Старшина трюмных открыл клапан, воздух, устремился в среднюю цистерну.
— Средняя продута!
Но корабль даже не сдвинулся с места. Осушили уравнительную цистерну—результат тот же.
Началось продувание главного балласта. Лодка от грунта не отрывалась...
— Кажется, сорвалось! — сумрачно проговорил капитан-лейтенант.— Ничего. Еще не все потеряно. Лиха беда начало...
...А тем временем главный старшина Буняков возился с прибором инженера Румянцева. Приемник и передатчик вышли из строя. Сейчас важнее всего было привести в действие передатчик. Получив приказание Новоселова, главный .старшина вскрыл схему. Ребристый кожух поврежден не был, и оставалось загадкой, почему аппарат вышел из строя. Видно, на такую встряску станция рассчитана не была. Окажись инженер рядом, он, возможно, был бы даже доволен, что аппаратура испытана в обстановке, близкой к боевой, и записал бы в книжечку свои соображения, быстро обнаружил бы неисправность — и все встало бы на свое место. К несчастью, инженер, по-видимому, погиб, и Буняков оказался единственным, имевшим до этого касательство к аппарату. На него смотрели с надеждой, ждали ют него чуда.
— Колдуй, колдуй!.. — подбадривал Новоселов.— Свяжемся с базой — будем спасены.
Главный старшина осматривал каскад за каскадом. Ни единого повреждения!.. Все детали целы. Развернул на коленях схему, водил пальцем, пытаясь проследить цепи питания. Мягко выражаясь, в этой схеме черт голову сломит...
— Ну чего, чего ты на меня уставился? — крикнул в раздражении он на Лопатина.— Не бог я и не герой... Рычажок не мог повернуть, а ждешь, что я в пять минут разберусь во всей этой путанице. Неосвоенная техника. Ясно? — Спохватился, сказал с горечью: — Ладно, не сердись. Думаешь, мне не хочется побыстрее исправить его? Все дело в соображении, а соображения не хватает.
— Может, с питанием не все в порядке? — робко подал голос Лопатин. Он и не думал обижаться.
Стали проверять питание. Буняков копался долго, бесконечно долго. Помогали ему гидроакустики.
Капитан-лейтенант Новоселов, потеряв терпение, спросил:
— Ну как у вас там?..
— Ничего не выходит, товарищ капитан-лейтенант! Не постиг... — угрюмо откликнулся Буняков. Он был раздосадован неудачей.
— А вы должны постигнуть, должны!.. На вас теперь вся надежда. Поняли?..
— Есть!
7. Странные сигналы
Худощавое лицо техника-лейтенанта Максимова было озабоченно. Он часто приглаживал свои и без того прилизанные волосы, а это служило верным признаком того, что техник-лейтенант нервничает. Он то и дело бросал взгляд на панель управления приемника и спрашивал оператора старшего матроса Акопяна:
— Ну как?
— Ничего не слышно, молчат.
— А корпус лодки прослушивается?
— Так точно. Помехи большие. Мне думается, что лодка стоит на месте. Может быть, у них излучатель вышел из строя или еще что...
— Странно... Еще раз определите расстояние!
Опытная аппаратура была установлена на борту эскадренного миноносца «Властный». Приемопередатчик ультразвуковой связи занимал большую часть рубки. В течение двух недель здесь бессменно дежурили операторы. Тревожно мигали зеленые индикаторы, метались стрелки измерительных приборов. Вибратор изо дня в день посылал направленный ультразвуковой луч» операторы все время держали подводную лодку Дорофеева «в поле зрения». Это была двусторонняя связь, так как лодка через каждый час включала свой передатчик. В течение двух недель все шло нормально. И вот сегодня что-то случилось: сигналов с подводного корабля не поступало.
Техник-лейтенант отстранил Акопяна, надел головные телефоны и стал прослушивать морское дно. Определил расстояние до лодки: данные те же, что и четыре часа назад. Значит, лодка не движется. Что у них там случилось?
Максимов доложил по команде о своих наблюдениях. Он весь день не покидал рубку ни на минуту. Он лично знал капитана третьего ранга Дорофеева, бывал у него на лодке. Себя техник-лейтенант считал человеком почти сухопутным и остро завидовал таким людям, как Дорофеев. Подчеркнуто сухой, властный. Даже командующий относится к нему с почтением... Что случилось с лодкой? Лежит на морском дне... На вызовы не отвечает... На запасной волне тоже тишина.
От беспрерывного напряжения у Максимова болели глаза. В ушах покалывало. Он несколько раз проверил приемную аппаратуру, поворачивал верньеры регулировки так и этак, но все было в порядке.
— Они отвечают!— радостно крикнул Акопян.
Максимов надел наушники. Да, лодка посылала импульсы. Но эти импульсы носили какой-то неустойчивый характер — то появлялись, то вновь исчезали.
Техник-лейтенант бросил взгляд на таблицу условных сигналов.
— Просят помощи...— проговорил он глухо.— Авария... Но жив ли кто-нибудь из экипажа?.. Гидролокатор Румянцева в случае аварии включается автоматически и через каждые полчаса посылает сигналы самостоятельно. Оператора может и не быть...
8. Будем держаться до последнего
У телефона, связывающего лодку с аварийным буем, дежурил старшина второй статьи Орешкин. Мигал индикатор прибора, и от этого беспрестанного мигания утомлялись глаза, клонило ко сну. Движение из отсека в отсек было запрещено. Тускло светились аварийные лампочки.
Капитан-лейтенант собрал коммунистов и комсомольцев в центральном посту.
— Нужно экономить энергию и воздух,— сказал он коротко.— Будем держаться до последнего... Я не сомневаюсь, что помощь придет. Корма прочно засела в грунте. Оторваться своими силами вряд ли удастся: уже сделано все возможное.
Новоселов умолк, прислушался. Все тоже насторожились: высоко над головой послышался шум гребных винтов.
Все заволновались, заговорили, перебивая друг друга. Значит, помощь пришла. И так быстро...
— Спокойствие, товарищи!
В центральном посту воцарилось молчание. Вот что-то царапнуло о корпус лодки. Уж не водолаз ли?!
