— Да. С помощью нескольких друзей. Невкусно, да? — спросила она Ганса, который ел как-то неохотно. — Вы предпочитаете что-нибудь менее восточное?
Он вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей, и покачал головой:
— Нет, очень вкусно. Просто я думаю о том, что сказал Мор, вот и все.
Я положил ложку. Мы проговорили три часа. Я рассказал о смерти падре Иларио и посланиях таинственного Гелиоса. Ганс замкнулся в себе, словно устрица. Ему показалось, что, утаив от него кое-какую информацию, я обманул его доверие.
Снова зазвонил мой мобильник. Номер незнакомый. Наверное, Маэ. Уже целый час она слала мне сообщения с угрозами. Я не ответил на звонок, а через минуту, выслушав начало сообщения, уничтожил его.
— Снова она? — спросила Амина.
Я кивнул.
— Лучше отключите телефон.
— Нет, ведь со мной могут попытаться соединиться отец или Гелиос.
— Кстати, о вашем отце, — сказала она и, порывшись в ящичке китайского столика, протянула мне конверт.
В нем находились записка от отца и несколько слов от деда Ганса со страничкой, вырванной из каталога аукциона. Фотография статуэтки женщины и цена: 18 000 долларов.
— Что это? — очнувшись спросил Ганс.
— Послание от твоего деда. А на фотографии статуэтка, которая совсем недавно, в восемьдесят седьмом году, была продана на аукционе в Соединенных Штатах. Это Гармония, дочь Ареса и Афродиты. Посмотри на знак на ее ожерелье.
— Рука, держащая молот.
— Печать Гефеста. Как гласит греческий миф, он выковал это ожерелье, чтобы Кадм[52] преподнес его Гармонии в качестве свадебного подарка. После падения Фив это ожерелье якобы приносило несчастье всем, кто им впоследствии владел.
Ганс пожал плечами:
— И что это нам дает?
— Боюсь, ничего. Разве только теперь мы знаем, что тот, кто выковал доспехи Александра, позаимствовал печать божественного кузнеца.
— Класс… Мы здорово продвинулись. Пожалуй, пора заняться расшифровкой записной книжки, это лучшее, что мы можем сделать до завтра.
Ганс устроился на диване со своим ноутбуком, а я помог Амине отнести посуду на маленькую кухню.
— Хотите, я сам помою посуду? — спросил я.
— Я забыла, что на Западе мужчины принимают участие в домашних хлопотах, — приветливо улыбнулась она. — Все будет быстро, не беспокойтесь. — Она указала на маленькую посудомоечную машину. — Она делает это лучше, чем я. Хотите чаю?
— Да, с удовольствием.
Я заметил на полочке, ломящейся от пряностей, фотографию очаровательной женщины, и мне сразу вспомнилась фотография Этти, которую я сунул в свой бумажник перед отъездом.
— Ваша близкая подруга?
Она проследила за моим взглядом и расхохоталась:
— Нет, моя лучшая подруга.
— Простите, — сконфуженный, извинился я.
— Ничего. Надеюсь, мулла сможет принять нас завтра утром.
— Чем скорее мы закончим, тем скорее сможем уехать.
— Вас смущает, что вы оказались у меня?
— Конечно, нет, но, оставаясь здесь, мы подвергаем вас опасности.
— Я привыкла к этому гораздо больше, чем вы думаете, — вздохнула она, садясь на кухонный стол.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мы в Египте, Морган. Быть женщиной в мусульманской стране нелегко, но быть женщиной, которая работает, преподает и борется за женские права, почти равносильно самоубийству.
Я с восхищением покачал головой:
— Вы мужественный человек.
— Хотела бы и дальше оставаться такой. Знаете ли вы, что и в наши дни юных девушек, едва достигших половой зрелости, против их воли выдают замуж за ровесников их отцов? И тысячи двенадцати-тринадцатилетних девочек каждый год умирают во время родов.
Не зная, что ответить, я молча поставил на кухонный стол свой стакан.
— Извините, что говорю вам все это. Нет, не все египтяне монстры. Если поискать, можно найти нескольких атеистов и немного буддистов, — попыталась она пошутить. — Вы атеист?
— Да. И не египтянин.
— Тогда прощаю вам то, что вы мужчина.
Я улыбнулся, правда, несколько горько, и молча допил свой чай.
— А я должен простить вас за вашу веру в Бога?
— Знаете ли, мое отношение к Богу несколько необычное. Вы, наверное, воинствующий атеист?
— Нет, но мой брат говорил, что монотеисты по природе своей крайне нетерпимы, они и мысли не допускают о существовании других богов, кроме тех, в которых верят сами.
— Он был прав.
— А вы знаете историю космонавта, который вернулся на Землю и попросил аудиенцию у папы? — спросил я.
Она рассмеялась своим звонким смехом.
— Нет.
— Один космонавт после нескольких недель, проведенных на космическом корабле, вернулся на землю и, попросив аудиенции у папы, сказал ему: «Пресвятой отец, я видел наверху Бога, я с ним говорил и, если вы не дадите мне три миллиона евро, я расскажу об этом всему миру». Папа ответил: «Что ж, сын мой, ваш рассказ пойдет только на благо нашей святой Церкви». — «Но, пресвятой отец… Бог — черный!» И его друзья увидели, как он вышел с сумкой, наполненной пачками банкнот. После этого он поскакал к главному раввину в Иерусалим, сказал ему те же слова и добавил: «Бог — араб». И вот у него еще три миллиона. Следующим делом он отправился в Мекку и там встретился с главой мусульман, а тот ему ответил: «Но если Бог существует и он черный и араб, чего же нам опасаться за нашу религию?» И тогда космонавт склонился к нему и доверительным тоном добавил: «Он — женщина и лесбиянка!»
Амина от души расхохоталась, у нее даже слезы на глазах выступили.
— Только на Западе осмеливаются рассказывать подобные байки!
— Морган! Все, я закончил!
Крик Ганса нарушил нашу приятную беседу, и Амина поспешила в гостиную.
— Ты закончил расшифровку текста? — спросил я, подходя к нему.
Я сел на диван, наша хозяйка заняла место рядом со мной.
— Это та самая записная книжка, о которой вы мне рассказывали?
Ганс кивнул, откашлялся и достал из кармана брюк жевательную резинку.
— Все здесь, — сказал он, похлопав по своему ноутбуку. — И — будьте внимательны! Сейчас вы войдете в четвертое измерение. Наш профессор надеялся найти доспехи Александра в его гробнице. Он добавляет, что, согласно мифу, они обладают магической силой, и догадайтесь, как он это объясняет?
Я пожал плечами:
— Суеверием?
— Верой?
— Так слушайте: магией и всякой чепухой… Вот: «Действительно, можно представить себе в эпоху, когда сталь еще не была известна, металл, „который не мог повредить самый твердый и самый тяжелый топор“, „легкий настолько, что пятилетний ребенок смог бы носить его целый день, не чувствуя на плечах его тяжести“, и с лезвием „настолько острым, что он мог бы разрубить самый твердый камень, не затупившись“. Если опираться на эти описания, приводимые Тацитом, Агриппиной и Плутархом[53] (смотри прежние заметки), становится понятным, почему такие доспехи смогли приобрести славу магических. А если предположить, что они были сделаны из того же материала, что и меч — в чем лично я почти уверен, — тогда становится ясно и то, что они каким-то чудесным образом оказались у людей, которые пришли от них в восторг. Поэтому я делаю вывод, что, как и меч, они были выкованы… — Ганс сделал паузу, чтобы произвести больший эффект, — из алюминиевого титана».
Я пробормотал что-то не очень деликатное и крикнул:
— Из титана? В то время? Значит, Бертран был убежден, что меч тоже титановый?
— Вспомни, что тебе сказала твоя приятельница, — возразил Ганс. — По ее словам, нет научного способа опровергнуть это.
— Черт подери! А что он говорит еще?
— Согласно текстам, которые он просмотрел в Ватикане, Калигула — Бертран, правда, не знает почему — не оставил у себя доспехи после того, как покрасовался в них на своем мосту из кораблей. Его сестра рассказывает: «Ночью, когда все приглашенные спали, напившись вина и отведав редких блюд, он послал Геликона…» Кто это?
— Это его… в некотором роде мажордом, — объяснила Амина. — Один египтянин.
— А-а… «он послал Геликона за людьми, которые перед тем по его приказу извлекли доспехи Александра из его гробницы. Без страха они пришли к Цезарю, уверенные, что их вознаградят за их святотатственный труд, но вместо этого Гай приказал бросить их в темницу, где германцы из его стражи получили приказ их убить…» Симпатичный парень…
— Он не вернул доспехи?
— Подожди, я еще не закончил. «Исполнив это приказание, Геликон исчез, и никто не видел его до следующего дня, когда он появился в сопровождении никому не известных людей. Эти люди почти сразу же снова отправились в путь в закрытых колесницах в сопровождении множества германцев. Позднее, когда Цезаря спросили о доспехах Александра, которых больше никто не видел, он просто заявил, что передал их стражам гробницы, чтобы доспехи вернулись к своему законному владельцу. Я полагаю, что Гай испугался гнева покойного и из-за этого избавился от доспехов». Суеверный тип, этот наш Калигула.
