Я растерянно молчал. Амина предупредила меня, что мулла не без странностей, но такого я не ожидал.
— На этот счет у каждого свое мнение, — осторожно ответил я. — Никто не может ни доказать это, ни опровергнуть.
— А каково ваше мнение?
— Возможно, это не его могила.
Он сдвинул брови, скривился и с досадой пожал плечами:
— Тем хуже! И все же это место весьма удивительное. Несколько лет назад я побывал там. Вы христианин?
Амина спрятала улыбку.
— Нет. Я атеист.
— Вы ни во что не верите? — удивленно спросил мулла.
Я покачал головой.
— Верю в себя. И иногда в таких, как я, но, признаюсь, это случается редко.
Юрси Марзук расхохотался, что меня несколько озадачило.
— В таком случае это не «ни во что». Вы уже побывали в мечети?
— Мы рассчитывали сделать это после нашего разговора, — вмешалась Амина, чтобы сменить тему.
Я с облегчением вздохнул. Мулла производил впечатление мусульманского варианта падре Иларио, и у меня не было ни малейшего желания отправиться на экскурсию, тогда как на счету у нас был каждый час.
— Прекрасно. Вы увидите, что остатки античности кое-где еще очень тщательно исследуют.
— Надеюсь, это именно те остатки, о которых я хотел поговорить с вами, — ответил я, пользуясь случаем.
Юрси Марзук энергично кивнул:
— Да, насколько я понял. Так в чем заключается вопрос? Мсье Лешоссер — пусть Всевышний примет его в свои куши, — сказал мне по телефону, что остатки эти, возможно, таят в себе важнейшие свидетельства, касающиеся истории нашего города. Это впечатляюще. Тем более что наша мечеть, увы, не самая посещаемая, нам далеко до этого.
— Все это может очень скоро измениться, поверьте мне, — вздохнул я.
Мулла внимательно посмотрел на меня и оперся локтями о колени, весь превратившись в слух.
— Так расскажите мне.
Я изложил ему выводы Бертрана, Амина дополнила их важными деталями, и в конце нашей нудной речи мулла выглядел так, словно его ударили по голове дубиной.
— Вы хотите сказать… вот там, под нашими ногами? — пробормотал он, ткнув пальцем в пол.
Крайне взволнованный, он поднялся и сделал несколько неуверенных шагов по комнате, теребя бороду и призывая на помощь Всевышнего.
— Производить раскопки в мечети? — успокоившись немного, спросил он каркающим голосом. — Только на основании того, что говорится в записной книжке старика?
— А также в древних источниках.
— Которые исходят из Ватикана, насколько я понимаю. Так что же содержится в этих планах и документах профессора Лешоссера?
— Планы украдены, — сказала Амина, — но у меня есть часть документов, копий и…
Юрси Марзук жестом прервал ее.
— Мсье Лафет… если бы это зависело только от меня, мы бы уже все четверо находились в подземелье с кирками в руках, но, кроме египетского правительства, археологической и административной служб, перед вами еще есть непреодолимая стена, противник, которого вы не одолеете.
— Кто же это?
— Вера.
Я обхватил голову руками.
— Ведь мы говорим о гробнице Александра Македонского!
— А я говорю вам о тысячах верующих, готовых забить вас камнями, если вы совершите то, что они сочли бы осквернением мечети. — Он сел рядом со мной и сжал мое плечо. — Я знаю, что Всевышний в своей бесконечной доброте с радостью принял бы вас в своей обители, позволил бы вам обследовать ее до последнего уголка, но есть люди, которые этого не поймут, не поймут никогда.
— Но наверняка есть способ заставить кучку невежд услышать голос разума.
— Мсье Лафет, эта кучка невежд, как вы вполне справедливо заметили, — простые люди, зажатые в тесные рамки верований другого времени. Они очень опасны, поскольку способны пробудить в сердцах праздной толпы слепую ненависть и натравить ее на таких людей, как вы. Я отказываюсь принести вас и ваших друзей на алтарь их фанатизма, их… — он сжал кулаки, поколебался мгновенье и добавил: — их тупости! — Видно было, что он устал от разговора на эту тему.
— Но…
— Морган, я должен быть тем, кого вы называете священнослужителями, но я тоже человек, как и вы. Я совершал ошибки, я знаю это, но если есть что-то, чего я не знаю, то, Всевышний мне свидетель, я отказываюсь быть убийцей. Я не разрешу вам производить раскопки в этом месте, хотя, поверьте мне, всем сердцем сожалею об этом. Священная земля не будет обагрена кровью невинных.
Я встал, во мне кипели ярость и разочарование.
— Это произойдет. Юрси Марзук, — заверил я, заставив его побледнеть, — потому что те, кто идет по моим следам, ни в чем не уступают вашим непримиримым консерваторам. Я только надеюсь, что это будет не ваша кровь, — добавил я, выходя вместе с Гансом из комнаты.
— Подождите меня в машине, — в растерянности пробормотала Амина в коридоре, протягивая мне ключи, перед тем как закрыть за собой дверь в комнату муллы, который ничем не помог нам.
Ганс и я вышли из мечети, и мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы не дать выплеснуться гневу, но Ганс не сдержал себя.
— Гнусная религия! — вне себя вскричал он, с силой шлепнув рукой по капоту машины. — Бородатые дикари!
Я закурил и, опершись на дверцу, вытер пот, что струился по моему лбу. День обещал быть очень душным.
— Дело не в религии, Ганс. Юрси Марзук — человек славный, каким был и падре Иларио, но он не может в одиночку бороться против невежества и глупости.
— Что ты думаешь делать теперь?
— Вернуться во Францию, привлечь на нашу сторону научное сообщество и прессу. Под их давлением египетское правительство заставит религиозные круги сдаться.
— Ты забываешь о ненормальных, которые бросятся по нашим следам! Они вернутся сюда, убьют этого бедного старика и разворошат гробницу, можешь не сомневаться! — Он яростно взмахнул рукой. — А мы были так близко к цели!
Мы увидели, что Амина вышла из мечети и бежит к нам, пробираясь между машинами.
— Я рассказала ему о людях, которые напали на вас, — сказала она, с облегчением снимая шаль. — После вашей резкой выходки у меня, право, не было иного выхода.
— И что?
— Он предложил приютить вас до вашего возвращения во Францию, — со вздохом сказала она, открывая дверцу. — Считает, что здесь вы будете в большей безопасности, чем у меня.
У меня мелькнула мысль воспользоваться гостеприимством Юрси Марзука, чтобы тайком наведаться в подземелье мечети, но это было слишком рискованно. В любую минуту меня мог засечь кто-нибудь из верующих или приближенных муллы.
— Вы думаете, он может изменить свое решение? — без большой надежды спросил я.
Амина покачала головой и включила зажигание.
— Нет, в таких вещах он тверд. Хотя, думаю, он с удовольствием участвовал бы в этой работе. Во время подводных раскопок около маяка, — добавила она с мягкой улыбкой, — он ходил за мной по пятам. Марзук ничего не понимает в археологии, но она его завораживает.
Мы поехали домой к Амине, и я, удостоверившись, что нас никто не преследует, попросил ее остановиться у первого же банкомата. Сняв с кредитки, выданной нам Юргеном, необходимую сумму, я бросил карту на обочину, не забыв пометить на обороте код доступа, и вернулся в машину. Если кто-нибудь найдет кредитку и воспользуется ею, что наверняка произойдет очень быстро, наш дорогой спонсор получит ложный след для погони за нами.
— Небольшое вознаграждение за перенесенные неприятности, — сказал я, пряча деньги в свой рюкзак.
Ганс наконец улыбнулся, а Амина, покачав головой, двинулась дальше.
7
Днем я позвонил отцу и предупредил его, что нам удалось забронировать билеты на самолет в Париж на следующий день. Чтобы не волновать его, я умолчал, что мы два раза подверглись нападению со стороны наших греческих «друзей», но все же рассказал, почему мы прервали все контакты с Йоном Юргеном. Он был поражен и сказал, что нужно довести это до сведения властей, но мне удалось уговорить его подождать до нашего возвращения и взять с него обещание, что в случае если его спросят об этом, он будет говорить, что не имеет от меня никаких вестей.
— Я бы на его месте страшно встревожилась, — сказала Амина, ставя передо мной стакан с горячим чаем.
— А Людвиг должен проклинать меня за то, что я втянул его внука в эту безумную авантюру.
Мой телефон завибрировал. Я отцепил его от пояса и прочел сообщение. «Оставайтесь у вашей приятельницы до вечера и следите за телефоном. Семена прорастают, пора собирать урожай. Гелиос».
— Как мы должны это понимать? — пробормотала Амина, через мое плечо прочтя послание.
— Нам нельзя выходить отсюда? — спросил Ганс. — Иными словами, мы должны сидеть и спокойно ждать наемных убийц, которые собираются прийти и уничтожить нас?
— Это не в его духе, — тихо сказал я. — До сих пор Гелиос скорее пытался предупредить нас о неминуемой опасности. Нет, пожалуй, это скорее означает, что кто-то выйдет с нами на связь. Не сам ли он?
