так только с мечом, стрелы я пускаю не очень хорошо. — Почему я все ему рассказываю? Это опасно.
— Могу поздравить, твои дальние родственники, скорее всего, сегодня здесь, — сказал охотник и провел рукой в воздухе.
Оглядев залу, я шепотом спросила:
— Равки?
— Воины — да.
— Кто бы мог подумать. — Перед глазами появилась физиономия принца, которого давно уже нет в зале. — Я же их ненавижу.
— Я заметил.
— Это ты о принце?
— Да.
— Он раздражающий.
— Есть такое.
— Ты его знаешь?
— Относительно. Я пару раз давал «слово» его старшему брату, и нам, так сказать, пришлось пересекаться.
Мы замолчали на какое-то время, но я все же решилась задать вопрос, который действительно меня тревожил:
— Эмет, почему я тебе все рассказываю? Я никогда так много о себе не говорила, а сейчас я просто…
Вместо ответа охотник взял мою руку и мягко сжал пальцы. Я тут же вырвала свою руку. Одно дело говорить, трогать меня не нужно. Даже если он решил успокоить меня. Неважно. Эмет прищурил голубые глаза и объяснил, бросив короткий взгляд на мою только что освобожденную ладонь:
— Это нормально — инстинкт охотника заключается не только в том, чтобы найти добычу, но и… Как бы объяснить? Это как у животных, ворон сторонится змеи, но никогда не бросит другого ворона, даже если он попадет в змеиное гнездо. Это заложено в нас, и противиться этому невозможно. Ты рассказываешь все о себе не из-за глупости, а потому что чувствуешь, что от меня не идет агрессия в твою сторону, только добро… Я тебе не враг.
Тогда почему его касание моментально отрезвило меня и напомнило о том, чтобы я никого не подпускала к себе? Ни-ко-го.
— Добро… Не думала, что добро существует. — Я попыталась перевести тему разговора в более нужное русло. — Что ты говорил про кодекс?
— Я удивлен, что ты ничего не знаешь о кодексе. Ты же охотник.
— Который никогда не видел других охотников, — напомнила я.
— Кодекс состоит всего из трех простых правил. — Эмет на секунду задумался, смотря на танцующие пары. — Это даже не правила — скорее слово чести. Первое и самое важное, охотник никогда не бросит другого охотника в беде, только если это не противоречит второму пункту.
Конечно. Всегда должно быть какое-то «но».
— Что за второй пункт?
— Второй пункт гласит, что жизнь невинных куда ценнее, чем жизнь охотника.
— С чего бы это? Эти самые невинные ненавидят нас.
— А мы их нет.
— Я — да.
Эмет никак не отреагировал, а я тем временем в очередной раз осмотрела залу, пытаясь найти взглядом наглого равка. Зачем я его ищу? Чтобы понять, что опасность миновала. Зачем же еще…
— Все, что ты знала об охотниках, это правда, но лишь отчасти. Раньше, давным-давно, когда появились первые охотники, они были непосредственными спасителями Мэроу. Они самоотверженно истребляли суртуров, помогали существам в поимке преступников, возвращали домой потерянных родных. Они были…
— Слугами, рабами, бесхребетными они были.
— Почему ты так ненавидишь… всех?
Правда, почему?
В голове сразу всплыл образ женщины, что нашла меня и прятала под полом в своей старой и затхлой лачуге. Мола не была мне матерью, но именно она дала мне понять, что всем в этом мире на меня плевать. Потом был ее муж, который продал меня как залежалую вещь. Следом была владелица борделя. Да, она обучила меня чтению и письму, но это не из-за ее великого сердца. Она хотела в дальнейшем использовать меня. Шрам — он использовал. Ему это удалось, как никому другому. Были и другие, более блеклые моменты. Я бы сказала, мелкие. Жизнь Нефел тоже не была сказкой. Даже Хозяин, у которого есть богатства, забил свою супругу насмерть. Существа воруют, убивают, лгут. Продают других существ, и им неважно, дети это или взрослые.
Когда я пыталась вспомнить хоть что-то хорошее, перед глазами всплыло лицо Нефел. Большего добра я ни от кого не видела.
— Есть исключение, — с улыбкой на лице произнесла я.
На какое-то мгновение взгляд Эмета поменялся и стал более внимательным.
— Это уже хоть что-то, — сказал он. — Слушай, мой родной дом находится на самой границе, возле Мертвого моря. Именно там каждую седьмую Алую луну собираются охотники.
— Для чего?
— Это что-то вроде места, куда съезжаются все части… одной большой семьи. Тебе там будут рады. Охотники еще в течение месяца после Алой луны остаются там. Отдыхают, общаются. Строят планы и рассказывают о достижениях.
Семья — интересно звучит. Никогда не была частью семьи. И не уверена, что хочу этого. Семья — это привязанность. Привязанность — это опасность. Опасность — это глупость. Глупость — это смерть. Я пока не планирую умирать. Эти мысли навели на новый вопрос.
— А как долго мы можем прожить?
Эмет сделал очередной глоток чего-то кислого, и я почувствовала неприятный запах из кружки, которую он бережно перекладывал из одной руки в другую.
— Мы живем дольше, чем люди, но намного меньше, чем истинные существа. Маги, равки, ликаны и хотты могут жить сотни лет, возможно и тысячи. Кто знает? Самому старому охотнику, которого я встречал, было сто восемнадцать Алых лун.
Не очень много.
— Ты говоришь «истинные существа», но их кровь разбавлена, — возразила я.
— Ты права, тем не менее у некоторых кровь более сильна, и они могут существовать очень и очень долго. Вопрос в другом — не убьют ли их раньше отведенного времени?
Я пыталась запомнить все, что рассказывал Эмет, но в голове постоянно звучали слова невыносимого принца: «Ты слишком громко думаешь».
— Научи меня контролировать мысли, — попросила я охотника.
— Просто не поддавайся эмоциям, — ответил он, и я, не сдержавшись, закатила глаза.
— Это я уже слышала.
— От принца?
— Да. — Сделав паузу, я добавила более тихо: — Он мои мысли читал.
Эмет отвлекся от танцующих пар и внимательно посмотрел в мои глаза.
— Я знаю, что он читает мысли, и поэтому я послал ему одну.
— Какую?
Охотник молчал, и это настораживало, но тут он заговорил тихим голосом:
— Как ты думаешь, принц равков, предводитель армии, да и просто следующий наследник короны отдал бы то, что ему интересно, просто так?
То, что ему интересно?
— Думаю… нет, — ответила я.
— Вот именно. Поэтому я подумал о том, что моя нареченная уже слишком долго находится в объятиях принца и пора бы ее забрать.
О, Матерь!
— Что?! — вскрикнула я, но тут же, осмотревшись по сторонам, понизила тон: — Ты солгал. Нареченная?! Ужас какой.
— Да. — Эмет пожал плечами. — Первый пункт кодекса.
— Помогать охотнику — это я помню. А
