Ответа Вексий не знал, и ему оставалось лишь, стоя на коленях, вновь и вновь отчаянно вопрошать распятого на кресте Сына Человеческого:
– Что мне делать? Скажи, что я должен сделать?
Впрочем, ответ на этот вопрос у него уже был: надо захватить Грааль и использовать силу святыни. Сюда же Ги пришел в надежде на то, что здесь, в полумраке храма, под нарисованным наверху образом Всевышнего, на заоблачном престоле, на него снизойдет озарение. И оно пришло, хотя и не так, как он того ожидал. Вексий чаял услышать во тьме Божественный глас, получить повеление свыше, которое укрепит его дух, но вместо того услышал гулкие шаги и, оглядевшись по сторонам, увидел, что его люди, те, которые остались и еще не стали жертвой недуга, пришли помолиться вместе с ним. Увидев своего командира у алтаря, они один за другим подходили и преклоняли колени, и Ги подумал, что столь достойные, благочестивые люди не могут быть побеждены. Пришло время забрать Грааль у нечестивцев.
Он разослал по городу полдюжины человек, наказав разыскать каждого солдата, каждого арбалетчика, рыцаря или ратника, способного держаться на ногах.
– Пусть вооружатся и будут готовы к бою, – сказал он. – Сбор через час у пушки.
Не обращая внимания на стоны больных и плач их близких, Ги отправился в свои покои. Его личного слугу уже свалил недуг, однако один из сыновей хозяина дома, где квартировал Вексий, еще оставался здоровым, и черный рыцарь велел ему исполнять обязанности оруженосца.
Сперва он надел кожаные штаны и колет, столь плотно прилегающие, что Вексию, пока неловкий паренек завязывал на спине тесемки, пришлось стоять неподвижно. Потом парнишка взял горсть топленого свиного сала и размазал по коже, чтобы она скользила и доспехи двигались легко. Поверх кожи Вексий носил короткий кольчужный обержон, обеспечивавший дополнительную защиту груди, живота и паха, его тоже нужно было смазать. После этого паренек начал облачать рыцаря в доспехи. Первым делом он пристегнул набедренники и наголенники. Колени Вексия были защищены наколенниками, а ступни – стальными пластинами, закрепленными поверх головок сапог. К поясу крепилась короткая кожаная юбка, к которой тоже были приклепаны квадратные стальные пластины. Когда все это было прилажено, Вексий надел на шею латное ожерелье и подождал, когда паренек застегнул сзади две пряжки. Потом парнишка поднатужился и, крякнув, поднял тяжелую кирасу, чтобы Вексий мог надеть ее через голову. Грудные и спинные латы соединялись на плечах короткими кожаными ремнями, а затем скреплялись по бокам множеством ремешков поменьше. Потом настал черед наручей, защищающих предплечья, наплечников и округлых, похожих по форме на наколенники, налокотников. Пока оруженосец возился с застежками, Ги подвигал руками, желая убедиться, что ремни не затянуты слишком туго и он сможет свободно орудовать мечом. Его латные рукавицы были сделаны из толстой кожи, покрытой перекрывающими одна другую стальными чешуйками. Наконец рыцарь опоясался поясом с ножнами из прочной кожи, в которые был вложен драгоценный, выкованный в Кёльне клинок.
Длина меча составляла длинный локоть, длиннее руки взрослого мужчины, а узкий клинок казался обманчиво хрупким, однако на деле имел центральное ребро, придававшее ему прочность. То было преимущественно колющее оружие. Как правило, воины предпочитали рубящий меч, который, однако, быстро тупился о доспехи, Вексий же был весьма искусен в обращении с колющим клинком, который вонзался острием в соединения и щели между доспехами. Рукоять меча была кленовой, со стальной крестовиной и стальной головкой эфеса. Никаких украшений: ни золотого листа, ни надписей на клинке, ни серебряной инкрустации – меч не имел. Это был просто рабочий инструмент, орудие убийства. Оружие, самое подходящее для предстоящего ныне священного подвига.
– Господин? – нервно спросил паренек, подавая Вексию турнирный шлем с узкими щелями для глаз.
– Не этот, – сказал Вексий. – Я надену басинет и «чепец».
Он указал рукой на требуемые предметы. Большой турнирный шлем оставлял очень ограниченный обзор, и Вексий считал, что для боя, а не поединка, он подходит плохо, ибо не позволяет видеть врагов по сторонам. Выходить против лучников без забрала было рискованно, но так он, во всяком случае, мог их видеть. Поэтому Вексий надел поверх кожаного подшлемника «чепец», кольчужный капюшон, закрывающий загривок и уши, а сверху басинет, простой стальной шлем без полей и забрала, которое ухудшало бы обзор.
– Ступай пригляди за своими близкими, – сказал он, отпуская паренька, и взял щит из ивовых, обтянутых вываренной кожей досок, на котором красовался йал Вексиев.
Ни талисмана, ни амулета у Вексия не было. Мало кто отправлялся в бой без такого оберега, как, например, шарф возлюбленной или ковчежец, благословленный священником, однако для Ги существовал только один талисман – Святой Грааль.
И теперь он собирался его добыть.
* * *
Первым в замке заболел один из коредоров, а к концу ночи уже более двух десятков мужчин и женщин рвало, знобило и прошибало потом. Одним из них был Джейк. Косоглазый лучник притащился в угол внутреннего двора, поставил лук рядом с собой и положил на колени охапку стрел. Ему было очень плохо. Томас уговаривал его подняться наверх, но Джейк отказался.
– Я останусь здесь, – упрямо твердил он. – Умру на открытом воздухе.
– Ты не умрешь, – сказал Томас. – На небеса тебя не возьмут, да и дьяволу ты ни к черту не нужен.
Эта немудреная шутка вызвала слабую улыбку на потном лице, покрытом маленькими красными бугорками, быстро приобретавшими синеву кровоподтека. Страдая неудержимым поносом, Джейк снял штаны, но единственно, что он позволил сделать для него Томасу, это принести из развалин конюшни соломы для постели.
Сын Филена тоже заболел. По лицу мальчика пошли розовые пятна, его била дрожь. Казалось, что болезнь появилась ниоткуда, но Томас предположил, что ее принес восточный ветер, который раздувал пламя в городе, прежде чем дождь загасил пожары. Аббат Планшар предупреждал его о заразе, которая должна прийти из Ломбардии. Она пришла, и против нее Томас был бессилен.
– Мы должны найти священника, – сказал Филен.
– Врача, – возразил Томас, хотя и не знал в городе ни одного и не представлял, как, даже разыскав врача, можно будет провести его в замок.
– Священника, – настаивал Филен. – Если ребенка коснуться освященной облаткой, она его исцелит. Тело Христово, оно все исцеляет. Позволь мне сходить за священником.
И только тогда Томас сообразил, что пушка не выстрелила ни разу и даже арбалетные стрелы больше не ударяются о стены замка. Правда, разрешив Филену выйти и поискать отца Медоуза или любого другого священника в городе, Томас не очень-то рассчитывал на его возвращение, однако не прошло и получаса, как Филен вернулся и сказал, что отец Медоуз причащает больных и не имеет времени прийти во вражеский гарнизон.
– На улице лежала мертвая женщина, – сказал Филен Томасу, – просто валялась там со стиснутыми зубами.
– Дал тебе отец Медоуз облатку?
Филен показал ему плотный кусочек хлеба, потом понес его сыну, который находился в верхнем зале, где лежали больные. Какая-то женщина плакала из-за того, что ее муж умрет без покаяния и отпущения, и Женевьева, чтобы хоть как-то утешить страждущих, прошлась между постелями с золотой чашей, касаясь ею рук больных людей и уверяя, что эта реликвия сотворит чудо.
– Нам позарез нужно хреново чудо, – сказал Томасу сэр Гийом. – Что это вообще такое, черт возьми?
Они вдвоем поднялись на замковую башню, откуда спокойно смотрели вниз на брошенную пушку. Ни один арбалетчик не послал в них стрелу.
– В Италии была чума, – сказал Томас. – Должно быть, она дошла и до нас.
– Иисус Христос! – промолвил сэр Гийом. – Что еще за чума?
– Бог ее знает, – отозвался Томас. – Скверная штука.
В какой-то момент его уколол страх, уж не послана ли чума в наказание за то, что он дерзко разбил зеленый стеклянный Грааль, но потом он вспомнил, что Планшар предупреждал его об этой болезни задолго до того, как была найдена чаша. На его глазах какой-то человек, завернутый в кровавую простыню, ковылявший, шатаясь, по улице, упал ничком. Он лежал недвижно, и казалось, будто его уже обернули в погребальный саван.
– Что, во имя Бога, происходит? – спросил сэр Гийом, перекрестившись. – Ты когда-нибудь видел нечто подобное?
– Это гнев Господень, – сказал Томас, – Бог карает нас.
– За что?
– За то, что мы живы, – с горечью ответил Томас.
Он слышал доносившиеся из города стенания и видел, как люди бегут от чумы. Они сложили свои пожитки на тачки или ручные тележки и толкали их мимо пушки за ворота, через мост и дальше на запад.
