– Я тоже. Но только мальчишеское. Не красивенькое, как у девчонок.
Длинная толстая шея мертвого динозавра лежала, вытянувшись на песке. Если бы Гейл подошла с этой стороны, она бы сразу увидела, что это не камень. Голова формой напоминала лопату.
Видимый с этого бока глаз был затянут какой-то мембраной цвета очень холодного, очень свежего молока. Узкая пасть, походившая на нос осетра, застыла открытой, так что были видны мелкие заостренные зубы. Много зубов – в два ряда.
– Смотри какие. – Джоэл улыбался, но его голос слегка дрожал. – Такие в руку вопьются – отрежут напрочь.
– Да, представь, сколько рыбин он перекусил пополам. Наверное, чтобы не умереть с голоду, ему надо было съедать по двадцать рыбин в день.
– Я не взял свой перочинный нож, – сказал Джоэл. – Есть у тебя что-нибудь, чем можно выковырять зубы?
Гейл дала ему серебряную ложку, которую нашла на пляже. Джоэл зашел в воду по щиколотку, присел на корточки у головы динозавра и засунул ложку ему в пасть.
Гейл ждала. У нее в животе как-то странно бурлило.
Джоэл вынул ложку из пасти, но так и сидел на корточках, глядя на голову динозавра. Потом положил руку ему на шею. Джоэл не произнес ни слова. Подернутый белый пленкой глаз смотрел в никуда.
– Не хочу, – наконец сказал Джоэл.
– Ну и ладно, – отозвалась Гейл.
– Мне казалось, что будет просто. Но мне кажется, это как-то неправильно.
– Ну и ладно, – повторила Гейл. – Мне не то чтобы очень его хотелось. В смысле зуб.
– У него нёбо… – произнес Джоэл.
– Что?
– У него нёбо точно такое же, как у меня. В ребрышках, как у меня. Или как у тебя.
Джоэл поднялся на ноги, но остался на месте. Взглянул на ложку у себя в руке и нахмурился, словно не понимая, что это такое. Потом убрал ложку в карман.
– Может быть, нам дадут зуб, – сказал он. – Как часть награды. Так будет лучше, чем если бы сами стали его выковыривать.
– Не так грустно.
– Да.
Он вышел на берег и встал рядом с Гейл.
Какое-то время они молча смотрели на динозавра, а потом Джоэл повернулся в ту сторону, куда ушел Бен.
– Ну, где там Бен?
– Можно пока попробовать его измерить.
– Тогда надо сбегать за сантиметром, а пока мы будем бегать, его может найти кто-то другой. И мы потом не докажем, что нашли его первыми.
– Мой рост ровно четыре фута. Папа меня измерял в июле, в дверном проеме. Можно померять, какой он длины в Гейл.
– Давай.
Гейл легла на песок, вытянувшись в струнку и прижав руки к бокам. Джоэл нашел палочку и провел черточку на песке, отмечая макушку Гейл.
Гейл поднялась, отряхнула песок и снова легла, вытянувшись в полный рост, так, чтобы пятки касались черты. На третий раз Джоэлу пришлось зайти в воду, чтобы вытащить хвост динозавра на берег.
– Чуть больше четырех Гейл, – объявил он.
– Шестнадцать футов.
– Большая часть – это хвост.
– Да, хвост немаленький. Ну где же Бен?
Они услышали звонкие голоса, доносившиеся из сырого тумана. Потом из белесой дымки проступили маленькие фигуры, направлявшиеся в их сторону. Мириам и Минди неслись припрыжку, а следом за ними, явно не торопясь, плелся Бен. Он держал в руке тост с клубничным вареньем и ел на ходу. Его губы и подбородок были испачканы красным. Бен вечно ел, как поросенок, умудряясь изгваздаться по самые уши.
Минди держала Мириам за руку, а та как-то странно подпрыгивала, словно пытаясь вырваться, но понарошку.
– Выше! – кричала Минди командным голосом. – Выше!
– Это что? – спросил Джоэл.
– Это мой домашний питомец, воздушный шарик. Я назвала его Мириам, – объяснила Минди. – Лети, Мириам!
Мириам подпрыгнула так высоко, что, когда приземлилась, у нее подогнулись ноги, и она плюхнулась задницей прямо на гальку. Она не выпустила руку Минди и, когда падала, увлекла сестру за собой. Они обе растянулись на влажных камнях, хохоча от души.
Джоэл строго взглянул на Бена:
– Где миссис Лондон?
Бен откусил кусок тоста и принялся жевать. Он жевал очень долго. И наконец проглотил.
– Она сказала, что придет посмотреть на динозавра попозже. А то сейчас холодно.
– Лети, Мириам! – закричала Минди.
Мириам со вздохом улеглась на спину.
– Все, я лопнул. Я сдулся.
Джоэл взглянул на Гейл, явно давая понять, как он взбешен.
– Здесь воняет, – сказала Минди.
– Веришь, нет? – спросил Джоэл. – Она не придет.
Бен сказал:
– Она просила передать, чтобы Гейл шла домой, если хочет успеть на завтрак. А можно вы прямо сегодня купите мне ковбоев?
– Ты не сделал, что тебя просили, так что ты ничего не получишь, – отрезал Джоэл.
– Вы не просили меня привести взрослых. Вы просили сказать кому-то из взрослых, – заявил Бен таким тоном, что даже Гейл захотелось его стукнуть. – Вы обещали купить мне ковбоев.
Джоэл подошел к брату, схватил его за плечо и развернул спиной к себе.
– Приведи кого-то из взрослых, или я тебя утоплю.
– Вы обещали купить мне ковбоев.
– Да. Я прослежу, чтобы их похоронили вместе с тобой.
Он отвесил Бену пинка по заднице. Бен возмущенно вскрикнул, чуть не упал и обернулся к брату с обиженным видом.
– Приведи кого-то из взрослых, – повторил Джоэл. – Иначе я за себя не отвечаю.
Бен поспешно зашагал прочь на прямых негнущихся ногах.
– Поняла, в чем проблема? – спросил Джоэл.
– Да.
– Ему никто не поверит. Вот ты бы поверила, если бы он подошел к тебе и сказал, что мы стережем динозавра?
Минди и Мириам о чем-то шептались. Гейл уже подумывала о том, чтобы самой сбегать домой и привести маму, но тут ее внимание привлек шепот сестер. Уж слишком он был секретным. Она обернулась к ним и увидела, что они сидят на песке рядом с туловищем динозавра.
Минди держала в руке кусок мела и чертила решетку для крестиков-ноликов прямо на боку мертвого существа.
– Что ты делаешь?! – Гейл отобрала у сестры мел. – Поимей уважение к мертвым.
– Отдай мой мел, – насупилась Минди.
– На нем нельзя рисовать. Это динозавр.
– Отдай мел, или я нажалуюсь маме, – сказала Минди.
– Они тоже не верят, – сказал Джоэл. – Хотя сидят рядом с ним. Будь он жив, он бы уже их сожрал.
– Отдай ей мел, – сказала Мириам. – Ей его папа купил. Он всем нам чего-то купил на пенни. Ты захотела жвачку. А могла бы попросить мел. Так что отдай. Это ее мел.
– Только не рисуйте на динозавре.
– Если я захочу, то могу рисовать на динозавре, – сказала Минди. – Он же ничейный, а значит, всехний.
– Нет. Он наш, – сказал Джоэл. – Мы первые его нашли.
– Рисуйте на чем-то другом, иначе ты не получишь свой мел, – заявила Гейл.
– Я нажалуюсь маме. Если ей придется идти сюда, чтобы заставить тебя отдать мел, она тебе всыплет так, что потом сесть не сможешь, – сказала Минди.
Гейл уже протянула руку, чтобы отдать мел, но Джоэл схватил ее за запястье.
– Мы его не отдадим, – сказал он.
– Я нажалуюсь маме. – Минди поднялась на ноги.
– Я тоже, – поддакнула Мириам. – Мама придет и задаст тебе трепку.
Они умчались в туман, яростно обсуждая это возмутительное происшествие.
– Ты самый умный мальчишка на этом берегу озера, – сказала Гейл.
– На обоих берегах озера, – поправил Джоэл.
Туман творил странные вещи. Из-за причудливой игры света и тени Минди и Мириам раздвинулись, как телескопы, и девочки сами стали похожи на тени внутри еще больших теней внутри совсем уже огромных теней. Они как будто прорезали два длинных тоннеля в тумане – два тоннеля в форме девочек. Они уходили все дальше и дальше, их тени множились, вложенные друг в друга, словно темные безликие матрешки. А потом мутно-белый, пахнущий рыбой туман сомкнулся у них за спиной, и они пропали из виду.
Лишь после этого Гейл и Джоэл повернулись обратно к динозавру. На нем сидела чайка, глядевшая на детей черными, жадными глазами-бусинками.
– Уйди, – крикнул Джоэл и хлопнул в ладоши.
Чайка слетела на песок и недовольно заковыляла прочь.
– На солнце он быстро протухнет, – сказал Джоэл.
– Когда его сфотографируют, его, наверное, сразу же поместят в холодильник.
– И нас тоже сфотографируют, вместе с ним.
– Да. – Гейл хотелось опять взять его за руку, но она постеснялась. – Думаешь, его заберут в город? – спросила она, имея в виду Нью-Йорк. Единственный большой город, где ей доводилось бывать.
– Смотря кто его у нас купит.
Гейл хотела спросить Джоэла, разрешит ли ему отец оставить деньги себе, но побоялась, что этот вопрос будет ему неприятен, и спросила совсем о другом:
– Как ты думаешь, сколько нам за него заплатят?
– Этим летом, когда на него налетел паром, Финеас Тейлор Барнум объявил, что заплатит за него пятьдесят тысяч долларов.
– Я бы хотела продать его в Музей естественной истории в Нью-Йорке.
– В музеи, насколько я знаю, отдают все бесплатно. Лучше договоримся с Барнумом. И он наверняка даст нам такую бумагу, чтобы нас бесплатно пускали в цирк. До конца жизни.
