— О чем ты? — спрашиваю я, не до конца понимая очередного откровения. А это оно, по глазам вижу, и, ох, как не хочется упускать эту нить. Почему-то именно в такие моменты, когда Макс говорит именно то о чем думает, снимает маску, в груди появляется неведомый теплый огонек. Мне невыносимо хочется узнать о нем больше, заглянуть в душу и увидеть там свет.
— Не так важно. Решил, что рассказать им правду будет лучшим и безобидным вариантом для нас обоих, — усмехается Майер, откидываясь на спинку стула. — Но, видимо, был скор на выводы, для меня этот вариант вышел не очень.
Молчу, не в состоянии подобрать слов. Рассматриваю его лицо, цепляюсь взглядом за покрасневший след удара папы и даже как-то жалко становится.
— Езжай домой, Беликова, — тихо говорит он, — спектакль окончен.
— Нет, — произношу раньше, чем успеваю прикусить язык.
Нет? Нет, Ия?! Ты что удумала?!
Максимилиан расстроен и весь его продуманный план рухнул. Вот смотрю на него и от тоски и жалости в груди щемит.
— Что значит “нет”? — хмурится Майер, но вдруг хмыкает и закатывает глаза. — Не переживай, на нашу сделку это не повлияет. Я свалю из твоего дома и от посещения моих лекций ты освобождена. Ну, вернее, переведена на индивидуальный план.
— Тебе самому не смешно сейчас, нет? — беру со стола ложку и отбираю у Макса мороженое. Все равно у него уже почти все прошло, а мне нервы успокоить надо. — Ты вынудил меня приехать сюда и сейчас решил соскочить? То есть все мои нервы и ложь были зря?
Мужчина щурится и наблюдает за тем, как я открываю упаковку и зачерпываю ложкой мороженое. К слову, карамель оттуда уже кое-кто подожрал. Не буду показывать пальцем…
— К чему ты клонишь, Беликова?
— К тому, что судя по вашему с Розали разговору, твой отец не знает о подставных отношениях и мы можем довести начатое до конца. Ты получишь то, ради чего все это затевалось, а я… Ну не зря же я ехала в эту чертову Германию!
Жду реакции Майера и диву даюсь на себя. Вот это экспромт, вот это рвение… Откуда только? Но просто собрать вещи и сказать Максимилиану “алибидерчи” я не смогу, потому как буду чувствовать себя безумно некомфортно.
На губах Майера расплывается лучезарная улыбка и я невольно отвечаю ему тем же. В карих глазах появляются уже знакомые мне игривые искры и мужчина протягивает ко мне руку, зачем-то машет ею у меня над головой.
— Ты чего это? — отшатываюсь в сторону и удивленно хлопаю ресницами.
— Проверял тебя на наличие нимба, — с улыбкой говорит он. Черт, а улыбка у него и правда милая. Особенно когда искренняя, а не наигранная ухмылка засранца. — Потому что если ты готова на это пойти добровольно, без каких бы то ни было моих телодвижений в этом отношении, то ты святая, Беликова.
Какая красивая лесть. И весьма приятная, потому как избавиться от глупой улыбки с лица становится просто невозможно.
— Но ничего не получится, потому что твои родители в курсе, — пожимает плечами Макс. — Они уже наверняка навели шороху на приеме.
На несколько секунд задумываюсь: а могли ли? Им очень важен контракт с Майером старшим, насколько я поняла, и рисковать этой работой они не станут.
— Раз они уже в курсе притворства, может быть просто попробуем поговорить с ними и попросить не вмешиваться? — сама не верю в то о чем говорю, но поднимаюсь с места и киваю Максу в сторону лестницы. — Пойдем, если это тебе и правда так нужно. Или спасуешь перед отцовским левым хуком? — закусываю губу и сдерживаю смех.
— Боюсь второго такого уже не переживу, — мужчина кривится и прикладывает руку к лицу. — Какой план?
— Начну с малого, напомню родителям про еще один случай моего притворства, — спокойно говорю я, поправляя помятый подол платья. — Тогда они были совсем не против, чтобы я подыграла одному парню. Ну, тоже в общем, притворилась его девушкой перед родителями…
Брови Майера ползут на лоб от удивления и он выдает двусмысленную фразу, которая на миг вводит меня в ступор, а затем заставляет покраснеть похлеще вареного рака:
— Хочешь сказать, что не я буду у тебя первым?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По коже бегут мурашки от одной лишь мысли, что он…
Нет, нет, нет… Ия, не думай о том, о чем ты сейчас думаешь! Не смей проводить подобные параллели!
Но просьбы внутреннего голоса срабатывают примерно так же, как шутка: "Попробуйте не думать о слонах". Ох, во рту пересохло и губы отчего-то зажгло, и сердце пустилось вскачь.
Тон Макса саркастичен и от этого меня еще больше накрывает смущение. Я даже не сразу нахожу нужные слова для ответа, а когда все же их подбираю, прячу взгляд от мужчины. Не хочу сталкиваться с ним, наверняка на его лице сейчас нарисовалась паршивенькая ухмылка.
— Не все тебе, Максимилиан Генрихович, не все тебе, — мужчина тихо усмехается, но ничего больше не говорит.
Вот и молчи, пожалуйста… молчание золото, а не вот эта вся выводящая не непрошенные эмоции болтовня.
Гостей из главного зала не видно и не слышно, как хорошо иметь огромный дом! Поднимаемся по лестнице и сталкиваемся в коридоре с родителями, ведущими бурную дискуссию.
30
Как там в поговорке говорится? Взялся за гуж, не говори что не дюж, кажется. Что ж, давай Ия, действуй.
— Я очень надеюсь, что вы ругаетесь не из-за меня, — подходим к родителям и я пытаюсь улыбаться. Вот только гадкое чувство стыда перед ними так никуда и не делось оказывается.
— Ия! — мама тут же обращает на меня внимание, но затем замечает и Максимилиана. — Максим… Я в вас разочарована. Вы низко пали, когда привезли нашу дочь сюда для глупого спектакля ради денег!
Ну, собственно, а чего я ждала? Сразу в нападки и мне не нравится подобное отношение. Внутри что-то бунтует и требует выступить в защиту нашей с Майером ситуации.
— Мам, пап, я не прошу вас участвовать в этом притворстве, но очень прошу не вмешиваться, — мой голос тихий, но уверенный. — В конце концов Олег в свое время попросил о подобной услуге и вы даже поддержали и посмеялись. А еще, если вы вдруг забыли, мне двадцать лет и…
— Олег не был бабником! — перебивает меня отец и чуть ли не кричит, но когда мамина рука ложится ему на плечо чуть успокаивается. — Ты его не интересовала как девушка и я был спокоен, а здесь…
— Здесь все точно так же, — вдруг влезает в разговор до этого молчавший Майер. — Если вы еще не в курсе, я преподаватель вашей дочери и имею некоторые принципы взаимоотношений со студентами. Просто так сложилось, что Ия совершеннолетняя сестра моего лучшего друга и согласилась помочь.
Смотрю на Макса и поражаюсь его смелости и спокойствию. Он так бесстрашно смотрит в глаза моему папе, как будто в лицо недавно от него не получал. Уверенный такой, приосанился, улыбается… Мастер лжи. Особенно про принципы, ага. Тот внезапный поцелуй за портьерой мне теперь будет сниться наверное, уж больно засел в подкорках.
Мама вздыхает и смотрит в потолок, затем делает шаг ко мне и обнимает. Сразу хочется плакать, настолько неожиданно и желанно это объятие.
— Детка, только, пожалуйста, не делай глупостей, — шепчет она мне и целует в щеку. — Сегодня вместе поедем в гостиницу после всего, хорошо?
Киваю и перевожу взгляд на отца. Он пристально смотрит мне в глаза и я вижу борьбу в его душе. Ему не нравится все это, но и запретить он не может.
— После банкета мы едем вместе в гостиницу, — сухо произносит он. — Не переигрывайте, — взяв маму за талию, отец спускается по лестнице.
Надо же, все прошло не так плохо, как я думала. Может быть не все доверие, благодаря признанию Макса, я потеряла?
Улыбаюсь и поворачиваюсь лицом к Майеру.
— Страшный ты человек, Максимилиан Генрихович, — говорю я. — Врешь, как дышишь и даже не краснеешь.
— Кто на что учился, — фыркает он.
Когда мы возвращаемся в общий зал, Макс знакомит меня с какими-то людьми, все исключительно немцы, поэтому их разговоры для меня тайна за семью печатями. Улыбаюсь и киваю — все что могу. На фоне разговоров тихо играет музыка и изредка на импровизированную сцену выходит кто-то с тостом.
