больше чем за себя?
— Хорошая попытка, но нет. Знаешь, какая вещь меня в тебе больше всего бесит? Твоя скользкость. С твоей силой я никогда не могу быть уверенным, что разобрался с тобой окончательно. Где гарантия, что, убив тебя здесь, ты не перенесешься к какому-нибудь своему кусочку в одном из твоих рабов? Это была проблема, которая не имела решения… до этого момента.
— Что ты имеешь в виду?
— Пока ты тут изображала из себя шута и наслаждалась ощущением, будто вся ситуация у тебя абсолютно под контролем, я связался с той связью, что всегда была между нами. Да, сделать с тобой что-то кардинальное я не могу, но это не значит, что я не могу сделать ничего. Прошло несколько лет с нашей последней встречи, и я не терял время зря.
Любое веселье окончательно покинуло Безымянную и в её глазах вспыхнула злость и… неуверенность, когда она поняла, что и впрямь не может связаться со своими другими частями.
— Мне требовалось, — тем временем продолжал Хан. — Чтобы ты гарантированно пришла в это место в своём истинном обличии, после чего дала мне время. И ты это сделала.
— Но ты всё ещё у меня в руках! И я всё ещё сильнее, чем всё, что ты приготовил! — наконец-то маска Безымянной треснула и сквозь неё проступили истинные эмоции.
— Ты так в этом уверена?
Йонга почти увернулся, но ключевое слово «почти».
Горящее нестерпимо ярким золотым светом остриё копья глубоко пронзило спину Йонги, выйдя у него из груди.
— Я езмь Отец лжи, — прошептал ему на ухо улыбающийся ангел с темными крыльями и засмеялся, когда кулак Гору врезался ему в лицо, чтобы безвредно пройти через расплывшуюся в воздухе иллюзию.
Хруст!
Шея Художника треснула от резкого сжатия, от чего голова безвольно рухнула набок, чтобы спустя секунду потерять свою целостность и стечь вниз безвредным потоком краски.
Высшие практики бросились вперёд, пытаясь воспользоваться уязвимым положением своего противника, на их оттолкнула вырвавшаяся из него волна ци, оставившая от бункера и ближайшей почвы лишь пыль.
Взревевший, словно дикий зверь, Йонга ухватил всё ещё торчавшее копьё и попытался вырвать его из раны. Удар не был смертельным и для практика его уровня это была восполнимая потеря, но древко под его пальцами внезапно ещё сильнее засветилось, чтобы взорваться, посылая враждебную ци глубоко в его тело!
Это было чертовски болезненно для Йонги, но основной удар пришелся совсем по другому пассажиру.
Из тела практика вырвались десятки тонких темных ворсинок, хаотично хлещущих воздух.
Не успел Йонга прийти в себя, как пробивший землю гейзер подбросил его высоко вверх. Энис не теряла времени зря и подчинила своей воле все внутренние воды.
Наверху же Йонгу ждали висящие в воздухе быстро вращающиеся водяные сферы, разом высвободившиеся струи воды под огромным давлением, способных с легкостью резать сталь.
Но даже находясь в столь плачевном положении Гору отказывался сдаваться.
Извернувшись, с его рук сорвалась серия ударов, с грохотом расплескивающая все водяные техники и отклоняющие водяные струи.
Те же струи, которые он не мог отклонить, он принимал на наиболее безопасные и крепкие части тела, вроде руки и ног, от чего быстро покрывался ещё большим числом ранений.
Вот только находясь в воздухе, Йонга попал в стихию, где он был далеко не на вершине.
Появившийся рядом с ним Сувон с нехорошей ухмылкой, сместившись в воздухе, играючи увернулся от его удара, чтобы с мощным звоном послать Йонгу к земле толчком плоской стороны алебарды.
Усиленное воздухом тело Йонги развило такую скорость, что с попаданием о поверхность, ближайшие земли вновь испытали на себе землетрясение.
Когда же пыль рассеялась стало видно израненное тело высшего, с ног до головы опутанное корнями ядовитых цветов. От рывков практика часть корней немедленно рвалась, но на их место постоянно вставали новые.
Даже голова частично была опутана, закрывая рот и глаза, фиксируя голову на месте.
Рядом с Йонгой вновь приземлился Художник, но это был лишь очередной клон. Достигнув ранга возвышенного, Хан сумел открыть такие глубины искусства управления Кошмаром, о которых он и не мечтал.
Одной из рожденных таким образом техник стала техника управления клоном на расстоянии. Чтобы создать такое тело, требовалось потратить немало своей собственной крови, чтобы никто не сумел определить подделку, после чего загрузить своё сознание в куклу. Минусом же было то, что в процессе ты не мог управлять основным телом.
— Светоносный, давай быстрее! Если он вырвется, то не факт, что у нас получится вновь его захватить! — приказал Хан, напряженно смотря на вырывающегося Йонгу.
— Иду-иду, не надо так нервничать. — сказал вновь возникший из ниоткуда ангел, прогулочным шагом подходя к распростертому телу.
Руки Светоносного легли на виски Йонги, а затем он подал ци, начав выжигать струящийся в теле высшего кошмар. И в этот самый момент Гору закричал от боли, но стягивающие его рот путы приглушили крик. Впрочем, они не долго это смогли делать.
Корни взорвались, открывая рот Йонги и оттуда послышались наполненные ненавистью слова Безымянной.
— Дурак! Думаешь, я не знаю, что ты пытаешься сделать⁈ Думаешь, уничтожить меня, чтобы освободить этого мясника⁈ Убить врага и получить союзника⁈ Ха-ха-ха!
Безымянная зашлась в безумном хохоте.
— Но даже если ты меня убьешь, я заберу это тело с собой! Ты никогда меня не победишь!
— Я это делаю прямо сейчас, — хмуро сказал Художник, подходя ближе и кивая самому себе. — Хорошо, давай попробуем сделать это иначе. Светоносный. Прекрати на секунду.
— По одному твоему слову, Призыватель. — шутливо поклонился ангел, отходя в сторону.
— Что такое? — насмехалась Безымянная. Её черные щупальца выглянули изо рта высшего и даже беглого взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они в плохом состоянии. — Решил попросить меня быть понежнее с этой тушкой?
— Я лишь недавно понял, почему ты стала такой. — безэмоциональные слова Хана заставили Безымянную разом заткнуться. Даже тело Йонги перестало незаметно пробовать корни на прочность. — Каково только рожденному ребёнку, успевшему лишь взглянуть в глаза своему родителю, почувствовать, как его отец безжалостно пытается его убить? Это так глубоко неправильно, но я даже не знаю с чего начать. И тем более грустно, что мне потребовалось так много времени, чтобы это осознать.
— И что? Думаешь ты скажешь тут парочку извинений и всё внезапно наладится⁈ — закричала Безымянная и теперь в её голосе чувствовалось настоящие, неподдельные эмоции. — Я ненавижу тебя, слышишь⁈ И сколько бы ты раз меня не убил, я буду возвращаться и возвращаться, пока ты…!
— Прости меня. — простые слова извинения заставили Безымянную потерять дар речи. — Я понимаю, что слов мало, чтобы извиниться за то предательство, что ты была вынуждена пережить. Меня оправдывает лишь то, что я был напуган и мало понимал, что делаю. И нет, я понимаю, что тебя это мало волнует.
— Тогда зачем это? — тихо спросило первое творение и Хан вздохнул.
— Потому что ты этого заслуживаешь. Между нами лежит много крови, но я могу извиниться за то, в чём был виноват.
— Ну тогда, ха, я тебя прощаю, ха! Теперь развяжи меня, если мы теперь все такие большие друзья. — яд в словах Безымянной не почувствовал бы только глухой.
— И вот мы подходим к самому главному. Гарантии твоей верности. — Хан решительно встал и начал концентрировать ци внутри себя.
Несколько секунд ничего не происходило, а затем фигура молодого мужчины взорвалась потоками черной краски, что образовала маслянистую поверхность под ним, так и плыла в воздухе, словно плащ.
— Моё первое творение Кошмара, Безымянная, — голос Хана наполнился тяжелым присутствием, от чего стало понятно, что сейчас он отнюдь не один. — Слушай же того, кто был выбран, и кто принял мантию избранного Кошмара!
Собравшиеся, будучи тоже связанными со стихией, ощутимо напряглись. Они чувствовали, что рядом с ними отнюдь не тот Хан, которого они все знали.
— Я выбрал этот мир, что привести его под сень Кошмара. Так будучи творением его самого, помоги мне. И я обещаю, что в новом мире для тебя найдется место. Твои прегрешения будут стерты, а наш конфликт исчезнет. Принимаешь ли ты моё предложение?
Слова были не нужны, ведь прямо сейчас я отправил нити связи
