На изучение негативных сосредоточений ушло почти сорок минут.
Всё-таки это была больница, люди приходили сюда лечиться, и лучевых радиаций, отражающих здоровые эмоции, в их аурах прослеживалось мало. Всё казалось, что «психолокатор» Романа нащупал то, что нужно, — место злобного намерения, куда и будет нанесён удар. Однако это были палаты с больными людьми, их насчитывалось больше сотни, и каждая была наполнена страданием, сквозь которое редко пробивались оптимистичные лучики выздоравливающих.
Роман вышел из ментала с ощущением провала, посидел с кружкой морса, потягивая вкусный напиток и обдумывая процедуру поиска носителя иной ауры — ненавистнической, которая должна была отличаться от аур пациентов.
Следующим объектом пси-сканирования он выбрал лечебно-реабилитационный центр Росздрава на Иваньковском шоссе. Отстроился от посторонних мыслей, потом от биоэнергетических шумов, производимых аурами больных. Стало легче выделять достаточно крупные «опухоли» искажённых болезнями пси-сфер и отсеивать мелкие.
Но и здесь его ждало разочарование. Никто особого «злобного» интереса к центру не проявлял. Лечилось в нём и приходило на приём к врачам большое количество людей, больше тысячи, но ни один из больных не мечтал взорвать клинику. Во всяком случае таких намерений возбуждённая пси-сфера Романа не обнаружила.
Он снова посидел «в отключке», отдыхая и прихлёбывая морс, сосредоточился на изучении медицинского центра «Целитель» в Серпухове.
Дело пошло живее. Нервная система быстро приспособилась к вхождению в процесс озарения, который представлял собой, по сути, прорыв к своей ядерной информационной
базе и к вселенской базе данных[7], человеческие эгрегоры весьма специфического «запаха» — больного — проявлялись призрачными облаками, стоило только представить больницу, и на сканирование «Целителя» Роман потратил всего четверть часа.
Ничего не обнаружил. Подключил себя к городскому нейрохирургическому центру на Волгоградском проспекте.
Здесь спектр аур отличался от аур больных другого «профиля». Лечились в центре люди с поражениями головного мозга, и отстраиваться от «вибрирующих странностями» психосфер было трудно. Тем не менее Роман справился с задачей, снова не обнаружил злобных потоков внимания к центру, переключился на просвечивание больницы Склифосовского.
Через полтора часа он закончил работу со списком, стал под душ, чувствуя опустошение и отвращение ко всему на свете. Неприятно было признавать самому себе, что он оказался несостоятельным, и уже начинало казаться, что он упустил из виду какую-то важную деталь, отнёсся к работе без должного тщания.
Вода смыла «грязную» энергетику.
Он тщательно вытерся махровым полотенцем, взялся за морс.
Звонить Афанасию не хотелось. Но силы нашлись, и он набрал номер полковника.
— А я хотел звонить тебе, — обрадовался Вьюгин. — Нашёл?!
— Нет.
— Никого?!
Роман промолчал.
— Вот чёрт! — огорчился Афанасий. — Не может быть! Сведения проверены, сегодня где-то может рвануть. Посмотри ещё раз, пожалуйста, потщательнее. Дело не в том, что у нас полетят погоны и головы. Если шахидка сделает своё чёрное дело, погибнут сотни людей!
— Я не гарантирую.
— Ну, будь другом! Кроме тебя, никто этого не сделает!
Усилием воли Роман утихомирил поднявшееся в душе раздражение.
— Хорошо, пощупаю.
— Век буду благодарен! — обрадовался Вьюгин. — Может, чего надо? Лично привезу.
— Ничего, жди.
Роман снова уселся в кресло, собираясь повторить сканирование уже проверенных медцентров, и в это время кто-то позвонил в дверь.
Сердце ухнуло вниз, но не от испуга: тот, кто звонил, был хорошо знаком.
Он вскочил, распахнул дверь.
На лестничной площадке стояла Юна в курточке, с большой белой сумкой в руке.
По-видимому, у него изменилось лицо, потому что глаза девушки стали огромными, вопрошающими, неуверенными и тревожными.
— Я вернулась, — проговорила она почти беззвучно. — Не могу без тебя! Если скажешь уезжай — уеду.
Он покачал головой, стремясь сохранить остатки хладнокровия и чувствуя биение её сердца — на расстоянии.
— Ты сумасшедшая! — Голос стал хрупким и ломким.
— Значит, ты меня.
— Проходи. — Он отступил в глубь прихожей.
Она шагнула через порог, оказалась совсем рядом, из руки девушки выпала сумка, и Роман больше не раздумывал.
Они целовались до тех пор, пока у Юны не кончилось дыхание.
Он снял с неё курточку, провёл в комнату, и они снова начали целоваться.
Когда и как раздевались, он не помнил. Очнулся, когда они уже лежали в постели, сжигаемые неведомой доселе силой. И снова начался безумный полёт тел, сопровождаемый ласками, о которых можно было только мечтать.
Мылись под душем вместе, не стесняясь друг друга, сгоняя воду ладонями с разгорячённых тел.
Лишь спустя час Юна заговорила:
— Я думала — прогонишь.
Он мотнул головой:
— Если сама не уйдёшь. Я женат.
— Я знаю. Но если ты не живёшь с ней, значит.
— Она была и есть, но не со мной. И хватит об этом. Есть хочешь?
— Очень!
Сияющие глаза Юны не отпускали его ни на миг, и ощущать себя необходимым и желанным было сладко, хотелось что-то делать и надувать щёки, чтобы казаться значительней.
— Хочешь, пойдём в кафе.
— Если у тебя ничего нет.
— Всё в холодильнике.
— Тогда я найду и приготовлю. — Она умчалась на кухню, накинув на плечи свой умопомрачительный халат.
Роман успел заметить (час назад было не до того), что колено девушки приобрело нормальный здоровый цвет, шрамы стали незаметными, и оно уже не выглядит опухшим. Хотел поинтересоваться, что она чувствует, но зазвонил телефон.
Он бросил взгляд на проявившийся номер, сглотнул: звонил Варсонофий.
— Слушаю.
— Привет, висв. Юна доехала?
— Доехала, — деревянным голосом ответил Роман. — Я могу. позвать.
— Не надо, всё нормально. Не обижай её, она хорошая девочка.
— Я. никогда.
— До связи, звони, коль понадоблюсь. — Гудки отбоя в трубке.
На пороге возникла Юна.
— Кто звонил?
— Твой отец.
— Я так и думала. Что ты ему сказал?
— Что ты сумасшедшая.
Юна прыснула, чмокнула его в щеку и снова убежала на кухню. Забренчали ложки.
Роман расслабился, улыбнулся, возвращаясь к своему прежнему эйфорическому состоянию. Подумал: кто её обидит — дня не проживёт! Подумал ещё: а я без неё точно не проживу.
Телефон зажужжал — пришла SMS.
Он прочитал сообщение от Вьюгина: «Ничего?»
Ах ты, ёлки-палки, склероз! Нехорошо-то как!
Роман заглянул на кухню:
— Ты стряпай, а мне надо сделать обещанное.
— Хорошо, поняла, мешать не буду, — пообещала она.
— Это на час.
Юна перестала возиться с крупами, спросила догадливо:
— Ведание?
— В Москву собралась шахидка, хочет взорвать больницу, надо найти.
Глаза девушки потемнели.
— Не шутишь? Это опасно!
— Ничего опасного, — отмахнулся он. — Я просто загляну в больницы и попытаюсь определить поток внимания к той, где бандиты хотят устроить теракт.
— Хорошо, заглядывай, я буду рядом.
Даниэла спросила бы, зачем мне это нужно, подумал Роман, возвращаясь в комнату.
На душе стало легко. Юна готова была пойти на всё, лишь бы не доставлять ему хлопот.
Вход в состояние просветления дался быстрее обычного. Всё-таки этот процесс требовал спокойствия, уверенности и хорошего настроения, а у него в данный момент оно было не просто хорошее — великолепное!
Вирусология в Сергиевом Посаде — ничего.
Иваньковское шоссе — пусто.
Городской нейрохирургический центр — пусто.
Онкоцентр на Каширке — ноль.
Вошла Юна, постояла немного в проёме двери, наблюдая за ним, вышла тихонько.
По сердцу прошлась тёплая волна: как же вовремя она вернулась!
Склиф — по нулям.
Истринский медцентр, медико-биологический центр в Обнинске, центр в Серпухове: пусто, ноль, тишина.
Список закончился.
Роман вышел из режима ментального видения, глянул на часы. С момента включения в режим прошло сорок минут, очень хорошо! Он приспособился искать чёрную паутину недобрых намерений в пространстве и мог бы, наверное просканировать весь земной шар. Кстати, почему бы не сделать этого сейчас? Пусть не Землю — просканировать хотя бы Москву?
— Юна!
— Да, Ромашка, — появилась девушка.
— Горячий чай, лимон.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — Она сделала шутливый поклон, исчезла и появилась через три минуты с чашкой чая и блюдцем с дольками лимона. — Что ещё?
Он поцеловал её пальцы, обнимая взглядом (господи, какое же это счастье!), взялся за
чай.
— Ещё минут пять, и я освобожусь.
— Нашёл что-нибудь?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, что искал.
— Нет, данные Афони не верны.
— Кто это — Афоня?
