и прикрыла глаза. — У меня слегка закружилась голова. Не подумайте, что от вас, это от рубина. Я обожаю эти камни, — она разомкнула веки и посмотрела на сумеречные очертания окружающих небоскребов. — Знакомые силуэты. Что это за город?
— Мы около Публичной Библиотеки Лос-Анджелеса. Принцесса находилась тут на экскурсии, коснулась рубина и в некотором роде… остановила течение времени. Уверяю вас, это ненадолго.
Взор Маргарет вновь притянулся к рубину.
— Где вы взяли этот шикарный камень? Расскажите скорее, мне не терпится узнать.
— Принцесса отдала его мне. Наивная дурочка была влюблена и так безрассудна…
— Вот как? — сказала Маргарет, томно поглаживая рубин взглядом. — Напомните, когда это было?
— Сто лет назад, в Лондоне, на площади Пикадилли, у статуи Антэроса. Глупышка доверила мне камень, за который вы, не раздумывая, отдали бы свою жизнь. Дичайшая насмешка, не правда ли? Фокус в том, что на Пикадилли-сёркус ирония прямо-таки фонтанирует. В сороковых, во время второй войны, рядом с Антэросом, олицетворяющим, как полагал сам автор, зрелую и обдуманную любовь в противоположность Эросу — легкомысленному и ветреному тирану, стали собираться проститутки, — Дионис рассмеялся. — Сэр Гилберт, мм… скульптор, трижды перевернулся в фамильном склепе, когда узнал, что ступеньки около его творения облюбовали прелестные «коммандос с Пикадилли».
— Довольно ностальгии, я хочу получить камень обратно.
— Сожалею, но этикет не позволяет… — Дионис помедлил и заговорил особенно вежливо, как ловкий царедворец, которому предстоит рассказать высокопоставленной особе о неприятных подробностях: — Видите ли, сей камень — королевская реликвия, но официально вы еще не королева, есть некие досадные формальности… — он сделал небрежный жест. — Ритуал посвящения, церемония коронации, придворные дамы и все такое прочее, после чего я буду рад вернуть королеве эту каплю ее величия.
— Очаровательно, а кто эта зеленоглазая с ужасной родинкой на подбородке? — Маргарет потрогала плечо неподвижной улыбающейся Китти и прикрыла пальчиком изъян. — Она мила, приятная улыбка…
— Это подруга принцессы Европа. Как фрейлина она, пожалуй, пригодится, когда характером придется вам по нраву. Соврет, коль надо, и предаст кого угодно. Располагайте ею, если захотите, но… Есть кое-кто, и он задумал, быком огромным млея, красавицу коварно умыкнуть, когда ее на пышный луг свернуть уговорят фиалки и лилеи.
Дионис почтительно замолчал, ожидая возражений и пожеланий. Маргарет, не без удовольствия играя предложенную ей роль королевы, подвела итог:
— Вам удалось завладеть нашим вниманием, нам было приятно слышать стихи Пьера де Ронсара. Очень мило, — она тронула рукой застывшую каплю из фонтана.
Вода оказалась вязкой, как прозрачный пластилин. Маргарет удивилась, но не настолько, чтобы отвлечься от того, что намеревалась сказать; глаза ее вдруг сверкнули злобным блеском.
— Скажите, что вам нужно, или катитесь со своей Европой в ад!
Дионис вздрогнул, вмиг напустил на себя благодушный вид и посмотрел на серое небо.
— Ад вокруг нас, душа моя королева. Здесь всем дано по думам и деяниям; швыряет то в одну немыслимую крайность, то в другую, но неизменно то движение по кругу, что образует бесконечные витки. По ним восходят души темные в чертоги невозврата, а светлые стремятся вниз, чтобы достигнуть дна, и нет конца падению в бездну. Где высь, где пропасть — выберите сами, но знайте, что в раю от изобилия и безделья дохнут даже крысы, — Дионис слегка поморщился и вдруг воодушевленно сказал: — Здешний мир темный, Маргарет, но это мир новых возможностей! Я подскажу вам, как сюда вернуться, невзирая на запрет и…
— Прекратите плести кружева, славный Мефистофель. Если нуждаетесь в моей помощи — так и скажите, но знайте: вам придется очень постараться, чтобы меня заинтересовать. Надеюсь, это понятно?
— Разумеется, — бесстрастно ответил Дионис.
— Вижу, что нет. Вы так уверены в моем возвращении, что даже не спросили, хочу ли я этого.
Дионис заговорил с воодушевлением:
— Принцесса живет во дворце, а королева ютится в башне. Это неправильно и несправедливо! Я был уверен, что вам захочется исправить такое нелепое положение вещей. Говоря о вашем возвращении, я руководствовался самыми благими намерениями!
— Самое время вымостить ими дорогу и отправиться по ней… Кстати, я до сих пор не знаю, кто вы и откуда. Обитаете ли вы там, — Маргарет подняла левую руку и направила пальчик в небо, — или там, — она опустила правую руку, ткнула пальцем вниз и перешла на злобное шипение: — Мне плевать! Я не нуждаюсь в богах и дьяволах, указующих перстами!
— О, вы ко мне несправедливы! — воскликнул Парва, чувствуя, как рубин нагрелся и больно обжег кожу.
Дионис поспешно сунул руку в карман брюк, тайком избавился от раскаленного кольца и стал возбужденно оправдываться:
— Указывать перстами вам?! Такая дерзость могла прийти лишь в голову злодея, который создал этот бренный мир и в нем решил повелевать единовластно. Тиран! Сатрап! Кровавый деспот! Жесток и притворяется, что любит, ввергая человечество то в войны, то в болезни, то взбеленится так, что пару городов сожжет или потоп всемирный насылает. А избранный народ? А казни египтян? Ведь то нацизм и геноцид, не меньше! А помните, душа моя, как он вам вслед кричал: «Вернись!» и гневно пальцем тыкал в небо? И что? Не смог вернуть! Нет власти у него над вами! А помните мальчишку-ябеду, которому сказали вы, что равная ему? Он с жалобами к папке тотчас побежал, — Дионис сделал плаксивое лицо и передразнил писклявым голосом: — «Хочу покорную жену и сверху быть над ней желаю». Тьфу! Да мне об этом вспомнить тошно! Я вам, чудесное творенье, совсем иное предлагаю. Быть королевой в этом темном мире, а не служанкой, как другая.
Маргарет благосклонно выслушала эту драматическую тираду и спросила:
— Почему вы сняли кольцо? Я хочу видеть этот камень, он мне жутко нравится.
— Ваш гнев меня расстроил, — Дионис заложил руки за спину и украдкой помассировал обожженный палец. — Упреки ваши мне обидны. Вы здесь благодаря моим стараниям, сделать это было архисложно и…
— Чего вы ждете от меня? — вновь бесцеремонно перебила Маргарет.
— Согласия принять на голову венец Царицы Ночи, — Дионис развел руки и приподнял плечи, будто говорил об очевидности, которую даже странно упоминать. — Золотой венец Аннет! Последние три месяца этот древний артефакт демонстрировался в европейских музеях и буквально вчера вернулся на виллу Гетти в Малибу вместе с остальными предметами выездной экспозиции.
— Я что-то читала об этом… Вы говорите о диадеме, из-за которой расцвели драконьи кактусы?
— Всего один цветок.
— Селеницереус, кажется…
— Да-да, чудеснейший цветок, сорвать который невозможно, расцвел в день вашего рождения. Он распускается лишь ночью, при луне, коснуться лепестков нельзя — осыплются мгновенно, и… если кто-то дерзновенный… — Дионис замолчал на высокой интонации, замер на
