— Хеда, что ты делаешь?
— Я хочу есть.
— Хочешь есть? — с ужасом спросил он.
— Да, а почему я не могла проголодаться?
— Ты не можешь хотеть есть, — решил он. — У тебя дурной желудок.
— Моему желудку совершенно все равно, дурной он или нет. Но он точно пустой.
Он поднялся и потянулся.
— Есть только апельсиновый сок. Предписание врача. Вчера нельзя было ничего, сегодня — апельсиновый сок.
И больше я ничего не получила. Мы поспорили еще и из-за того, что я хотела встать с постели. Ходж позвонил доктору и, ворча, вернулся.
— Доктор говорит, если у тебя такая лошадиная натура, что ты Можешь встать, то вставай. А. если тебе станет плохо, нужно немедленно снова лечь. Не понимаю, почему тебе не плохо. Но у меня куча дел. И мне, собственно, нужно бы пойти на работу. Сегодня среда. Знаешь ли ты, что это значит? Среда! Я скажу этому полицейскому там, за дверью, чтобы он присмотрел за тобой.
Первым делом я выключила свет. Потом остановилась посреди своей спальни и огляделась.
Кругом царил прямо-таки варварский беспорядок. На полу валялись газеты, книги и журналы. Ящики буфета и комода были выдвинуты, вещи из них разбросаны на ков ре. Даже тарелки и чашки кто-то вынул из шкафа.
У меня закружилась голова. Что же все это означает?
Даже если люди, вернувшие меня к жизни, что-то здесь искали, они не могли устроить такой беспорядок. Этот разгром носил печать злого умысла.
Я прошла в свою кухню. И здесь был страшный беспорядок. Ящики выдвинуты, все в них перевернуто. Я открыла чулан, где хранилась моя одежда, — она вся валялась на полу. Чемодан был открыт, все в нем перерыто. Сама кухня имела ужасный вид. Но хуже всего выглядела комнатушка, которую раньше занимала миссис Гэр. И тут меня осенило. Что же я такая дура?!
Я ведь никогда ничего не рассказывала полиции о чулане, в котором миссис Гэр хранила свои вещи. Я совершенно забыла о нем. И как я только могла! Сначала я злилась, что миссис Гэр оставила за собой чуланчик в моих апартаментах. Правда, потом она побеспокоила меня лишь однажды, чтобы что-то достать оттуда, и поэтому я никогда больше о нем не вспоминала.
Я наклонилась (осторожно — моя голова!) и подняла с пола старую, пахнувшую нафталином меховую куртку. Она была изрезана. И все другие старые вещи тоже были разрезаны ножом или ножницами. Коробки и ящики были открыты, их содержимое брошено на пол. Так же, как и в моих комнатах. Теперь у меня было доказательство того, что «шпион» все-таки существует. Не найдя того, что искал, в комнатах миссис Гэр, он затем принялся за мою квартиру. И поэтому напал на меня. Хотел убрать меня с пути!
Что искал этот человек? Что могло заставить кого-то устроить такой дикий погром? И нашел ли он то, что искал? У меня началось головокружение, и я отправилась назад, в постель. Ходж оставил на моем ночном столике апельсиновый сок. Я с жадностью выпила его до последней капли. Но лучше мне не стало. Хотя в апельсинах, возможно, и содержатся витамины, но яйца и ветчина содержат еще и многое другое! Я лежала спокойно, и хотя мое тело отдыхало, мозг продолжал лихорадочно работать.
Что же это надеялся найти неутомимый непрошеный гость? Деньги? Оставшиеся деньги? Вероятно, в период между печально известной пятницей и злополучным четвергом он уже нашел кое-что. Ведь если полиция, миссис Халлоран и я сумели кое-что найти, почему этого не мог сделать этот обстоятельный «сыщик»? Теперь я сообразила, почему тогда на кухонном столе лежала опрокинутая банка с макаронами. Вероятно, в ней тоже были спрятаны деньги. Во всяком случае, одно я знала точно: он нашел бывшую мою рваную пятидолларовую банкноту и снова безрассудно пустил ее в оборот.
Кажется, кому-то очень, очень нужны деньги! Может быть, мистер Баффингэм, сын которого находится в заключении, должен оплатить расходы на адвокатов и судебные издержки? Или этот пожилой мистер Грант, который не работает, но любит роскошь? Стареющая мисс Санд, ненавидящая свою службу, но боящаяся ее потерять? Уэллеры, которые освобождены от квартирной платы и живут случайными заработками? Жадные Халлораны? Бедные, лишенные будущего Тевмены? Или — чтобы оставаться последовательной — Кистлер, которому так срочно нужен новый пресс и которому лишь с большим трудом удается конкурировать с «Комет»? Или даже я сама, безработная мисс Дакрес?
Разве есть кто-нибудь в этом доме, кому не нужны деньги? Но кто готов добывать их такими сомнительными средствами? Кто будет вести себя как сумасшедший ради того, чтобы найти несколько сотен долларов? Мне казалось, что здесь все-таки что-то не сходится.
Нет, если дело в деньгах, то это должны быть очень большие деньги! Кто-то знал, что где-то в этом доме было спрятано целое состояние. А для такого состояния миссис Гэр, конечно, подыскала очень надежное место. Она была разумной и находчивой. Но если дело не в деньгах, что тогда искал «шпион»? Что-то связанное с темным прошлым миссис Гэр? Какие-то компрометирующие документы? Но кто может так яростно и ожесточенно охотиться за документами? Кто?
С того дня как я увидела регистрационную книгу, у меня появилось недоверие к двум жильцам. Очевидно, у миссис Гэр был повод шантажировать двоих людей. Мисс Санд и мистера Баффингэма. Почему позволяла себя шантажировать стареющая продавщица? Как иначе объяснить то, что за смехотворно маленькую комнатушку она платила пять долларов в неделю? Насчет мистера Баффингэма долго гадать не нужно. Старуха могла шантажировать его из-за темных делишек его незадачливого сына.
Не исключено также, что кто-то, а именно Уэллеры, шантажировал саму миссис Гэр. Даже если у них была долговая расписка, не известно, то ли миссис Гэр взяла у них взаймы две тысячи долларов, то ли просто купила их молчание! И нашел ли неутомимый «сыщик» то, что искал? Закончились ли теперь наконец эти волнения? Была ли попытка убить меня финалом? Собственно говоря, ответ лежал на поверхности. Первое, что должен был обшарить «сыщик», это чулан со старыми вещами миссис Гэр. А так как он, кроме того, перевернул с ног на голову все мои вещи в гостиной и кухне, следовательно, того, что искал, не нашел. Похоже, так оно и есть: «сыщик» еще не удовлетворен. Я закрыла глаза и попробовала представить, что же мне еще предстоит пережить.
И тут я решила больше не относиться к делу Гэр легкомысленно и лишь проявлять любопытство. Я объявила войну неизвестному преступнику. Я должна его найти, прежде чем он на самом деле убьет меня!
Вскоре после этого состоялось первое короткое сражение. Я услышала звонок у входной двери, и спустя несколько минут в мою комнату вошел лейтенант Штром. Его сопровождали двое.
— Как у вас дела сегодня?
— Я просто готова лопнуть от хорошего настроения.
— Одним седым волосом меньше на моей покаянной голове! — ухмыльнувшись, сказал лейтенант. — Я бесконечно сожалею обо всем случившемся, мисс Дакрес.
— Я тоже, — проговорила я, дотронувшись до своей раненой головы.
— Если у вас есть дельные соображения, я готов смиренно выслушать их.
— Вы все еще считаете, что миссис Гэр не была убита?
Штром подсел к моей постели и, вздохнув, заговорил:
— Мисс Дакрес, вы задумывались когда-нибудь о таком преступлении, как убийство? При каждом случае убийства общество, в котором мы живем, поднимает ужасный крик. Я мог бы констатировать, что люди, которых убивали, в большинстве случаев заслуживали этого. Но это лишь между прочим! Мне это дело представляется так: один человек отнимает жизнь у другого — либо намеренно, либо случайно. Общество требует, чтобы преступление было надлежащим образом наказано. Посмотрим, что это за наказание. Обычно оно заключается в том, что преступник исключается из общества — либо путем смертной казни, либо посредством пожизненного заключения. Почему мы это делаем? Из мести? Чтобы дать урок преступнику? Чтобы отпугнуть других его примером? До сих пор не найдено средство против кровожадности. Даже в тех странах, где людям все еще отрубают головы, убийств не становится меньше. Нет, мы хотим воспрепятствовать тому, кто однажды убил. Мы должны защищать наших граждан.
Возьмем этот случай с миссис Гэр. Мы не можем доказать, что она умерла неестественной смертью. Но если ее убили, то, вероятно, потому, что она застала какого-то «шпиона» за его грязной работой. Воры обычно не убивают. Никакого оружия у них не бывает. Если сможем, мы его найдем и накажем. А если не найдем? Едва ли это человек такого типа, который вторично пойдет на убийство. Вы понимаете, куда я клоню?
— Вполне.
— Вот как обстояли дела в понедельник вечером. Мы держали дом под охраной. Снаружи патрулировал полицейский.
— Как трогательно!
— Вы готовы шутить по любому поводу! Вы все это дело поставили на голову.
— Что вы имеете в виду?
— Эту попытку убить вас. Сейчас действительно речь идет о настоящей, обдуманной попытке убийства с вещественными доказательствами. Я покончу с этим негодяем! Теперь мы знаем, что имеем дело с опасным преступником, с типом, который снова пошел на убийство. Мы не можем позволить ему убить такую милую молодую даму. — Штром улыбнулся мне.
