суббота
Ты в гипер-мега-стор-шопе. Вьешься, как краснорожий ксендз на похоронах вельможи. Кланяешься. Уговариваешь. Дрочишь. Дискутируешь. Демонстрируешь. Дергаешься. Выигрываешь время. Выглядишь как модель. Стреляешь глазами. Ты хорош собой, высокий, привлекательный. Ты в новой мафии. Перед тобой четыре стопки рекламных листовок. Но не надейся, что ты будешь тут стоять, как идеальный болт. Что сунешь в корзинку какой-нибудь старухи пачку никому не нужных листовок и будешь стоя кемарить с открытыми глазами. Нет, это слишком оптимистический вариант.
Ибо Бася завещала: «Без минимум четырех счетов не возвращайтесь».
Да пошла она, извините за выражение, говнюха. В понедельник Басе будет сказано:
«Бася, ну не удалось, мы распространили почти все, все рекламные листовки, мы очень старались, но не удалось, такой был неудачный день, все торопятся, все только глядят, чтобы схватить что ярче блестит, и рысью, быстро-быстро туда, где что-то дают, какой-нибудь мегахит. Ну, понимаешь, какая-то в воздухе непонятная враждебность, что-то в этом духе».
Но Бася вовсе не такая дура, как кажется, она тоже не стебанутая по темечку. Бася первым делом придет и проверит, как выглядит рекламная компания. Как мы подготовились к ней физически, психически и духовно. Бася с исключительной суровостью оценит наше поведение с точки зрения потенциальных клиентов банка. Но Бася сделает это не явно. Бася скрытно встанет где-нибудь, невидимая, как бойцы невидимого фронта, и всесторонне оценит наш рекламный потенциал.
Бася в точности знает, как в этом мегасторе выглядят рекламные акции других отделений Гамбургер Банка. Знает, что их менеджеры не так преданы гамбургерскому центральному отделению, как она, и не приходят на акцию, чтобы контролировать своих сотрудников, потому результаты подразделений, которыми они руководят, оставляют желать лучшего, и поэтому, когда наступит апокалиптическое сокращение штатов, Бася будет последней в списке на увольнение. Так исполнятся слова пророка, первые станут последними, а задних пинать в зад не будут.
Это вовсе не значит, что Бася ходила туда и подглядывала из-за угла, потому что она не такая. Да ее вообще не интересуют сотрудники других отделений, пусть они ничего не делают, пусть себе лодырничают, пусть не получают премий, пусть видят свою работу в ж. Просто у Баси есть знакомые среди сотрудников охраны, и эти знакомые сотрудники охраны позволяют ей посмотреть кассеты внутренней службы наблюдения. Бася с точностью до секунды может сказать, что такого-то числа Арек и Магда из третьего отделения, вместо того чтобы раздавать листовки, как и надлежит товарищам по оружию, бездельничали и трепались фиг знает о чем.
И что в такой ситуации должна сделать Бася? Подготовить соответствующий рапорт и переслать в центральное отделение? Наверно, да, так как заботиться о благе и репутации фирмы – долг каждого сотрудника. Так должна поступить Бася, но она так не сделает. Вот такая она благородная. Такой она кристальный человек. Так сильно она любит молодежь.
И что? Да ничего. Первое и самое главное – это ослабить способность клиента к оценке своих возможностей. То есть потрошить лохов, не давая им опомниться.
– Послушай… тебе сколько лет? А ты хотел бы иметь такую классную кредитную карточку? Представляешь, как здорово иметь такую карточку? Ты можешь ею расплачиваться, можешь снимать деньги в банкомате, можешь показывать знакомым. А ты знаешь, что это очень современно, на Западе это уже стандарт? У всех диск-жокеев из музтиви, у всех знаменитых моделей есть такие, не говоря уже о Бритни Спирс, потому что у нее она была еще перед рождением, можешь мне поверить. И только в Польше такая отсталость, невежество и суеверие. Ну так что, берешь или нет? Сегодня по случаю рекламной кампании карточка бесплатно при условии открытия накопительно-расчетного счета. Где твоя мама? Приведи ее, пусть подпишется вот здесь. Добрый день, пани, вот, пожалуйста, детская карточка для банкомата. Круглосуточный доступ к карманным деньгам, разве плохо? Ах, вы в настоящее время вообще не даете сыну (дочке), ненужное вычеркнуть, денег? Поскольку таковых не имеете? Какая жалость, что за страна! Но знаете, счет может пригодиться впоследствии. Ах, пока вы с благодарностью отклоняете? А может, все-таки? Все-таки нет? Ну что ж, несмотря на это, приглашаю вас в отделения нашего банка, когда у вас будет возможность ознакомиться с нашими предложениями, да, мы тоже вас благодарим.
– Дура какая-то, – говорит Гоха, – могла бы открыть счет, чтобы отвязаться, раз уж остановилась и отнимала наше время. И что? Стоим уже четыре часа и ничего не открыли. Мирек, у тебя тут нету каких-нибудь знакомых? Слушай, позвони, поспрашивай, откроем фиктивные счета, а потом в конце месяца можно будет их закрыть.
воскресенье
Просыпаешься утром и не понимаешь, что происходит. La bomba parano. Смотришь и ничего не видишь. Нажимаешь на какие-то синие контакты, и постепенно до тебя доходит вся смола. Пост-авто-мото-фото-фета-фарш. Беспамятство вытекает капля за каплей. Кап. Кап. Плюх. Ты изливаешься через отверстия.
Ты лежишь, разбросавшись на засаленном диване, – бог и творог в одном флаконе. Священное Писание в картинках сочится из каждого отверстия твоего тела. Это давно ожидаемые генотипические рвотные спазмы. Ты избавляешься от неудобного балласта, чтобы через минуту он возвратился. По-настоящему никаких камней на гору ты не вкатываешь. Это совсем другой миф. По-настоящему, ты сбегаешь с горы, но кто-то назло тебе опять ставит тебя на самую вершину. Ты отчаянно повторяешь неудачные попытки спуститься. В очередной раз.
Славный день. Биоритм не фиксируется. Погода хорошая. В самый раз для смерти в стиле мотылька.
суббота
Мутагенная рекламная кампания тотальной гангрены и индивидуальных чирьев. Польша только для болячек. Листовки валяются всюду, как конфетти. Люди небрежно бросают их в корзинки, даже не взглянув на наши старания и кривляния. В попе они это видели. Они вылезли на предвечерние закупки и не желают тратить ни минуты на приставания нахальных пророков сектора мелкорозничных банковских вкладов. За неимением лучшего используем более или менее утонченные методы убивания времени, болтаем, сплетничаем, вспоминаем. Гоха улыбается:
– Помнишь вечеринку? Помнишь? Не забыл еще? Ты тогда конкретно выдал…
– А-а… ну да, была вечеринка корпоративная, вся такая наивная, вечеринка что блондинка.
У Госи даже слюни потекли от воспоминаний, так она здорово оттянулась без мужа. Закуси было столько, что ею можно было завалить всю голодающую Африку. Пробки, палочки, зубочистки, салфетки-платочки, лед для водки в ведре. Комбинация New Age и сексуачьной разнузданности.
Кто-то рассказывает анекдоты. Кто-то еще чего-то. Хорошо. Симпатично. Свобода нравов. Ощущаешь свободу? Свободу нравов. Come-on baby light my fire.
У Марцина классные темные очки, он хотел бы отжарить Изу, она ему нравится, но обычно у него не хватает гражданского мужества подойти, поговорить, в обычные дни он не решается, потому что как бы это выглядело – он менеджер, она кассирша, но сейчас, после пятой, непреодолимые различия характеров как-то стираются и Марцин обещает Изе, что жалеть она не будет и что он даже сделает ее своей заместительницей. Отдастся она? Я на месте Изы согласился бы. В конце концов, однова живем. От подобной пенетрации не умирают.
Но Изе чего-то не хочется. Почему-то ей такая идея не нравится. Иза не просто декорация с большими сиськами, Иза считает, что Марцин – сластолюбивый елдак, приставучий хрен и зловредный мудак. Как она может такое говорить? Да пусть бы он был даже самый последний козел, но тут ведь речь идет об эволюции, речь идет о доминировании в стае, тут речь идет о высокой концентрации капусты. Иза, от тебя что, убудет? Впервой тебе что ли?
– Ну дай пощупать, – требует Марцин, доведенный уже до такого белого колена, что у него даже очки на морде дрыгаются, он и галстук уже расслабил, и тот болтается, как филе минтая. – Дай подержаться за сиськи.
О, у Изы выдающиеся буфера. Есть чем финишную ленточку рвать. Да и на ноги глянуть приятно. Ого!
– Ездили мы автобусом на рынок в Рабке продавать кассеты с музыкой диско-поло, – говорит Марцин, усиленно ища легкого доступа к сиськам. – Каждый день нас так возили на этот рынок, в каждой руке по сумке кассет, а там вокруг мужики с кассетами на лотках. Иза, представляешь атмосферку? Проезд, само собой, бесплатный и плюс – можешь поверить? – хот-дог, а сейчас я где? Где я сейчас? Будешь со мной хорошей, и тебе будет хорошо, ну дай пощупать!
«Мой шеф такой елдафон, ну что мне делать?» – Иза бросает по сторонам отчаянные взгляды.
– Иза, расскажи историю с фальшивой сотней, – прошу я, потому что тема эта неизменно берет за душу.
– О! – Иза отбрасывает руку Марцина на свалку истории и, отдвинувшись за демаркационную линию, с жаром повествует. – Я тогда сидела на кассе, господи, как я люблю работать на кассе. Просто выразить не могу, как я люблю работать с клиентом, никакую другую работу я так не люблю, и вот раз как-то сижу я, считаю деньги, смотрю: фальшивая сотня и сделана так неумело, что определяется с первого взгляда, говенный ксерокс, халтурная работа, подделывал какой-то портач. Сижу и думаю: как я могла взять такое? Ну, известно, поляк задним умом крепок, и я продолжаю думать, что же теперь делать, свои выложить или пустить ее в оборот.
