серьезно, но амулет после секундного размышления все-таки надел. Владимир же, убрав очки обратно в карман, творил что-то непонятное для поручика – он прошелся до внешней стены, опустился на колени и начал внимательно осматривать пол. Его догадка, которой он решил пока не делиться с жандармом, подтвердилась – паркет и здесь был испещрен сложными мелкими рисунками. Кто-то постарался, сделав стены дома непроницаемыми для духов и эфирных сущностей.
– Что вы думаете делать? – отвлек его от изучения пола Постольский.
– А это зависит от того, как вы относитесь к уже рассказанному. Кому вы больше верите, мне или Решетникову?
– Ну, – задумался поручик. – Вы говорите убедительно, но, согласитесь, в наш просвещенный век в такие вещи поверить сложно.
– А это потому, что вам не доводилось их видеть своими глазами. – Корсаков поднялся, вернулся к саквояжу, извлек оттуда пузырек из толстого медицинского стекла и решительным шагом направился к столу в центре зала.
– Скажите, вы не преувеличивали, когда говорили, что опыты по воскрешению мертвых через зеркала уже предпринимали?
– Нет. Самый известный случай произошел где-то в 1551 году. У первого короля Речи Посполитой, Сигизмунда Августа, умерла безумно любимая жена Барбара. Глубоко опечаленный, он пригласил в свой дворец двух алхимиков, Твардовского и Мнишека, которые создали для него особое зеркало. В нем Сигизмунд видел свою ненаглядную Барбару и, как говорят, мог даже с ней беседовать. Единственное правило, которое поставили алхимики, – не пытаться коснуться любимой.
– Но Сигизмунд коснулся? – угадал Постольский.
– Конечно. Зеркало лопнуло, а воздух в замке наполнился трупным смрадом.
– Напоминает истории Анны Ратклифф! [20]
– Да, есть что-то общее. Понимаете, Павел, к сожалению, оккультисты – люди одновременно скрытные и тщеславные. Свои секреты они хранят надежно, а вот россказни об успехах многократно приукрашивают. – Рассказывая это, Корсаков сосредоточенно рассыпал содержимое флакона вокруг стола. – Поэтому полностью с вами согласен – в наш просвещенный век поверить в подобное сложно. Даже больше вам скажу – большинство якобы загадочных и необъяснимых явлений, которые мне довелось видеть самостоятельно, оказывались не более чем трюками или просто плодами возбужденного воображения.
– Но здесь вы уверены, что мы имеем дело с чем-то настоящим?
– Боюсь, что так. Полюбуйтесь!
Павел внимательно обошел круг, образованный серым корсаковским порошком. На полу вокруг стола медленно проступали обугленные очертания геометрически сложных фигур, рисунков и надписей на десятках древних языков. В центре кругов вдоль длинных сторон стола обнажились пятна, неопрятный внешний вид которых контрастировал с искусно проведенными линиями вокруг. Похоже, что нечто, стоявшее внутри фигур, было выжжено мгновенной яркой вспышкой.
– Кажется, мы знаем, куда делись шестеро из восьми пропавших, – констатировал Корсаков.
– То есть они… – попытался подобрать подходящее слово поручик.
– Скажем так, испарились. Скорее всего, в процессе ритуала. А теперь скажите мне, чего и кого здесь не хватает?
– Э-э-э, – задумался поручик. – Двоих людей. Судя по пустым участкам на рисунке, один должен был стоять во главе стола, второй – напротив.
– А еще?
– Ну, если вы были правы в своей гипотезе и на столе под зеркалом лежали останки баронессы Ридигер, то они тоже исчезли.
– Bravo! – хлопнул в ладоши Владимир. – А значит, наша следующая задача – понять, куда делись оставшиеся неизвестные из нашего уравнения. И что-то мне подсказывает, один из них точно мертв. Не считая баронессы, конечно же.
– Тот, кто стоял…
– Здесь, – Корсаков указал на опрокинутый бокал. – Я отсюда чувствую до сих пор не выветрившийся запах миндаля.
– Цианистый калий? – пораженно спросил Постольский.
– Он самый. Как минимум один из участников ритуала был отравлен. Причем доза была… скажем так, гарантированной.
Оба замолчали. Обнаруженные подробности отказывались складываться в единую картину. Таинственные письмена и рисунки вкупе с обугленными пятнами указывали на правоту Корсакова. Но яд… Яд – это уже продуманное убийство, вотчина Решетникова. Наконец Постольский прервал молчание:
– Владимир Николаевич, простите меня за вопрос, но все же… Вы правда верите в эти вещи? Ритуалы? Амулеты? Неведомые силы, способные мгновенно сжечь человека, оставив лишь черное пятно на полу?
– А вы правда верите, что Земля вращается вокруг Солнца? – иронично покосился на него Корсаков.
– В каком смысле «верю»? – возмутился Постольский. – Это же научный факт!
– И вы можете потрогать этот научный факт? – осведомился Корсаков.
– Зачем мне его трогать?
– Чтобы убедиться самостоятельно, например. А то получается, что какие-то умные люди вывели некие умозрительные законы со своей системой измерений, после чего заявили, что им известны правила, по которым существует Вселенная.
– Вы что же, хотите оспорить законы физики? Математики? Химии? – Постольский недоверчиво уставился на него.
– А дальше вы скажете что-то вроде: «Вы казались мне разумным человеком»? – ответил вопросом на вопрос Владимир. – Нет, я ни в коем случае не собираюсь оспаривать законы. Более того, они мне часто помогают в работе. Просто демонстрирую вам, что все ваши знания о мире основываются на правилах, значительную часть которых вы не можете зримо подтвердить. Помните, в экипаже я сказал, что моя задача – объяснить необъяснимое? Так вот, то, что вы считаете невозможным или, скажем, потусторонним, для меня реально. Я понимаю и принимаю незримые законы, которым эти явления подчиняются. Поэтому, чтобы не затевать здесь философских диспутов, я просто прошу вас: пока мы находимся в стенах этого дома, отриньте свой скепсис. Тем более подозреваю, что в ближайшее время вы еще не раз получите доказательства моей правоты. К сожалению.
– Ну, пока вы не пытаетесь убедить меня, что земля плоская и стоит на трех слонах верхом на ките…
– Вообще-то черепахе, – с серьезным видом поправил его Корсаков. Постольский очень быстро понял, что его дурачат, поэтому ограничился вопросом: – Итак, вы думаете, что этот дом опасен?
– Да, и мне бы хотелось как можно быстрее его покинуть, – признался Корсаков.
– Но в таком случае вы же можете сказать Нораеву, когда он вернется, что у вас ничего не получилось, и выйти отсюда.
– Сдается мне, что ваш ротмистр – хитрый лис. Его не проведешь, прикинувшись дурачком. Но даже это не главная наша проблема. Вот она.
Он вновь обернулся к столу и обошел его по кругу, внимательно вглядываясь в постепенно бледнеющие контуры ритуальных фигур на полу.
– Что вы пытаетесь там разглядеть? – спросил поручик.
– Пытаюсь понять, оказался ли ритуал полностью неудачным, что и стало причиной гибели его участников, или им удалось все же призвать что-то с той стороны. Они явно рассчитывали на успех. Если кто и мог бы провернуть такой фокус – это Нейман. И он здорово подготовился. Даже убедился, что без его участия призванный дух не сможет покинуть дом.
– Не буду притворяться, что в этом разбираюсь,
