тоже шёпотом ответила девушка.
— Вот и славно! Аэропланы уже есть. Осталось научиться на них летать. Благо, с тренировками Гриши это займёт совсем немного времени. Ты всё ещё в деле?
— Конечно, в деле, — кивнула Гладерика. — Что требуется от меня?
— От тебя — практически ничего. Мы джентльмены, или кто? Всё будет устроено. Главное: дождаться момента, когда на аэродроме не будет почти никого из начальства.
— Да, я слыхала это уже. Когда же такие дни нам представятся?
— Я слышал, — совсем тихо сказал Миля, — что вскоре у Романа Ивановича состоится совещание в столице с высокопоставленными лицами. Мне мой брат передал, он в Преображенском полку служит поручиком. Так вот, соберутся практически все министры, тем или иным образом имеющие отношение к военному делу. Скорее всего, на это совещание поедет и Гриша, ибо когда ещё он увидит самого Витте! — хитро усмехнулся Миля.
— Неужто правда? — изумилась девушка. — В таком случае, у нас есть все шансы!
— Караульных и дневальных-то мы подкупим. Либо деньгами, либо твоей обаятельностью. И всё получится!
Глаза у Гладерики загорелись. Однако на мгновение потухли:
— Ох, и незаконно же это всё. До крайней степени незаконно, Миля. Есть у меня подозрение, что вся эта затея может либо вовсе не состояться, либо пойти наперекосяк.
— Пойдёт наперекосяк — поправим, не будь я Друцким! — уверенно сказал Миля. — Ладно, будем считать, что ты обо всём знаешь и на всё согласна. Ведь правда же?
Гладерика секунду помедлила, но затем, вздохнув, ответила:
— Правда, правда. Согласна. Уведомите меня, если что.
— Тогда
