– Вы меня прямо здесь, что ли, бить будете? – Спросил Антон, нервно массируя шею.
– Да. – Ответил Киба. – А ты как хотел?
– Я хотел вам взятку предложить…
– Ну, так предлагай…
Антон вытащил из нагрудного кармана пиджака портмоне и протянул его Кибе.
– Столько хватит?
Беспризорник выхватил кошелек из рук Антона и лихорадочно стал пересчитывать купюры. Его товарищ вышел из-за стола, взял у друга одну купюру и, подойдя ближе к фонарю, начал пристально разглядывать её. Внимательно изучив купюру, он спрятал её в нагрудный карман своей выцветшей куртки и сказал товарищу: – Всё окей, Киба. Подль.
Киба, будто не слыша, беспорядочно запихивал купюры в кошелек. Застегивая бумажник, он услышал крик товарища: – Киба!
Глянув перед собой, Киба увидел направленный на него газовый пистолет.
– Брось гадость! – скомандовал Антон.
Бумажник выпал из трясущихся рук полубомжа. Антон выстрелил – прямо в глаз Кибе. Беспризорник дико взревел, прикладывая ладони к поврежденному глазу.
Антон поднял кошелек и, сунув его в карман, направился ко второму оборванцу. Товарищ Кибы хотел было подбежать к своему другу, но Антон с пистолетом наготове, спугнул его. Сделав несколько шагов назад, беспризорник приложил руку к животу и, согнувшись, застонал. Как только рука с пистолетом опустилась, он резко развернулся и побежал. Он даже не успел добежать до забора – получил предательский выхлоп газа в затылок. Издав непонятный звук, похожий на тяжелый стон удовлетворения, беспризорник повалился на землю.
Антон пулей выскочил со двора.
Он бежал во весь опор, пока стенания раненого Кибы не стали еле слышимыми. Отдышавшись, уставший Антон добрел до моста. Завидев впереди двух девушек, он быстрым шагом догнал их, попытался заговорить, но те, будто не заметив и не услышав его, продолжали разговаривать между собой.
Миновав мост, Лукавцев зашел в ночной клуб. Усевшись за столик, он подозвал бармена и заказал себе бокал пива и две порции креветок.
Когда бармен удалился, Антон зашел в туалет. Вынув из-под мышки газовый пистолет, он открыл кран с горячей водой. Промыв оружие под обильной струёй, он обмотал его туалетной бумагой и запихнул в урну. Затем Антон отправил в урну кобуру, предварительно протерев её туалетной бумагой.
Вернувшись за столик, Антон сделал маленький глоток пива и, сладостно причмокнув, тихо сказал сам себе: – К черту эту работенку! Уволюсь завтра же!
Затем он посмотрел на ручные часы и поправился: – То есть, уже сегодня.
Сделав еще пару глотков, Антон вгляделся в танцующую толпу – в то место, где находился Дима Грымов.
Дмитрий стоял в толпе, неуклюже повиливая бедрами и размахивая руками.
Что этот пай-мальчик забыл в этом заведении?.. Антон и сам не предпочитал клубы. Он просто воспользовался им – чтобы спрятаться самому, избавиться от орудия преступления и заодно попить пива с креветками. Если бильярдная не будет занята, можно будет немного поиграть на бильярде.
Вот к Диме подошла женщина лет сорока, что-то сказала, улыбнулась. Парень, подумав с полминуты, что-то ответил ей, и они начали танцевать причудливый танец, отдаленно напоминающий танго, под ритмичную танцевальную музыку.
Нечто подобное Антон видел в фильме «Грязные делишки». Он не думал, что в живую такое явление смотрится потешнее. Ему захотелось громко хохотнуть. Он бы так и сделал, если бы не был уставшим и подавленным.
Вдруг музыка оборвалась и заиграла снова, но это была уже немного другая музыка.
Дима услышал ненавистный ему голос Сергея Зверева. Он тут же убрал руку с талии своей временной спутницы, нехотя высвободил другую руку из её руки и поплелся к выходу. Женщина непонимающе смотрела ему вслед некоторое время – пока не увидела толстого морщинистого мужика в оранжевом костюме. Мужик неторопливо шел, пританцовывая и обходя танцующих.
Вкинув в рот три креветки, Антон допил остатки пива, рассчитался с барменом и вышел из клуба.
– Димка. – Антон окликнул Димку, который медленно брел по обочине, сунув руки в карманы и понурив голову. – Ты что это, женщину легкого поведения захотел? – Антон улыбнулся. Дмитрий флегматично улыбнулся в ответ. – Здоровеньки булы…
Парни пожали друг другу руки.
– Как живешь, брат? Сто лет тебя не видел. Чего к телефону не подходишь? В гости не заходишь…
– Ты разве звонил?
– Звонил. У меня номер поменялся.
– Вот я и не подходил. Не отвечаю на незнакомые номера.
– А чего так? – Антон насторожился. – Боишься кого? Не бойся никого. Я тоже с завтрашнего дня никого не буду бояться.
– А кого ты боялся?
– Я, Димка, занимал очень паршивую должность, понимаешь ли… «Шестерка» называется.
– Дань снимал, что ль?
– Да, – Антон тяжело вздохнул. – Дань снимал. Сегодня уволюсь.
– А отставные у тебя есть?
– Какой ты продвинутый… – Антон, смеясь, потеребил ухо Димки. – Есть, есть, не беспокойся. Как ты, рассказывай.
– Я… – Дмитрий неопределенно качнул головой, дернул плечами. – Я живу потихоньку.
Лукавцев загадочно посмотрел на хмурое лицо приятеля и после недолгого раздумья спросил: – У тебя что-нибудь не ладится?.. Ты говори, я ведь помогу, чем смогу…
– Да нет, – глухо ответил Дима. – Все, вроде, ладится…
– Работаешь еще в слесарке?
– Нет. – Снова глухо, совсем без чувства, ответил парень, потом усмехнулся: – Я тоже шестеркой работаю… Только у мамы… Мне эта работенка так, для прикрытия. Деньжата у меня есть. Мы с мамой договорились: она мне будет давать деньги только тогда, когда я буду ей помогать. Иначе она бы мне не позволила уволиться с автоколонны. Не говорить же ей, что Ананас мне…
– Что Ананас тебе? Выкладывай. Я твой лучший и надежный друг.
– В общем, он мне свои деньги все оставил, – девятнадцать тысяч с «хвостиком»… Долларов США… Осталось уже почти всего лишь десять с «хвостиком». Вот так.
– Вот так. – Повторил товарищ Димы, безуспешно пытаясь приободрить его шутливо-надменной улыбкой. – Повезло тебе, значится, как утопленнику, – и с ненавистной работы ушел, и денег хапнул, и маме помогаешь. Молоток. Только чего-то на челе твоем морщины грусти тяжелой, а очи поникшие – будто ты сам вместо Ананаса погиб, только для тебя еще ничего не кончилось… Или работенка у тебя занадто тяжкая? Что ты делаешь у мамашки? Если не секрет.
– Не секрет. Иногда заменяю грузчика, иногда заполняю табеля, иногда даже заказы принимаю.
– Вот, значит, как. – Антон с деланной серьезностью подвигал бровями. – Ну, ничего, такой шестеркой можно работать… Правда?
Лукавцев обнял Дмитрия за плечи. Они неторопливо двинулись к стоянке такси.
– Из автоколонны, значит, убежал?
– Да, ушел. Только про Ананаса – ни-ни, Антон. Добро? Ты мне – хуже брата… Тьфу ты, на хрен… Лучше брата. В общем, никому про доляры. Лады?
– Добро. – Не сразу ответил товарищ Дмитрия, подозрительно вглядываясь в его лицо. Поводом для этого подозрения служили слова Димы и самоуверенная интонация, с которой он эти слова говорил.
Подойдя к внедорожнику, Антон обратился к белобрысому пареньку, что стоял рядом: – Шеф, поехали…
Паренек услужливо кивнул, сел за руль, и отворил пассажирскую дверцу: – Присаживайтесь.
– Садись, Дим, будешь штурманом.
– Антон, у меня нет денег. Все в этом свинарнике потратил. Я завтра с тобой рассчитаюсь… Или сегодня, если хош…
Антон негодующе крутнул головой и, выставив руку с оттопыренными мизинцем и указательным пальцем, скорчил гримасу: – Да не попадешь ты не на какие бабки, паря! Я угощаю – значит угощаю!
Смеясь, молодые люди уселись в салон автомобиля.
– Милая, – сказал Антон, когда машина двинулась. – Хочешь, прокачу тебя на большой машине с мощным большим двигателем? Конечно. Люблю внедорожники. Не, милая, на трамвайчике.
Шофер засмеялся. Антон тоже, но тут же стал печальным – оттого, что увидел в зеркале перед лобовым стеклом мрачное лицо Димки.
2
К двухэтажному дому за высоким дубовым частоколом подъехал милицейский «уазик». Из автомобиля вышли два милиционера. Один – спортивный, плечистый, лет пятидесяти, с квадратным важным лицом, редкими седыми усами. Другой – лет тридцати пяти, высоченного роста, круглолицый, с грушевидным телом.
Милиционер постарше нажал на черную кнопку, вмонтированную в круглую прорезь калитки.
Через пару секунд перед стражами закона предстал молодой человек в бежевых джинсах, майке-борцовке и босоножках на босу ногу.
– Полковник Антонов. – Усатый милиционер козырнул. – С кем имею честь?
– А к кому вы шли? – молодой человек подозрительно улыбнулся, отчего его благородное лицо стало каким-то небрежным, нагловатым.
– Мы хотели бы видеть Егора Быковского. – Ответил коллега полковника Антонова. И тут же его самодовольное лицо стало тревожным – потому что хозяин дома смерил его недовольным взглядом. – Старший сержант Алексей Войцеховский. – Милиционер козырнул, непринужденно улыбнулся и повторил: – Мы хотели бы видеть Егора Быковского…
