Я обессиленно откинулась к спинке. Проклятье! Как будто колдуна не хрен послала — как сговорились все. Ну как объяснить-то, что не будет Гарик со мной счастлив.
Да, любила. Но искры, что летят между нами до сих пор — не огонь, а когда молотом по наковальне: он твердолобый, я упрямая.
Да, сохла по нему дольше, чем мне хотелось бы. Но простить… да не за что уже!
Выздаравела. Или выздоровила. В общем, нипадохла.
Отболело. Отмучилось. Истаяло.
Да, обещала выйти за него замуж, если он встанет на ноги. Но он же умный, ему хватит мозгов не делать мне предложение. Потому что я ведь соглашусь. Но лишь для того, чтобы бросить его у алтаря. Пусть почувствует, каково было мне, когда я открыла дверь и увидела его целующим ту девицу, с которой он пришёл.
Он разбил мне сердце. И знает об этом. И знает, что я его брошу. Знает, что ничего уже не будет.
Очень надеюсь, что знает. Очень надеюсь, что я не ошибаюсь и на счёт своих чувств.
Потому что на самом деле всё это с Гариком уже неважно.
Я люблю другого человека.
И завтра иду на день рождения к его маме.
Там и поговорим, — вздохнула я и проглотила комок в горле.
Но это!.. По капельке выпило кровь,
Как в юности злая девчонка — любовь,
И, мне не сказавши ни слова,
Безмолвием сделалось снова.
И я не знавала жесточе беды.
Ушло, и его протянулись следы
К какому-то крайнему краю,
А я без него… умираю.[1]
А он об этом знает? — прозвучал в ушах насмешливый вопрос Гарика.
И это был хороший вопрос: надо сообщить Миро̀, что наша договорённость в силе.
Я потянулась за телефоном, когда Вадик с Мариной пошли к дому.
— Кстати, никто не хочет пойти со мной на ДНК-вечеринку? — спросила я вслед.
— Нет, спасибо, — ответил Вадик, держа Маринку за руку.
— Даже не спросили, что это, — буркнула я.
А если бы спросили, я бы ответила, что это вступительное занятие моего исследования. Вход свободный, для всех желающих, можно без пары. И, во-первых, это способ узнать кто друг другу подходит, а кто нет на основе ДНК-теста. А во-вторых, это будущее поиска идеального партнёра. Противоположности притягиваются. А исследования показывают, что противоположные гены иммунной системы генетически совместимы лучше всего. В таких парах лучше сексуальная жизнь, женщины чаще испытывают оргазм, уровень измен ниже, а вероятность более здорового потомства — выше.
— Вы потеряли шанс узнать совместимы ли вы генетически, — крикнула я брату вслед, хотя никто меня, конечно, уже не слышал, и посмотрела в телефон.
Всё те же два пропущенных звонка от Миро̀.
Ни на один из них я не ответила. Просто не знала, что сказать.
Но теперь знаю.
Палец потянулся написать сообщение… нет, букв от него мне сейчас так мало.
Каждый самурай сам себе самурай, если рядом нет других самураев, — решила я.
И нажала «вызов».
----------------------------------------------
[1] Анна Ахматова, «Последнее стихотворение», 1959 г.
Глава 16
Конечно, моя безупречная, — мысленно повторил Мирослав слова, которые ей не сказал. — Ты обещала — ты выполняешь своё обещание пойти со мной.
Она сказала: надо поговорить.
Он сказал во сколько будет её ждать.
Мир посмотрел на часы: осталось меньше часа. Охрана сообщит, когда подъедет её такси.
Он стоял у окна отцовского кабинета, глядя в серое небо, и думал о том, что «надо поговорить» обычно означает: надо расстаться. В их случае: нет, Миро̀, мы не будем вместе, прости.
Он её теряет. Холодок пробежал по спине. Мирослав сглотнул.
Он не готов потерять то, что только что нашёл. Смысл. Свет. Счастье смотреть в её искрящиеся золотыми лучиками глаза, касаться её тёплой кожи, целовать её насмешливые губы.
Он ошибся.
В детективе, что он читал, в каждой из одиннадцати книг сыщик постоянно говорит: первое впечатление от места преступления — самое важное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Первое, что почувствовал Мир, когда вошёл в отцовский кабинет — мышеловка захлопнулась.
Это потом он ощутил тошноту, липкий пот, что выступил по всему телу, дёрнул узел галстука, словно ему не хватало воздуха и понял: зря он надеялся, что в этот раз всё будет по-другому. Зря подумал: раз он пришёл в «Экос» не для того, чтобы кому-то что-то доказывать, воевать, побеждать, наводить свои порядки и решать свои проблемы, а с единственной целью — ради отца, то всё будет иначе. Нет, он ошибся. Было всё то же самое: корпоративные «ценности», гонка за деньгами, кто кого сожрёт первым — всё, от чего он бежал и бежал сознательно.
Всё вернулось. Он в той же клетке. С теми же зверьми.
И это всё та же бессмысленная битва не на жизнь, а насмерть.
Двенадцатую книгу о своём любимом детективе ему, похоже, удастся дочитать нескоро.
Мирослав тяжело вздохнул.
— По этому вопросу всё, Мирослав Сергеевич? — подала голос юрист.
Мир развернулся. В воскресный день с утра он позволил себе вызвать на работу только одного человека — главу юридического отдела. Она и сидела с бумагами за большим столом для переговоров.
— Да, спасибо, Альбина Булатовна. Я потом посмотрю документы, что вы подготовили.
Она кивнула.
— А это материалы дела, которые вы просили, — подвинула она через стол папочку. — Напомню, что судебный процесс нигде не освещался во избежание скандала, поэтому удалось сохранить произошедшее в тайне. Но на компанию действительно подали иск, и дело мы проиграли.
— На компанию? — уточнил Мир. — Не на сотрудника?
— В соответствии со ст.1068 ГК, ответчиком по гражданскому иску о сексуальных домогательствах может быть не только лицо, виновное в таких действиях, но и работодатель, — отчеканила она. — Поэтому в компании такие жёсткие правила насчёт интимных связей, — поправила часы на широком запястье. — Правила, как вы понимаете, возникают не на пустом месте и создаются не для того, чтобы их нарушать. Поэтому мой ответ, как главы юридического департамента — нет, исключения ни для кого из сотрудников, в том числе руководящего состава не делались и не должны делаться. Созданный прецедент с выплатой возмещения морального вреда может поставить компанию в очень невыгодное положение, особенно в случае повторного возникновения схожей ситуации. А обход правил может спровоцировать злоупотребления.
— Это именно то, что я и хотел услышать, — кивнул Мирослав. — Благодарю, Альбина Булатовна.
— Вы позволите вопрос, Мирослав Сергеевич? — закрыла рабочий блокнот юрист и встала, держа его в руках.
— Да, конечно, — остановился перед ней Мир.
— Информацию, что вы просили подготовить, об условиях увольнения руководящего сотрудника, — кивнула она на оставленные на столе папки, — как-то связана с вашим вопросом о сексуальном домогательстве?
— Может быть, — пожал плечами Мир, давая понять, что обсуждать это не намерен.
— Как скажете, — кивнула юрист, поджала губы. — Но вы же понимаете…
— Конечно. Когда мне понадобится ваша помощь, я обязательно извещу, — широко улыбнулся Мир и проводил её до двери. — Прошу прощения, что побеспокоил в выходной день.
— О, никаких проблем, Мирослав Сергеевич, — бочком стала выходить в дверь невысокая полная юрист. Миру показалось, она хотела ещё что-то сказать: подняла глаза, задержала дыхание, но увидела, как из-за своего стола поднялась секретарь и тут же передумала.
— Чай, кофе, Мирослав Сергеевич? — посмотрела секретарь отца «Леночка» поверх юристки.
— Благодарю, Елена Юрьевна, я уже ухожу. Не стоило вам беспокоиться, выходить ради меня в воскресенье.
— Ой, ну что вы, какое беспокойство, — отмахнулась она. — Если что потребуется — обращайтесь.
— Обязательно, — посмотрел на часы Мир. Закрыл дверь. Собрал оставленные на столе папки, положил их на свой стол. Сел и открыл верхнюю.
