— Ушли они наконец? — спросил Горлум. — Мерз-з-ские, злые люди! Шея Смеагорла всё ещё болит, да, болит. Идём!
— Да, идём, — проговорил Фродо. — Но если ты можешь сказать о тех, кто даровал тебе жизнь, только дурное, — храни молчание!
— Славный хозяин! — сказал Горлум. — Смеагорл просто пошутил. Он всегда прощает, да, да, даже небольшую проделку-с-с славного хозяина. О да, славный хозяин, славный Смеагорл!
Фродо и Сэм не ответили. Вскинув на плечи свои мешки и взяв в руки посохи, они пошли по лесам Итилии.
За этот день они дважды останавливались и подкреплялись теми припасами, что им дал Фарамир: сухие фрукты и солёное мясо, которых хватит на много дней, и хлеб в достаточном количестве для того, чтобы его хватило, пока он ещё свежий. Горлум не ел ничего.
Солнце поднялось и проплыло невидимкой над головами, и начало опускаться, и свет между деревьями на западе стал золотым, а они всё шли в прохладной зелёной тени, окружённые безмолвием. Казалось, что все птицы улетели прочь или онемели.
В молчаливый лес пришли ранние сумерки, и прежде, чем наступила ночь, они остановились, усталые, так как отошли от Хеннет Аннуна более чем на семь лиг. Фродо лёг и крепко проспал всю ночь в глубоком слое старой листвы под древним деревом. Сэм рядом с ним спал более беспокойно: он часто просыпался, но нигде не было и следа Горлума, который ускользнул сразу же, как остальные расположились на отдых. Спал ли он в какой-нибудь дыре поблизости или шатался где-то всю ночь, он не сказал, но он вернулся с первым проблеском света и поднял своих спутников.
— Должны встать, да, они должны! — сказал он. — Впереди всё ещё длинный путь, на юг и на восток. Хоббиты должны спешить!
Этот день прошёл почти так же, как предыдущий, за исключением того, что безмолвие казалось глубже. Воздух потяжелел, и под деревьями нарастала духота. Было ощущение, что назревает гроза. Горлум часто останавливался, нюхая воздух, и затем начинал бормотать про себя и настаивать, чтобы они шли скорее.
К концу третьего этапа дневного перехода, когда день уже клонился к вечеру, лес расступился, деревья стали крупнее и раскидистее. На широких прогалинах стояли тёмные и важные ильмы громадных обхватов, местами среди них встречались седые ясени и исполинские дубы, только-только развёртывавшие свои зеленовато-коричневые почки. Вокруг них лежали ковры зелёной травы, пестреющие цикламенами и анемонами, белыми и голубыми, уже свернувшими свои лепестки для сна, и целые поляны лесных гиацинтов: их гладкие стебли уже пробивались сквозь рыхлую лесную подстилку. Не было видно ни одного живого существа — ни зверя, ни птицы; но на этих открытых пространствах Горлум впал в страх, и они теперь двигались осторожно, перебегая от одной длинной тени к другой.
Свет быстро угасал, когда путники достигли края леса. Здесь они сели под старым узловатым дубом, чьи извивающиеся, как змеи, корни тянулись вниз по крутому, крошащемуся склону. Перед ними открывалась глубокая тусклая речная долина. На другой её стороне леса снова густели, синевато-серые в сумеречном свете, и уходили на юг. Справа, далеко на западе, рдели на фоне пылающего в закатных лучах неба горы Гондора. Слева лежала тьма: высокие, неприступные стены Мордора, и из этой тьмы тянулась падающая крутыми уступами продолговатая долина, которая постепенно расширялась к Андуину. По её дну струилась торопливая река — Фродо слышал, как поднимается сквозь тишину её холодный голос, — а рядом с ней по ближней стороне долины вилась бледной лентой дорога, уводившая вниз, в знобкие серые туманы, которых не касался ни один отблеск заката. Фродо показалось, что он различает вдали всплывающие из призрачного моря высокие тусклые вершины и обломанные шпили старых башен, тёмных и заброшенных.
Он повернулся к Горлуму.
— Знаешь ли ты, где мы? — спросил он.
— Да, хозяин. Опасные места. Это дорога из Крепости Луны, хозяин, вниз к разрушенному городу на берегах Реки. Разрушенный город, да, очень мерзкое место, полное врагов. Мы не должны были слушаться совета людей. Хоббитам пришлось сделать большой крюк. Должны теперь идти на восток, туда, вверх. — Он махнул своей исхудалой рукой по направлению к темнеющим в сумерках горам. — И мы не можем воспользоваться этой дорогой. О, нет! Жестокий народ ходит этим путём, спускается из Крепости, да.
Фродо посмотрел вниз на дорогу. Во всяком случае, в данный момент по ней ничего не двигалось. Она выглядела пустынной и заброшенной, сбегая вниз к пустым руинам в тумане. Но в воздухе чувствовалось что-то нехорошее, словно и в самом деле вверх и вниз по этой дороге сновали существа, невидимые глазу. Фродо содрогнулся, еще раз взглянув на далёкие шпили, которые теперь быстро исчезали в ночи, и шум воды казался холодным и жестоким: голос Моргулдуина, осквернённой реки, текущей из Долины Призраков.
— Как поступим? — спросил он. — Мы шли долго и много. Не поискать ли нам укромного местечка в лесу позади, где мы могли бы лечь?
— Плохо прятаться в темноте, — возразил Горлум. — Это днём теперь должны хоббиты прятаться, да, днём.
— Ой, да ладно! — сказал Сэм. — Мы должны немного отдохнуть, даже если опять встанем среди ночи. Тогда впереди ещё будет достаточно часов, чтобы сделать долгий переход в потёмках, если ты знаешь дорогу.
На это Горлум неохотно согласился, и снова свернул под деревья, уведя их вдоль разреженного края леса немного к востоку. Отдыхать на земле так близко от зловещей дороги он не пожелал, и после небольшого спора они все вскарабкались наверх, в крону большого каменного дуба, чьи толстые сучья, пучком разбегавшиеся от ствола, давали довольно удобное пристанище и одновременно хорошее укрытие. Настала ночь, и под пологом леса совсем стемнело. Фродо и Сэм выпили немного воды и поели хлеба и сухих фруктов, но Горлум моментально свернулся клубком и заснул. Хоббиты не сомкнули глаз.
Было, наверное, немного после полуночи, когда Горлум проснулся: они неожиданно заметили, что его бледные горящие глаза открыты и смотрят на них. Он прислушивался и принюхивался, что, по-видимому, как они уже замечали прежде, служило ему способом определения времени по ночам.
— Мы отдохнули? Мы прекрасно выспались? — сказал он. — Идёмте!
— Мы не сделали ни того, ни другого, — проворчал Сэм. — Но пойдём, если мы должны.
Горлум мгновенно свалился с сучьев дерева на четвереньки, а хоббиты последовали за ним более медленно.
Как только они очутились внизу, они снова двинулись за Горлумом к востоку, вверх по тёмным склонам. Они мало что могли различить, поскольку ночь была теперь так глубока, что они с трудом замечали стволы деревьев, если не налетали на них. Почва стала менее ровной, и идти теперь было труднее, но Горлума, по-видимому, это нисколько не заботило. Он вёл их сквозь заросли и поросшие ежевикой пустоши, то огибая по бровке глубокие расселины или тёмные ямы, то ныряя в чёрные, поросшие кустами впадины и выбираясь из них обратно; но каждый раз, когда они немного спускались, противоположный склон был длиннее и круче. Они постоянно карабкались наверх. Остановившись первый раз, хоббиты оглянулись назад и смогли смутно разглядеть оставшуюся позади крышу леса, похожую на бескрайнюю плотную тень, чернеющую, словно еще одна ночь под тёмным, пустым небом. И казалось, что с востока медленно встаёт другая громадная чернота, пожирая по пути бледные, расплывчатые звёзды. Чуть позже закатывающаяся луна вырвалась из преследующей её тучи, но она была окружена болезненным жёлтым кольцом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
