с труб, я выглянул на улицу. Небо было ясное, ярко светило солнце и чувствовалось, что оно сильно припекает. В трех местах виднелись столбы черного дыма, поднимающиеся в голубое небо. Но грохот боя доносился только с одной стороны. Перекусив провиантом, который у меня еще оставался, поднялся на чердак соседнего нетронутого войной дома и стал осматриваться. Бой шел в районе набережной Москвы-реки. Трудно было что-либо рассмотреть из-за большого расстояния до места боя.
«Но раз там бой, значит там – люди», – решил я и отправился в ту сторону. С каждым кварталом, улицей, домом канонада становилась все громче и громче. Я уже видел, как спешат к месту боя четырехножники и роботы-пауки. Надо мной так быстро и стремительно пролетели две полусферы, что я не успел даже вскинуть «лазер-батарею».
Я уже подошел к месту боя, когда увидел несколько вылетевших из-за домов вертолетов, которые устремились к четырехножнику. То, что я увидел дальше, меня просто поразило.
Два вертолета отбивали атаки с неба и земли, а третий, выстрелив тонкий стальной трос с металлическими крюками, зацепил ими за одну ногу четырехножника, стал летать вокруг него, стягивая тросом ноги и не давая ему шагать.
Четырехножник издал сигнал, чем-то похожий на «ули-ули-ули», и с грохотом рухнул в сторону, противоположную той, куда его потянул вертолет. Второй четырехножник пытался прийти ему на помощь, но сам был атакован таким же способом. Третий оказался похитрей и старался не подпускать близко к себе ни один из вертолетов. Тут в бой вступили полусферы, пытавшиеся уничтожить и тех, кто в воздухе, и тех, кто на земле. Я никак не мог подобраться ближе к месту боя, вокруг было слишком много роботов-пауков. Я уже не был уверен в надежности своего оружия из-за проволоки, которая прогорала через каждые пять минут. Хотя у меня была мысль стянуть связку медной проволокой, и я нашел ее, но этого было недостаточно. Среди домов я увидел полуразрушенную электрическую подстанцию. Пробравшись к ней короткими перебежками, увидел валявшийся моток опаленной проволоки и отмотал от нее столько, сколько было необходимо для стяжки моей батареи и в запас. Я предполагал, что оружие тоже имеет свой определенный предел зарядки. Геройствовать или рисковать лишний раз не имело смысла. Пока я делал стяжку оружия, бой уже кипел вокруг меня. Роботы-пауки отступали. Тут я их и прихватил, нажав все шесть кнопок, но я уже не держал долго, а короткими молниями стрелял по машинам, которые просто разваливались на части. Вот уже замаячили люди в военной форме, стреляющие из гранатометов и минометов. Я старался стрелять в самую гущу роботов, когда сам был атакован с другой стороны. Меня едва не превратило в «цыпленка табака», цепочка молний выпущенных полусферой, в каменную электрическую подстанцию, мгновенно превратив ее в дымящиеся развалины.
Меня спасло чудо. Когда подстанция на глазах начала разваливаться на куски я буквально за секунду до полного её уничтожения, спрыгнул в воронку от разорвавшейся мины, разворотившей колодец соседней теплотрассы.
Лежа среди бетонных обломков и грязи направил на полусферу свою «лазер-батарею» и нажал кнопки. Яркая молния врезалась в бок полусферы. Она со страшным грохотом и свистом рухнула, пролетев через несколько домов дальше по улице. Раздался такой силы взрыв, что земля зашевелилась у меня под ногами. Неожиданно за моей спиной поднялся освободившийся от тросов четырехножник. Я затаился, готовый в него выстрелить, как только он приблизится ко мне.
Но он направился куда-то в сторону и тут же, у всех на глазах сбил свою же полусферу и удалился. Только по вспышкам стало ясно направление сошедшего с ума аланкелока, который внезапно стал бить по своим. Не успел я опомниться, как надо мной возник четырехножник, сначала один, потом второй. Перешагнув через меня, они погнались вдогонку за предателем. Неожиданно вынырнула очередная группа вертолетов и расстреляла третий четырехножник прямо над моей головой. Только в близи я разглядел что на полусферах и некоторых четырехножниках существует некое защитное поле которое вибрирует при попадании в него снарядов но если в неё попадают залпом тогда всё. Взрыв был таким сильным, что у меня заболели уши. Хотя я и орал как оглашенный. Четырехножник накренился и рухнул на дом. При падении он обрушил его, обломки камня и металла полетели в разные стороны, буквально накрывая меня дождем. Ударило меня тогда так крепко, что просто удивительно, как цел остался. Я лежал, присыпанный землей, а поверх воронки лежал дымящийся кусок обшивки четырехножника, раскаленный буквально докрасна. В глазах все плыло, мысли путались и терялись, я долго лежал, приходя в себя. Было ясно, что меня оглушило. Я ни черта не слышал: шел бой или он уже закончился. Пошевелиться я тоже не мог. Казалось, что тело онемело, хотя я видел все до мельчайших подробностей, в том числе и кусок рваной обшивки, накрывший меня. Я не знаю, сколько времени пролежал. Знаю только одно, через какое-то время я просто отключился.
Удача
Очнулся я от странного ощущения вонзившихся в мое тело массы иголок. Когда я очнулся, то увидел крыс, бегающих по моему телу. Я вскочил, как ошпаренный, скидывая с себя копошащихся зверюшек. У меня все еще была глухота, но тело было целым, и только некоторые ссадины и царапины неприятно щипали. Сконструированное мной оружие безвозвратно погибло, остался только седьмой ствол. Рассмотрев края воронки, в которой я находился, выбрал место, чтобы вылезти из-под куска обшивки, который уже полностью остыл и был холодным как лед. Я руками стал откапывать лаз из-под обшивки. К счастью, земля была рыхлой сырой и податливой. Вскоре увидел небольшой просвет и, раскидав землю, по-пластунски выбрался из воронки. Я оказался на площадке, усыпанной телами людей и аланкелоков в своих железных доспехах. Там же еще дымились роботы-пауки. И бродившего среди них моего старого знакомого барбоса. Я позвал его он остановился словно принюхиваясь или прислушиваясь и словно маленький щенок помчался ко мне перескакивая обломки роботов огибая крупные куски развороченной техники прямо в мои объятия. Это было больно.
На детской площадке в огромной воронке лежал сгоревший вертолет. На руинах дома покоились останки взорвавшегося четырехножника с длиннющими ногами.
Там, где был детский садик, покоилась полусфера, заваленная бетонными плитами и обломками кирпича. Ночное небо было почти черным от туч и дыма пожарищ. Противный мелкий дождь, ночная темнота, ни кого вокруг, улицы заваленные трупами, оставили неизгладимое впечатление в моей памяти. Я до сих пор помню эту ночь. Тогда, бродя среди трупов, мне казалось, что последняя
