– Он хорошо дрался и чуть было не отнял у меня Грааль, – соврал Томас. – Вот мне и стало любопытно, кто он таков?
Впрочем, ему и впрямь было любопытно: как вышло, что брат кардинала Бессьера носил при себе Святой Грааль?
– Он был недостоин этой святыни, – сказал Ги Вексий.
– А я? – требовательно спросил Томас.
Ги, однако, оставил этот щекотливый вопрос без внимания.
– Покажи его мне, – попросил он. – Христом богом прошу, Томас, покажи его мне!
Томас заколебался, потом повернулся и помахал рукой. Из замка вышел сэр Гийом, с головы до пят закованный в захваченные в бою латы. В руке он держал обнаженный меч, рядом с ним шла Женевьева. Она несла Грааль, а на ее поясе висел винный мех.
– Не подходи к нему слишком близко, – предупредил ее Томас, потом снова глянул на Ги. – Ты помнишь сэра Гийома д'Эвека? Человека, который тоже поклялся убить тебя?
– У нас перемирие, – напомнил ему Ги и кивнул сэру Гийому, который в ответ лишь плюнул на мостовую.
Но Вексий, похоже, этого знака презрения даже не заметил: все его внимание было приковано к тому, что держала в руках девушка.
Это был сосуд чарующей, неземной красоты, он поражал воображение гармонией пропорций и изысканностью отделки. Этот шедевр казался настолько далеким, настолько чуждым пропахшему дымом городу, где валялись обгрызенные крысами трупы, что у Ги не осталось никаких сомнений в подлинности святыни. То была самая желанная реликвия христианского мира, ключ к самим Небесам, и Ги с трудом сдержал побуждение благоговейно преклонить колени.
Женевьева сняла унизанную жемчугами крышку и наклонила высокий, на тонкой ножке, золотой кубок над подставленными ладонями Томаса. Из филигранной золотой оправы в руки ему выпала чаша из толстого зеленого стекла.
– Вот Грааль, Ги, – промолвил лучник, бережно держа реликвию на весу. – Золотой кубок служит лишь вместилищем настоящей святыни. Вот этой.
Ги взирал на священный сосуд с алчным вожделением, но не смел протянуть руку. Сэр Гийом только и ждал любого предлога, чтобы пустить в ход свой меч, да и лучники, в этом Вексий не сомневался, внимательно наблюдали за происходящим из бойниц высокой башни. Ничего не сказал он и тогда, когда Томас снял с пояса Женевьевы мех и налил в чашу вина.
– Видишь? – сказал Томас, и Ги увидел, что от вина зеленое стекло потемнело, заиграло вдруг золотистым блеском, которого не было раньше.
Лучник опустил мех с вином на землю и, глядя кузену прямо в глаза, поднял и осушил чашу.
– «Hie est enim sanguis meus», – сурово произнес Томас слова Иисуса Христа. – «Сие есть кровь моя».
Потом он передал чашу Женевьеве, и она ушла с ней в сопровождении сэра Гийома.
– Еретик пьет из Грааля, но дальше будет еще хуже, – промолвил Томас.
– Хуже? – мягко спросил Ги.
– Мы поставим его под арку ворот, – заявил Томас, проигнорировав вопрос, – и пусть ваша пушка стреляет по Святому Граалю. Когда она сокрушит стены, вы вдобавок к каменным обломкам получите осколки стекла и искореженный кусок золота.
– Томас, разбить Грааль невозможно, – с улыбкой промолвил Ги.
– Ну что ж, рискни и проверь, – рассерженно промолвил лучник и повернулся, собираясь уйти.
– Постой, Томас! – окликнул его Ги. – Прошу тебя, послушай меня.
Томас хотел уйти, но умоляющий голос кузена заставил его обернуться. То был голос сломленного человека, и лучник решил: отчего же не выслушать, что хочет сказать кузен. Угрозу свою он уже высказал, и Вексий был предупрежден о том, что продолжение обстрела чревато уничтожением Грааля. Теперь пора было послушать, что собирается предложить Ги Вексий, однако Томас не собирался облегчить ему эту задачу.
– С какой стати, – спросил он, – я должен слушать человека, убившего моего отца? Убившего мою женщину?
– Ты должен выслушать человека, следующего путем Господа.
Томас чуть не расхохотался, но промолчал. Ги между тем собирался с мыслями, подготавливая свои аргументы. Взор его был обращен к небу, затянутому низкими, предвещавшими новый ливень тучами.
– Мир погряз во зле, – промолвил наконец Вексий. – Церковь пребывает в упадке, и дьявол беспрепятственно вершит свои гнусные дела. Если у нас будет Грааль, мы сможем положить этому конец. Сможем очистить церковь от скверны, и новый Крестовый поход очистит мир от греха. На земле настанет Царствие Господне.
Говоря это, он продолжал смотреть в небо, но теперь взглянул на кузена.
– Вот все, к чему я стремлюсь, Томас.
– И ради этого должен был умереть мой отец?
Ги кивнул.
– Мне жаль. Лучше бы такой необходимости не было, но он скрывал Грааль. Он был врагом Господа.
В этот миг Томас возненавидел Ги сильнее, чем когда бы то ни было, хотя его кузен говорил тихо и рассудительно и в словах его звучало искреннее чувство.
– Скажи мне, чего ты хочешь теперь? – спросил Томас.
– Твоей дружбы, – ответил Ги.
– Дружбы!
– Граф Бера есть воплощение зла, – заявил Ги. – Он тупица, невежда, человек, забывший Бога. Если ты выведешь своих людей из замка, я поддержу тебя и выступлю против него. К ночи, Томас, мы с тобой станем здесь господами, а завтра отправимся в Бера, объявим об обретении Грааля и призовем всех любящих Бога присоединиться к нам.
Ги сделал паузу, глядя на суровое лицо Томаса, стараясь угадать, как он принял его слова.
– Пойдем со мной на север, – продолжил он. – Следующим городом будет Париж. Мы избавим Францию от глупого короля династии Валуа. Мы с тобой завоюем весь мир, и в нем воцарится истинная вера. Подумай об этом, Томас! Вся благодать и дивная красота Господня прольются на человечество. Не будет больше горестей, не будет греха, лишь Божественная гармония, дарующая миру мир.
Томас сделал вид, будто размышляет над услышанным, потом нахмурился.
– Пожалуй, – сказал он, – я атакую Жослена вместе с тобой. Но прежде чем двинуться на север, мне бы хотелось поговорить с аббатом Планшаром.
– С аббатом Планшаром? – Ги не сумел скрыть удивления. – Почему?
– Потому, – ответил Томас, – что он хороший человек и я доверяю его советам.
Ги кивнул.
– В таком случае я пошлю за ним. Думаю, он прибудет сюда завтра.
Томас ощутил такой прилив ярости, что едва не набросился на Ги с голыми руками, однако сдержался.
– Так значит, он приедет завтра? – уточнил лучник.
– Если захочет.
– Особого выбора у него нет, не так ли? – сказал Томас, уже не скрывая гнева. – Он мертв, кузен, и убил его ты. Я был в склепе, прятался там. Я слышал тебя!
На лице Ги отразилось удивление, потом злость, но сказать ему было нечего.
– Ты лжец, – с презрением бросил Томас. – Ты солгал мне про убитого тобой доброго человека, значит, и все остальные твои слова – такая же ложь.
Он повернулся и пошел.
– Томас! – крикнул ему вслед Ги.
Томас обернулся.
– Ты хочешь получить Грааль, кузен? Тогда сразись за него. Давай сразимся, лишь ты и я. Ты и твой меч против меня и моего оружия.
– Твоего оружия? – переспросил Ги.
– Грааля, – лаконично ответил Томас и, больше не оборачиваясь, ушел обратно в замок.
* * *
– И что же он предложил? – спросил сэр Гийом.
– Все царства земли, – ответил Томас.
Сэр Гийом недоверчиво хмыкнул.
– Нутром чую, это что-то из Писания.
Томас улыбнулся.
– Точно. Дьявол явился Христу в пустыне и предложил ему все царства земли, если он откажется от своей миссии.
– Зря он не согласился, – проворчал сэр Гийом, – избавил бы нас от кучи неприятностей. Значит, убраться отсюда мы не можем?
– Только если пробьемся с боем.
– А как насчет выкупа? – с надеждой спросил сэр Гийом.
– А вот об этом я и забыл его спросить.
– Много же от тебя проку, черт побери! – буркнул сэр Гийом по-английски и, перейдя на французский, добавил уже не так мрачно: – Но по крайней мере, у нас есть Грааль, а? Это уже кое-что!
– Есть ли? – спросила Женевьева.
Мужчины повернулись к ней. Разговор происходил в верхнем зале, теперь совершенно пустом, всю мебель оттуда вынесли для сооружения баррикады. На месте остался лишь массивный, окованный железом сундук, в котором хранились собранные гарнизоном деньги, причем денег этих в результате вылазок накопилось немало. Женевьева сидела на сундуке, держа прекрасный золотой сосуд со вставленной в него стеклянной чашей, но еще у нее была шкатулка, которую Томас принес из монастыря Святого Севера, и вот теперь она вынула стеклянную чашу из ее золотого гнезда и попыталась вложить в шкатулку. Крышка не закрывалась, стеклянная чаша под ней не помещалась. Шкатулка, для чего бы она ни предназначалась, не являлась вместилищем этого Грааля.
