В обществе его знали, как просто хорошего человека, который мог одолжить немного денег и всегда участвовал в непринужденных разговорах. Но о том, что этот человек был связан с так называемыми нелегальными бандитами, или, проще говоря, «быками», знали единицы. В число этих единиц входил и Дима Грымов.
Подойдя к Дмитрию, Ананас поздоровался с ним и задал распространенный банальный вопрос, который ему недавно задавали Лариса и Лена.
– Дрянновато. – Ответил Дмитрий. – Вот работенку ищу, а она все никак не находится…
– А ты ж вроде, где-то работал… – после недолгого замешательства ответил Виталий, и улыбнулся своей знаменитой плутоватой улыбкой.
– Я и сейчас работаю…
– Только ни хрена не платят, а работы – непочатый край?..
– Нет, дело даже не в том, что мало платят. Да и работы ни непочатый край.
Вкратце парень объяснил Ананасу свое положение на автоколонне. Рассказывая, Дима про себя отметил, что его собеседник сегодня какой-то не такой, как всегда. Когда Дима ежился от сильного порыва осеннего ветра, Виталий будто ничего не чувствовал; он даже не принял никаких мер, когда назойливый ветер трепал полы его двубортного пиджака и играл с галстуком. И лицо у Ананаса было какое-то мрачноватое, как у человека, который готовится к большим неприятностям.
Дима как воду глядел. После некоторых уточнений по поводу работы, Ананьев рассказал ему о тех неприятностях, к которым он готовился.
Перед тем, как рассказать, Ананас шепотом сказал Диме: «Пойдем в машину – у меня к тебе дело. Очень ответственное, Димуля»
Сев в салон своего автомобиля, Виталий закрыл все дверцы на стопоры, закрыл окно со своей стороны. Потом закрыл окно со стороны Димы, и начал свой рассказ:
– Я, Дима, завтра иду решать очень сложный и тяжелый вопрос. Ты, наверное, догадываешься, что за вопрос?.. Ну, примерно хотя бы…
Глядя на широко раскрытые глаза туго соображающего собеседника, Ананас издал короткий грудной смешок, и продолжил: – В общем, я с этой трынделки могу не вернуться, Димка… Опять не понял?
– Понял. – Ответил Дмитрий после недолгой паузы. – На разборку идешь, короче…
– Ну, пусть будет так. Вообще, разборка разборке рознь… Ладно, потом тебе расскажу, сейчас некогда. В общем, дело у меня такое…
Ананьев взял с заднего сиденья барсетку, вынул из нее пластиковую карточку, и протянул ее парню.
– Это я хочу доверить тебе, Дима. Здесь двадцать штук зеленью.
– Двадцать штук зеленью. – Как эхо повторил Дима, забирая из руки мужчины пластиковую карточку.
– Ну, девятнадцать с «хвостиком». Если выйдет так, что я погибну смертью храбрых, – пусть будет тебе на все твои блага.
– Может, Марине своей отдай лучше?
– Она – шлюха! – Сквозь зубы процедил Ананас. В тусклом свете лампочки было видно, как его квадратное лицо слегка покраснело.
– Шлюха – тоже человек…
– Хороший ты человек, Дима. – С грустной улыбкой произнес мужчина. – Не дай бог тебе жениться. В общем, пусть тебе будет. Только не отдавай их церкви. Я знаю, ты церковный фанатик. Потрать их лучше на баб… Чего ты надулся?
– Я не надулся. Я задумался.
– Молодец. – Смеющийся Ананас похлопал своей широкой пятерней по голове парня. – Думать – это хорошо. Бездумный человек – это растение. Правильно?
– Правильно.
– Ладно, Димка – Сережкин сын, пожелай мне удачи в бою, да помчусь я до хаты.
– От всей души желаю тебе вернуться целым и невредимым. Да поможет тебе…
Собеседник Димы прервал его резким взмахом указательного пальца.
– Вот вместо этого в таких случаях лучше говорить: желаю тебе не помяться – ни физически, ни морально.
– Желаю тебе, Виталий… Как тебя по отчеству?
– Викторович.
– Виталий Викторович, я всем сердцем желаю тебе не пострадать – ни физически, ни морально. Да храни…
Виталий снова прервал своего собеседника, сделав страшные глаза и положив ему руку на плечо, и попросил спрятать пластиковую карточку. Дима убрал карточку в потайной карман толстовки и, сказав собеседнику теплые прощальные слова, оставил его одного.
Спустя месяц после этой встречи Дмитрий узнал от друзей, что Виталий Ананьев погиб. Тело Ананаса нашли в канализационном люке, неподалеку от дома, где он жил последние полгода.
Узнав эту печальную новость, Дима сразу же пошел в церковь, заказал сорокоуст и поставил свечи за упокой души погибшего.
На следующий день он уволился со своей автоколонны.
25
Дмитрий хмуро смотрел в лобовое окно – на мелькающие деревянные дома вперемежку с берёзами и соснами. На разделительной полосе стояли недавно восстановленные верстовые столбы, указывающие расстояние между деревней и городом. Из динамиков лилась негромкая классическая музыка.
Водитель вёл автомобиль аккуратно, умело лавировал на ухабах. Выехав на шоссе, машина набрала скорости.
Дима поёжился, зевнул, потом почему-то улыбнулся.
– Да, – с улыбкой сказал шофёр, глядя на рассеянно улыбающегося пассажира. – Я тоже после этой деревни как пьяный.
– Как пьяный… – глухо повторил Дима, глядя на руку водителя, дёргающую рычаг переключения скоростей.
Шофёр с интересом посмотрел на угрюмое лицо парня, улыбнулся и, заметив впереди дорожный знак с цифрой «80», пробурчал непечатное ругательство.
Дмитрий усмехнулся и, заметив, что водитель тоже засмеялся, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
Пейзаж за окном постепенно менялся. Промелькнул разрушенный монастырь, следом за ним – несколько небольших продмагазинов.
Остановившись возле автовокзала шофёр сделал музыку громче и сказал Диме: – Вот и приехали. Автовокзал.
Не услышав ответа, он тронул спящего парня за локоть: – Сударь, вылазьте, пожалуйста…
Дмитрий медленно открыл глаза, сказал: – О, так быстро…
– Долго ли, умеючи, – усмехнулся водитель, вынимая из бардачка пачку сигарет с зажигалкой.
Дима вынул из внутреннего кармана куртки бумажник, извлёк из него три купюры и отдал водителю.
– Это как понимать? – спросил озадаченный таксист, поигрывая купюрами.
– За срочность. – Улыбнулся Дмитрий.
– Ну, спасибо, барин. – Не сразу ответил приятно удивленный шофёр, убирая деньги в карман. – А ты… Мне сдается, я тебя где-то видел…
– Да, вполне может быть. – Бесцветно ответил парень, открывая дверь.
– Тебя как зовут?
– Димка. – Ответил Дима, расстёгивая ремень безопасности. Потом он открыл дверь и собирался выйти, но услышал следующий вопрос: «Чем занимаешься на досуге?»
– Уже ничем.
– Уже ничем, – водитель понимающе кивнул. Стряхнул пепел сигареты в окно. – А чем займался? Спортом нияким не занимался?
– Немного.
– Каким?
– Так, иногда в волейбол, иногда в футбол…
– Понятненько. – Таксист выдул густую струю дыма, щелчком выбросил окурок в окно. – Более-менее хорошо получалось в чём-нибудь?
– Нет, – Дмитрий усмехнулся: говор собеседника казался ему очень смешным. – Более-менее хорошо ни в чём не получалось.
– А где живёшь?
– Вон в той пятиэтажке… Ну, ладно, пойду я. Спасибо. – Парень открыл дверцу, а другой рукой сделал прощальный жест шоферу: – Счастливо.
– Давай-давай, и тебе не хворать. – Ответил весельчак-водила, а после того, как дверь за Димой захлопнулась, с недовольной улыбкой добавил: – Монте Кристо фигов!
Подойдя к своему подъезду, Дмитрий вгляделся в окно. В нем сквозь тюлевые занавески были видны две фигуры: одна – тонкая, в облегающем халате, с распущенными по плечам волосами, другая – в темном плаще, крупная, широкоплечая.
Дима задумался. В первой фигуре он сразу узнал соседку Марию. А вторая?.. Второй человек по длине волос, телосложению и одежде очень напоминает святого отца… Кто это точно – разглядеть нельзя, – человек стоит спиной к окну.
Дима присел на лавочку. Минуты две он сидел в глубоком раздумье. Потом хлопнул себя по колену, мотнул головой и, резко выдохнув воздух, вскочил с лавки. Перед тем, как открыть дверь подъезда, он с полминуты стоял, нахмурив брови, будто бы не решаясь прислонить ключ-таблетку к «пятаку».
Услышав, как дверь открылась, Татьяна Владимировна положила лопатку, которой переворачивала блины в сковородке, в тарелку, и вышла в прихожую. Увидев Диму, она с укором произнесла: – Наконец-то! Сыночек мой родной!
Мать подошла к сыну, обняла его. Дима поцеловал мать в щеку.
– Чего ж ты так долго?
– Поздно выехал. А папа дома?
– Нет. Он сегодня пемзу разгружает.
– Сдалась ему эта пемза! – буркнул Дима. – И фабрика эта жидовская!
– Я тоже ему об этом говорила.
– Так он когда придёт? У меня для него подарок от тёщи.
Сын вынул из пакета большой кусок сала и отдал его матери.
– Он сегодня не придет. Сторожевать останется.
– А ты одна? – спросил Дмитрий, ехидно улыбаясь.
– Да. – Татьяна Владимировна ответила спокойно, но взгляд её устремился в пол, а руки неуверенно поправляли узел передника.
– Умница-дочка. – Сын нагло улыбнулся во весь рот, погладил мать по спине, поиграл её волосами, собранными в хвостик.
