– Умница-дочка. – Сын нагло улыбнулся во весь рот, погладил мать по спине, поиграл её волосами, собранными в хвостик.
– Что-что? – скорее с обидой, чем с упрёком произнесла женщина.
– Все хорошо. – Дима положил руки матери на плечи, поцеловал её в щеку. – Блины готовишь?
– Да.
– Вкуснятина.
– Да, вкуснятина. – Снисходительно согласилась Татьяна Владимировна.
– Мам, – Дмитрий вгляделся в суровое лицо матери. – Не злись…
Сын выждал короткую паузу, в течение которой мать мерила его холодным укоризненным взглядом. Глаза её слезились. Затем она положила руку Диме на грудь и, нежно оттолкнув его, сказала: – Давай, раздевайся-разувайся, скоро святой человек придет, будем…
– Кто-кто? – Дмитрий прервал мать. – Святой человек?
Татьяна Владимировна, не дойдя до кухни, громко хохотнула.
– Прости уж. Я хотела сказать: святой отец.
– Он такой же святой отец, как я – святой сын! – злобно выпалил Дмитрий.
Татьяна Владимировна снова засмеялась, но уже сдержанно и почти беззвучно.
– Что с тобой, сынок? Чего у тебя так изменилось мнение о твоем любимом дяде?
Сын недолго молчал, потом махнул рукой: – Да нет, это я так. Все нормально.
– Все нормально, – задумчиво повторила Татьяна Владимировна. Потом зашла на кухню, посмотрела на часы. – Кстати, чего-то он долго не идёт… Обещал к обеду, а уже скоро ужин…
– Обещал, – придёт. – Пояснил Дима, садясь за стол.
Макнув блин в сметану, он с жадностью съел его.
– Вкуснятина. Пусть лучше не приходит, – мне больше достанется.
– А я ему сейчас позвоню.
Мать, выложив блины в тарелку, вышла из кухни. Через миг она вернулась, держа в руке мобильный телефон. Набрав номер, женщина приложила телефон к уху. Выждала некоторое время, она с легким удивлением произнесла: – Нет ответа… Странно… Ты не находишь?
Дмитрий, не обратив внимания на слова матери, продолжал уплетать блины.
Наевшись вдоволь, он пошел к себе в комнату и позвонил со своего телефона крёстному. Дядя Миша ответил сразу: – Дима… Ты уж не взыщи… Обещал я куме – твоей матери, дай ей, отче святый, долгих и добрых годов жизни, придти сегодня в обед… Обещал… А тут вот, супостаты, помешали мне…
– Что ж за супостаты?
– Однокашник мой. Позвал, заговорил, подпоил. Вот теперь уже, на ночь глядя, не пойду… Понимаешь, сынок мой?
– Понимаю. – Ответил Дима. – Чего ж не понять. Бывает. Не серчайте, святой отец. Приходите завтра. Завсегда вам рады.
– Вот спасибо тебе, золотой мой крестник.
– Да храни вас бог.
Бросив телефон на кресло, Дмитрий плашмя рухнул на кровать. Так он пролежал больше часа.
Встав с кровати, Дима глянул на наручные часы. Часы показывали полдесятого. Он включил телевизор. Увидев в экране лицо Бориса Моисеева, он с кислой миной переключил на другой канал, по которому шла какая-то американская комедия. Когда на экране появился малолетний негритёнок, Дима снова щелкнул пультом. Просмотрев несколько клипов по музыкальному каналу, он пощелкал пультом, и, не найдя для себя ничего подходящего, выключил телевизор.
Затем он набрал номер Антона. Антон не ответил. Выждав пять минут, Дима снова набрал номер Антона.
– Алло… Дима… – Это был голос Антона Лукавцева. Но странно… Почему это он говорит шепотом?..
– Димка, – продолжал шептать Антон. – У меня дома стрип-дэнс. Иди, с улицы посмотри.
– Антон! – в отчаянии выкрикнул Дима.
– Тиххх!.. Дима, все будет в порядке. Они тихенько танцуют. Иди, с улицы посмотри. Завтра скажешь мне свой отзыв…
– Антон…
– Всё, до связи.
Дмитрий, недолго думая, снял с себя спортивный костюм, надел джинсы и джемпер.
Спустившись на первый этаж, Дмитрий подошел к двери с цифрой «три», прислушался. За дверью был слышен разговор. Голос тети Маши оживленно тараторил. Этому голосу неуверенно и невпопад вторил старческий баритон. Вскоре голоса стали громче. Послышались глухие стуки возле самой двери.
Святой человек одевается-обувается, подумал Дмитрий. Сейчас выйдет…
Дима отпрянул от двери, побежал вверх по лестнице, но, пробежав половину пролёта, остановился, почесал затылок и медленно пошел вниз.
Когда он ступил на самую нижнюю ступеньку, дверь третьей квартиры открылась, и из неё вышел отец Михаил. Вслед за ним на площадку выплыла хозяйка квартиры. Тётя Маша, увидев соседского мальчика, замешкалась, счастливое лицо её сделалось тревожным.
– Здравствуй, Дима. – Безучастно выдавила она, грустно глядя на парня.
Дима растерянно кивнул. Тётя Маша юркнула к себе, но не успела закрыться – Дима помешал, взявшись за край двери. Открыв дверь, он взял соседку за руку, улыбнулся.
Крёстный, уставший, сонный, с удивлением смотрел, как мальчик целует руку этой испорченной барышне.
Нежно поцеловав соседке руку, Дмитрий поправил ей воротник халата и с милой улыбкой сказал: – Мария… Как тебя по отчеству?
– Степановна. – Ответила Мария, с трудом подавляя волнение. Потом она резко высвободила руку из руки соседского мальчишки и отстранённо произнесла: – Зачем ты уж так? с таким уважением…
– Мария Степановна, всё хорошо. – Дима, беспечно улыбаясь, взял женщину за руки. – Не печалься, старушка.
Мария Степановна вызволила свои обессилевшие ладони из рук Дмитрия и, тяжело вздохнув, медленно закрыла дверь.
Михаил Николаевич тяжелыми шагами подошел к двери подъезда и долго стоял, тупо глядя на дверь. Затем он медленно обернулся, посмотрел на Диму, который стоял, глядя на него добрыми сияющими глазами, и беспечно улыбался. Крестный тяжелыми неуверенными шагами подошел к крестнику. Дмитрий с тревогой посмотрел на крестного – в правом глазу у кума блестит слезинка, а лицо какое-то неуверенное, тревожное. Отец Михаил обнял крестника за плечи, тепло прижал к себе, посмотрел в глаза.
– Молодец, – Сказал крестный и, тяжело вздохнув, положил руки на плечи крестника. – Молодец, Дмитрий Сергеевич…
– Спокойной ночи, святой отец.
– Угу, – Михаил Николаевич снова тяжело вздохнул, и тут же засмеялся – сам с себя. – Ну, давай, сынок.
Протоиерей пожал обеими руками руку крестного сына и, грустно усмехнувшись, вышел из дома.
26
Услышав сигнал телефона, Дмитрий встрепенулся, чуть не выронил чашку с чаем. Увидев на дисплее незнакомый номер, отключил связь. Через минуту мобильник снова зазвонил. Дима одним глотком допил чай и сразу же ответил на звонок: – Да, Ромка…
– Что «да, Ромка»?! – ответил недовольный голос друга. – Чего женское внимание игнорируешь?
– Не понял…
– Тебе Надя звонит, а ты… Эх, ты!
– Это сейчас, что ли, Надя звонила? – подумав с полминуты, ответил Дмитрий.
– Да. Ответь ей, Димка, поговори с ней. Просто поговори хотя бы. Не смотри, что она шалава. Поговоришь?
– Поговорю, чего ж не поговорить с человеком. – Не сразу ответил растерянный Дима.
– Только ты хотя бы вид сделай, что разговариваешь с ней не просто как с человеком, а как с женщиной. Ладно?
– Ладно.
Минуты две Дмитрий сидел за столом, поигрывая пустой чашкой. Когда его мобильный телефон снова заиграл, он сразу же ответил: – Алло…
– Алло. – Ответил тоненький девичий голос. – Дима, это ты?
– Я. А Надя – это ты, да?
– Да. – Со смехом ответила девушка. – Надя – это я. Это моя любимая фраза. Ты быстро меня узнал. У тебя хорошая память на голоса. Так?
– И на голоса, и на лица. А на красивые женские лица – в особенности.
– Вот как. – После недолгой паузы ответила Надя. – А ты немножко интересный мальчик, оказывается…
– Да, есть немножко.
– Есть немножко. Что делаешь сейчас?
– Воспроизвожу в уме твой образ. Вспоминаю, как видел тебя. В общем, балую себя эстетическими вкусностями.
– Эстетическими вкусностями?
– Да. У меня так на старой работе один старпер говорил. – Он помолчал недолго, потом резко выдохнул и сказал: – Надя, а как бы это тебя увидеть…
– Приходи – увидишь. Придешь?
– Приду.
Выходя из кухни, Дима натолкнулся на мать. Татьяна Владимировна остановила сына, положив руки ему на плечи, и с плохо скрываемым волнением спросила: – Что за Надя?..
– Гертман. – Ответил сын, виновато отводя взгляд в сторону.
– Такая высокая, беленькая, живет в красной девятиэтажке?
– Да.
– Дима, это плохая девочка.
– Я замуж её не возьму, – сын одарил мать нежной улыбкой и потеребил за плечо. – Не боись.
Перед тем, как выйти за дверь, Дмитрий оглянулся, бодро улыбнулся матери: – Не боись.
Татьяна Владимировна неопределенно качнула головой и, взяв сына за рукав куртки, сказала: – Не задерживайся у этой Гертман.
Сын утвердительно кивнул: – Есть.
Дмитрий сдержал слово, но лишь частично. Он вернулся вечером, когда только начало смеркаться, но привел с собой Грэтхен. Удивленному отцу сказал: – Мы чайку попьем… И всё. Честно-пречестно.
– Правильно. – Как можно спокойнее ответил возмущенный Сергей Дмитриевич. – Предложить даме чаю – это обязательно. Сергей Дмитриевич.
