«Твои бумаги оформлены. Они на «бомбе». У меня в квартире для тебя конверт, он в столе. Иван».
Откинувшись на стуле, я пытался сообразить, что означало слово «бомба». «Преферанс» и «бомба замедленного действия» – первое и единственное, что заплясало голове. Ахинея какая-то! Червь сомнения стал нашёптывать – наверное, ошибка, искажение смысла при передаче сообщения. Насколько я имел представление об этой кухне, такого не могло быть. Но чем чёрт не шутит. Я уступил сомнению. Неохотно набрал код и сделал запрос в файл-сервер вторично.
Ответа не было. Это меня удивило, но не очень. Упрямо набрав код, я запросил данные в третий раз. И опять не получил никакого ответа. И вдруг понял, мой почтовый ящик девственно чист! Он был только что взломан и обворован! Опоздай я на пять минут, и … даже думать не хотелось, как бы изводил себя, понапрасну кляня Ивана и свою бабью доверчивость авантюристам.
Значит, меня пасли. Нельзя сказать, чтобы это меня поразило и встревожило, однако и радости не доставило. Я, конечно, знал, на файл-сервере дежурит менеджер, который стоглазым Аргусом обязан защищать тайны клиентов. И напугать его, заставить закрыть глаза на то, что кому-то захотелось покопаться в моём почтовом ящике, а уж тем более стереть личное послание, могли только самые крутые парни. Те, что суют под нос удостоверение спецслужб, к примеру, дают понюхать дуло пистолета или тысячедолларовую банкноту. Есть целый набор убедительных доводов в подобной ситуации. Правда, отдельные упрямцы способны начхать на все доводы и послать крутых парней к чёрту. Но, видно, для дежурящего этой ночью менеджера тайны клиентов не стали главной головной болью. Факт оставался фактом, я мог считать, божественная длань погладила меня по голове, побаловала капризным везеньем. В глубине души, я надеялся, мне покровительствовала Афина Паллада, – эта тётка здорово помогала своим любимчикам.
14
Входной звонок давно пора было перенастроить, его пронзительная трель подняла б на ноги и покойников морга. В этот раз он вновь доказал, что не застудил горла в холодной квартире. Прихватив со стола револьвер Ивана, я поднялся со стула и в прихожей вдоль стены на цыпочках приблизился к входной двери. Беззвучно продел в гнездо дверную цепочку и только после этого щёлкнул замком, приоткрыл дверь настолько, насколько позволила длина цепочки. Я бы, наверное, меньше изумился, свались мне на голову автобус. На лестничной площадке стояла Вика, собственной персоной, – одетая так, будто пришла на свидание к любовнику, которому хотела понравиться.
– Привет, – сказала она с надменной сдержанностью.
– Ага, – брякнул я в ответ, уставясь на неё, как на марсианку.
– Можно войти?
Я мгновение собирался с мыслями, на всякий случай крепче сжал рукоять пистолета, указательным пальцем отыскал курок и кивнул.
– Да, конечно.
Левой рукой высвободив цепочку и открыв дверь, я окончательно удостоверился, что за порогом стоит именно она, а не привидение. Пропустил её в прихожую и осторожно выглянул в сторону лестницы. Как и на площадке, там никого не было. Я захлопнул дверь и переключил внимание на неожиданную гостью.
– Пистолет? – насмешка в её голосе звучала вызывающе. – Боитесь, брошусь на шею и задушу в объятьях?
– Да нет, – я дёрнул плечом. – Хотел почистить и пристрелять на воронах.
– Сейчас? – она фыркнула, напомнив свою младшую сестрёнку.
– Самое время, – заверил я. – Соседи заснут, как убитые. Никому не помешаю.
– Ах, так, – она опустила сумочку на тумбу. – Раз уж я пришла, придётся спрятать. И помогите снять плащ.
– Конечно, конечно, – засуетился я, радуясь, что появление Вики спасёт от необходимости напиваться в одиночку.
Я положил револьвер возле сумочки, а, помогая гостье освободиться от плаща, незаметно вдохнул запах волос. Духи оказались другими, не теми, которые витали в салоне над мёртвым Иваном.
– Не помню, когда меня так удивляли, – признался я, вешая её плащ на крючок старой вешалки.
– Неужели? – она перед зеркалом привычным движением поправила распущенные волосы и наконец проявила любопытство к обстановке моей обители.
– Надеюсь, не забыли, я холостяк. А сейчас близится полночь. Время опасное во всех отношениях.
– Я это прекрасно помню. – Она глянула на меня через зеркало. – Опасаетесь, за себя?
Произнося вопрос, она смотрела на меня серьёзными, изучающими глазами.
– Как мужчина, угадывающий Цирцею.
Она нарочно тряхнула роскошными волосами и обернулась ко мне.
– Не бойтесь. Я не собираюсь превращать вас в свинью.
– Было б нежелательно, – согласился я.
– Боже, о чём мы говорим! Дайте тапочки и покажите, как вы живёте. В этом полумраке мне кажется, попала в запущенную берлогу. Вам надо жениться.
– Приму к сведению.
– Примите. Или мне придётся женить вас на себе.
– Чтобы навести здесь порядок?
– Вы догадливы.
Она направилась сначала в гостиную. Я пристроился следом, на достаточном расстоянии, чтобы оценить походку, намекающую на достоинства скрытого одеждой тела. В мочках ушей я не заметил проколов. На плавучем корабле у неё были клипсы, но в этот раз она ими не воспользовалась. Безымянный палец левой руки украшало золотое колечко с сапфиром, неброское и естественное, точно она родилась с ним. И создавалось впечатление, под короткой юбкой и светло-серой шерстяной кофтой с перламутровыми пуговицами нет ничего, кроме тонкого белья. Просто и мило, ни то в гостях, ни то дома. Прелестная жёнушка, да и только! Пожалуй, я бы нырнул в омут семейного счастья, если бы не некоторые факты её биографии. И если бы доверял ей.
– Вы мне не доверяете? – вдруг спросила она.
Она остановилась на ковре и бегло осмотрела гостиную.
– Почему же? – возразил я.
– Тогда я посмотрю другие комнаты?
Я пожал плечами. Она вела себя, как кошка, которой необходимо облазить все углы, чтобы успокоиться. В спальне я выключил компьютер и зажёг настольный светильник. Она в полутьме подошла к широкому окну, отодвинула занавесь и глянула на улицу. Там не было ничего увлекательного. Справа дорога с односторонним движением, всюду обыкновенные деревья, кустарники, а среди них прямоугольная, из углов в углы пересечённая двумя тропами лужайка, – мне она напоминала полотно Андреевского стяга. По тропам обычно бродили жильцы с собаками, однако не в такое позднее время. Вика отвернулась от окна и показала на мой плащ на тахте.
– Вам непременно нужно жениться.
Я не поддержал тему, отступил, и она вышла к двери напротив, попыталась открыть её нажатием на ручку. Тщетно, дверь была заперта ключом.
– А там что?
– Фамильные портреты, – сказал я, и предупредил: – Пыль, мохнатые пауки и привидения. Не заходил туда года два.
– А мне можно? – полюбопытствовала Вика так, что я невольно почесал затылок, припоминая, где должны быть чёртовы ключи.
– Женщина просит – джентльмен обязан забыть об опасности, – произнёс я без особого восторга и отправился в гостиную.
Когда я вернулся, она стояла на том же месте. Я молча отобрал из связки бронзовый ключ и отпер замок. Из открытой комнаты потянуло затхлостью и пылью, – пока я нащупывал выключатель, пыль полезла мне в нос. Вика тоже убедилась, я был прав: обещанных пауков и привидений не оказалось, однако пыли было предостаточно, как в заброшенном замке, какие теперь часто видим в видеоклипах. Пыль покрывала густым слоем гардины, ковры, кресла и стулья, в общем, всё, на что натыкался взор.
– Что здесь было? – обратилась ко мне Вика.
– Моя детская. Здесь меня отец выпорол, когда поймал на курении. История первого класса… На личном опыте подтверждаю, в педагогике предки разбирались лучше нынешних теоретиков. Порка избавила меня от этого порока напрочь. Милые воспоминания. Предпочитаю хранить их взаперти.
– Где же фамильные портреты?
– Спёрли, – с небрежностью дворецкого объяснил я любопытной гостье.
Ответ её вполне устроил.
– Выключите свет и заприте дверь, – распорядилась она строго, будто я намеревался воспрепятствовать этому.
Она, наверное, ожидала, я начну во всём перечить. Но её поведение мне даже нравилось, одному пришлось бы думать об Иване, о наших не сложившихся делах и было б не по себе. Под присмотром Вики я открыл дверь в последнюю комнату. Если эта и отличалась от предыдущей, то только беспорядком и нагромождениями старого хлама у стен. Когда я её запер, Вика стряхнула с рукава пыль и стала решительной.
– Нет, – вырвалось у неё, – не могу это видеть! Пылесос, швабра, резиновые перчатки. У вас они есть?
Я замер, предчувствуя, сейчас меня заставят передвигать мебель, вкручивать лампочки, вбивать гвозди, вытряхивать покрывала и гонять стиральную машину. И сопротивляться не будет сил, так как к глубине души я знал, это отвлечёт от мыслей о событиях вечера лучше спиртного.
