– Ага, и уж ты-то нам, конечно, поможешь, – проворчал нормандец.
Он помог Томасу подняться и заключил его в дружеские объятия.
– Я думал, ты погиб, – пробормотал нормандец, несколько смутившись подобным проявлением чувств. Кивком головы он указал на коредоров и их детей.
– А это еще кто такие?
– Да так, разбойники, – пояснил Томас. – Голодные разбойники.
– Ну, сдается мне, в верхнем зале найдется кое-какая еда, – заметил рыцарь.
Вскоре появились ухмыляющиеся Джейк и Сэм, которые проводили Томаса, Женевьеву и их спутников вверх по лестнице.
Разбойники так и впились взглядом в солонину и сыр, не веря своим глазам.
– Ешьте, ешьте, пока дают, – добродушно проворчал сэр Гийом.
Томас вспомнил о голых трупах на городской площади и спросил у нормандца, не его ли это люди. Сэр Гийом мотнул головой.
– Сукины дети атаковали нас, да ничего у них не вышло. Были живыми, а оказались мертвыми. Мы их раздели и перебросили через стену. Теперь их жрут крысы. Здоровенные, сукины дети.
– Крысы?
– Каждая с кошку. Расскажи лучше, что с тобой было.
За едой Томас поведал сэру Гийому, как он попал в монастырь, о смерти Планшара, о схватке в лесу и о нелегком возвращении в Кастийон-д'Арбизон.
– Я знал, что Робби отсюда убрался, – пояснил он, – вот и рассудил, что здесь остались только мои друзья.
– Приятно умереть среди друзей, – заметил сэр Гийом. Он поднял взгляд к высоким стрельчатым окнам зала и прикинул по углу света время дня. – Пушка не будет стрелять еще пару часов.
– Они хотят разбить подворотню?
– По всей видимости, этим они и занимаются, – подтвердил сэр Гийом. – А может быть, им вздумалось снести всю стену. Этак, конечно, прорваться во двор будет легче. Другое дело, что на это может уйти целый месяц.
Он бросил взгляд на толпу оборванцев.
– Ты, я вижу, решил, что мне тут позарез не хватает лишних ртов.
Томас покачал головой.
– Почему это «лишних»? Они все будут сражаться, даже женщины. А детишки могут собирать стрелы от арбалетов.
Во дворе замка валялась уйма использованных арбалетных болтов, которые, стоило только выпрямить лопасти, вполне могли подойти для арбалетов коредоров.
– Но прежде всего, – заявил лучник, – надо избавиться от проклятой пушки.
Сэр Гийом усмехнулся.
– Ты думаешь, я об этом не думал? Решил, что мы тут просто сидим на задницах, играя в кости? Но как это сделать? Устроить вылазку? Если я выведу на улицу дюжину человек, половина из них будет истыкана стрелами прежде, чем мы доберемся до таверны, где стоит пушка. Нет, Томас, до этой хреновой штуковины нам не добраться.
– Растопка, – сказал Томас.
– Растопка? – непонимающе повторил сэр Гийом.
– Щепочки, тряпочки да бечевка, – пояснил Томас. – Нам нужны зажигательные стрелы. Железяка, она, понятное дело, не горит, но не хранят же они свой поганый порох на открытом воздухе, верно? Он под крышей, в каком-нибудь доме.
А дома как раз очень даже горят. Так вот, мы подожжем крыши и сожжем их хренов город. Сожжем дотла. До тех домов, что совсем рядом с пушкой, стрелы, пожалуй, не долетят, но если будет восточный ветер, огонь распространится достаточно быстро. В любом случае это их задержит.
Сэр Гийом уставился на него.
– Надо же, не такой уж ты простачок, как можно подумать!
Вдруг Женевьева громко ахнула, и все обернулись к ней.
Сидя рядом с воинами, девушка от нечего делать принялась рассматривать арбалетный колчан, подобранный Томасом у мельницы. Крышка, плотно прилегающая к круглому кожаному футляру, оказалась запечатанной воском, это так подогрело ее любопытство, что она отскребла воск, подняла крышку и обнаружила внутри нечто аккуратно завернутое в полотно и проложенное опилками. Девушка стряхнула опилки, развернула полотно.
И ахнула.
Все взоры обратились на нее в немом восхищении.
Ибо она нашла Грааль.
* * *
Жослен пришел к выводу, что ненавидит Ги Вексия. Ненависть вызывал сам вид этого человека, его раздражающая уверенность в себе и, главное, легкая гримаса презрения, кажется, никогда не сходившая с его лица и словно бы выражавшая его отношение ко всему, что бы ни делал Жослен. Не меньшую досаду вызывали нарочитая набожность этого человека и его самообладание. Однако граф понимал, что, когда дело дойдет до последнего, решающего штурма через обломки стены, именно ратники в черных плащах могут сыграть решающую роль. Поэтому, при всей своей озлобленности, Жослен терпел присутствие Вексия.
Робби тоже терпел его. Вексий убил его брата, и Робби поклялся отомстить за его смерть, но теперь Робби так запутался, что уже сам не знал, какие его клятвы продолжают иметь значение, а какие утратили свою силу. Он принес обет отправиться в паломничество, однако по-прежнему оставался здесь, в Кастийон-д'Арбизоне. Он поклялся убить Ги Вексия, однако этот человек был жив до сих пор. Он поклялся в верности Жослену, и только теперь до него дошло, что новый граф Бера есть не кто иной, как безмозглый глупец, храбрый как кабан, но без намека на веру или честь. Единственным человеком, которому он никогда ни в чем не клялся, был Томас, но именно ему во всех этих трагических обстоятельствах шотландец желал добра.
И по крайней мере, Томас был жив. Ему удалось перебраться через запруду, несмотря на стражу, которую Ги Вексий поставил на мельнице. Сразу по прибытии в Кастийон-д'Арбизон Вексий выяснил, что речная переправа не охраняется, и отправил на мельницу людей под началом угрюмого, злобного, своенравного Шарля Бессьера.
Бессьер согласился с приказом потому, что это давало ему возможность держаться подальше и от Вексия, и от Жослена, но все кончилось для него плохо, полным провалом и гибелью. Робби сам не ожидал, что так обрадуется, узнав, что Томас снова перехитрил своих врагов, что он выжил и вернулся в замок. Он видел, как Томас бежал через площадь под тучей арбалетных стрел, а когда его друг благополучно добрался до замка, у шотландца едва не вырвалось радостное восклицание. Видел Робби и Женевьеву: о ней он просто не знал, что и думать. В ней было нечто притягивающее его с какой-то болезненной силой, но об этом он даже не заикался. Жослен, услышав нечто подобное, просто поднял бы его на смех. Как бы там ни было, клятва не оставляла Робби выбора: иначе он отправился бы в замок, чтобы умолять Томаса о прощении, и сложил бы там голову.
Ибо Томас, хоть и живой, оказался в ловушке. Ги Вексий, проклиная Шарля Бессьера, не справившегося с таким простым заданием, расставил людей в лесу над рекой, и теперь путь к бегству через запруду был перекрыт. Выйти из замка можно было лишь по главной улице, через западные городские ворота либо через малые ворота в северной стене, выходившие на заливные луга, где горожане пасли свой скот. Жослен и Вексий, располагавшие на двоих более чем сотней воинов, только и ждали, когда осажденные предпримут жалкую попытку. На всех выгодных позициях в городе были расставлены арбалетчики, а тем временем пушка продолжала грызть, долбить и подрывать стены. Рано или поздно через развалины будет пробита брешь, туда устремятся ратники, и начнется резня. Робби придется стать свидетелем того, как погибают его друзья.
Левая половина арки ворот замка уже была разрушена, и синьор Джоберти перенаправил свою пузатую пушку, чтобы ее снаряды били в правую сторону. Итальянец заверил графа, что за неделю ворота будут разрушены полностью, и посоветовал проломить заодно и прилегающие к проему участки стены, чтобы атакующим не пришлось устремляться в узкое пространство, которое лучники преградят, насылая пернатую смерть.
– Павезы, – веско сказал Жослен.
Он приказал двум плотникам из города изготовить как можно больше огромных ивовых щитов, которые послужат заслоном для арбалетчиков, когда те побегут к бреши. Когда придет время и ратники устремятся в атаку, эти арбалетчики смогут стрелять в лучников снизу вверх.
– Одна неделя, – сказал Жослен итальянцу, – у тебя есть одна неделя, чтобы снести ворота, а потом мы атакуем.
Он хотел, чтобы все закончилось поскорее, ибо осада чересчур затянулась, обходилась дорого и шла вовсе не так, как представлялось поначалу. Оказалось, что драться – это на войне не единственная забота, тут тебе еще издержки на доставку сена и овса для коней, и людей нужно кормить, а для этого посылать их на поиски скудной провизии, разоряя уже ограбленные врагом собственные владения. Каждый день приносил новые непредвиденные проблемы, которые подтачивали уверенность Жослена. Ему очень хотелось атаковать и разом покончить с этим паскудным делом.
Но защитники замка атаковали первыми. На рассвете, через день после того, как Томас добрался до Кастийон-д'Арбизо-на, когда под свинцовым небом задул прохладный северо-восточный ветер, со стен цитадели на соломенные крыши домов полетели, оставляя за собой шлейфы дыма, огненные стрелы. Осаждающие осознали опасность, когда в городе поднялся крик: «Пожар!» и «Воды!» Крюками на длинных рукоятях они принялись растаскивать соломенные кровли, но стрел летело все больше. В считаные минуты пламя охватило три дома, а ветер гнал его к воротам, туда, где подсыхала глина в уже заряженной пушке.
