Иногда я совсем не хотела есть, иногда мучилась от волчьего голода. Хотелось мяса с кровью, почти сырого. День я постилась, а на следующий превращалась в ненасытную хищницу. Дерматофагия тоже усилилась. Эта дурная привычка была у меня с детства. Я обрывала заусенцы на пальцах рук и ног и поедала их. Мозоли и коросту тоже. Любой кусочек кожи, отрывавшийся от моего тела, попадал мне в рот, если никто не видел. Но теперь я специально обрывала кутикулы — мне хотелось собственной кожи. Пыталась не переусердствовать, чтобы ранки вокруг ногтей не привлекали внимания.
Груди болели как никогда, и я начала беспокоиться. Вела календарь: настало время, но месячные не пришли. У меня была задержка. Я велела себе не паниковать. Какая-то часть меня хотела купить тест на беременность, но я чувствовала, что предположение тогда станет реальностью. Словно сама мысль, что внутри меня раковой опухолью разрастается срущий, орущий мелкий спиногрыз, могла сглазить. Но страх не исчезал, маяча на горизонте призраком безнадежного краха.
Подожди еще несколько дней, Ким. Это просто гормоны. Месячные вот-вот вернутся.
И все-таки я не пропустила школу.
В знак протеста против того, что творилось внутри, я натянула узкие джинсы и, топая, сбежала по лестнице. Когда я ехала в школу, Кейтлин прислала мне эсэмэску. Она возвращалась сегодня. Новость меня подбодрила. В школе я едва не летела по коридорам. Катастрофой несло, как дерьмом из канализации. Эми стояла у шкафчиков.
— О, ты сегодня в духе.
— Пятница, пятница, — пропела я.
— А ты все еще одна дома. Чем займешься?
Я пожала плечами, думая: «Трахнуть бы тебя замороженной собачьей какашкой».
— Не знаю. Посмотрим, что принесет день.
Дакота подошла к нам сзади.
— Твоя маленькая подружка вернулась. Мисс Горячие Трусики.
— Не называй ее так.
— Ты же знаешь, я просто дразнюсь. Хотя видок у нее дерьмовый.
— Что ты имеешь в виду?
— Мешки под глазами, словно всю ночь не спала.
— Она болела.
Эми улыбнулась:
— Все из-за спермы, которую проглотила.
— Господи, — протянула я, искренне удивившись.
— Да я просто дразнюсь, как Дакота. Готова поспорить, Кейтлин прохода не даст Дереку. Растает, как масло.
— Серьезно? — сказала Дакота.
Эми скрестила руки.
— Конечно. Разве не очевидно, что это демонстрация силы? Она думает, что если дала баскетболисту, значит, уже попала в группу поддержки. Сомневаюсь, что другим чирлидершам понравится ход ее мыслей.
Я поняла, что Эми им все рассказала. В этот момент я действительно обрадовалась, что она моя подруга. Эми оказалась полезной. Ее жестокость была мелочной и пассивно-агрессивной, но все уколы находили цель. Она напоминала змею в прекрасных цветах.
Я знала, что, как подруга Кейтлин, должна была попросить Эми и Дакоту отстать от нее. Но существовал маленький шанс, что они послушаются, и я не стала рисковать. Впрочем, молчать тоже не годилось.
— Девочки, — сказала я. — Вам не нравится Кейтлин, а вы не нравитесь ей. Но все вы мои подруги, поэтому, пожалуйста, оставьте ее в покое.
Я смотрела и ждала. Эми задрала подбородок, ее ноздри расширились.
Дакота, обычно расслабленная, напряглась.
— Мы не нравимся ей? — спросила Эми.
Дакота нехорошо рассмеялась:
— Да ладно.
Я уперла руки в бедра, склонила голову к плечу:
— Ну, она не говорила, что ей конкретно ты не нравишься.
— Ага, — фыркнула Дакота.
— Не пытайся ее защищать, — добавила Эми. — Ничего, если мы ей не нравимся. Мне плевать.
Но она лгала. Ее это уязвило. Все должны были восхищаться Эми Хайдник.
— Все нормально. Проехали.
— Проехали, — повторила Дакота.
Что-то в ней изменилось. Она не была мстительной, но эта перемена убедила меня, что сплетни о Кейтлин теперь точно разойдутся по школе, а не останутся в узком кругу.
***
Это случилось довольно быстро.
Кейтлин не смогла вынести этот день. Не только она ушла рано, ее отец тоже — такой неприятной была ситуация. Я слышала, что Кейтлин истерически разрыдалась во время ланча. Одни говорили, будто она бросилась в кабинет директора за разрешением уйти, большинство — что побежала прямо к папочке. Последняя сплетня способствовала ее дальнейшему унижению. Слух, что она спала с Дереком, распространился как пожар. Все вокруг хихикали и показывали на нее пальцем. Я не сомневалась, что Эми разнесла о Кейтлин новые гнусности, она это умела. Спортсменов позабавило, что девчонка решила дать, только чтобы быть к ним поближе. Чирлидерши презирали Кейтлин за то, что она хотела попасть в команду через постель. Популярные девчонки плевались ядом, и восходящие школьные звездочки тоже язвили о ее доступности, словно сами не выставлялись напоказ. Парни пошло шутили, некоторые — особо смелые — не стеснялись говорить гадости Кейтлин в лицо. Поскольку она была дочкой учителя, травили ее куда серьезней.
Дакота ухмыльнулась, когда я шла по коридору. Уборщик оттирал шкафчик ацетоном. Директор стоял рядом с ним — с таким видом, словно они были полицейскими на месте преступления. Велел ученикам не задерживаться.
— Что происходит? — спросила я.
— О, — ответила Дакота. — Похоже, твоя подружка прославилась.
— О чем ты?
— Над ней и так вся школа смеется, а теперь еще и это.
Она кивком указала на шкафчик — он принадлежал Кейтлин. Уборщик только начал работу, и слова еще можно было разобрать.
— Знаю, о чем ты думаешь. Но это точно не Эми и не Бриттани. Они бы до такого не опустились.
Я кивнула:
— Да, я в этом не сомневаюсь.
Я знала, что они этого не делали. Всю прошлую ночь думала, что бы такое написать.
Штрихи черного маркера блестели на желтой краске.
КЕЙТЛИН БЛЭКЛИ СОСЕТ У СПОРТСМЕНОВ
***
Я вздрогнула, когда меня вызвали в кабинет директора.
Неужели кто-то заметил, как я писала?
Я была осторожна, подождала, пока коридор опустеет, убедилась, что не попадусь на камеры безопасности. В результате опоздала на первый урок, алгебру, но из-за стопроцентной посещаемости меня не отметили. Я ведь была идеальной ученицей. Конечно, они не могли подозревать меня в этой грубой выходке.
Я ждала у кабинета минут пятнадцать, терзая кутикулы и пуговицы на блузке. Дверь открылась, и в коридор вышел Дерек с лицом красным, как пожарная машина. Увидев меня, он стал просто пунцовым и поплелся прочь, повесив голову. Мы даже не поздоровались, раздался голос директора:
— Входи, Ким.
И я вошла.
— Закрой, пожалуйста, дверь.
Я сделала, как
