— Извините, — сказала она, — надеюсь, шрамы заживут. Хотя говорят, что они украшают мужчин.
— В мое время говорили, что большего уважения достоин тот, кто сделал эти шрамы, — сумел пошутить Горохов.
— Возьмите платок, — быстро сказала женщина, — не бойтесь. Это краска.
Все должны видеть, что вы в крови.
— Не слишком ли много? — проворчал полковник, принимая платок и прижимая его к лицу. На ладонь капнула красная капля. Вокруг машины уже стояли люди. Откуда-то появился инспектор ГАИ. Женщина объясняла, что она не виновата, а сам пострадавший, нарушив правила движения, проехал на желтый свет. Офицер согласно кивал, бросая выразительные взгляды на все еще сидевшего за рулем Горохова.
— Таких стервецов лишать нужно автомобильных прав, — громко сказал он, чтобы его услышал Горохов. Обычная «шестерка» не производила никакого впечатления на инспектора. Высокое начальство и особо крутые бандиты предпочитали «мерседесы» и «вольво». А с владельцами «жигулей» церемониться даже не стоило. Он сделал несколько шагов к машине, даже не думая вызывать врачей для оказания помощи пострадавшему, строго посмотрел на Горохова и сурово произнес:
— Ваши документы.
— Вызовите машину, капитан, — попросил Горохов, протягивая свое служебное удостоверение, — я заместитель Панкратова. — С инспектором моментально произошла разительная перемена. Он свирепо взглянул на женщину и крикнул:
— Осторожней нужно ездить. — Теперь он уже не сомневался, что виновата во всем владелица «мазды».
— Врача срочно вызовите, — приказал инспектор, обращаясь к кому-то через голову, — не волнуйтесь, товарищ полковник, — заискивающе шепнул он, — все оформим, как нужно. Вы ни в чем не виноваты.
Горохов поморщился. Усердие офицера ГАИ не вызывало ничего, кроме чувства омерзения. Тот выслуживался, опасаясь, что полковник припомнит его слова о стервеце, которого нужно лишить прав.
— Оформляйте все, как положено, — строго сказал Горохов, — и давайте быстрее врача. У меня, кажется, сломана нога. — Через десять минут «скорая помощь» увозила его в больницу. По просьбе самого Горохова они отправились в госпиталь МВД. О случившемся сразу было доложено генералу Панкратову. Он как раз закончил обедать и вместе с высоким гостем поднялся к себе в кабинет.
— Как это попал в аварию? — не поверил Панкратов. — У него же есть служебная машина. Почему он сам за рулем сидел?
— Не знаю, товарищ генерал, — виновато докладывал дежурный, — наверно, торопился. Мы звонили домой, жена рассказывала, что он приехал после дежурства и, почти не отдыхая, сразу взял машину, чтобы приехать на работу.
— Вот так люди горят на работе! — патетически воскликнул генерал, глядя на заместителя министра. Тот был в плохом настроении и не разделял патетики начальника московской милиции.
— Как это могло произойти? — зло спросил Александр Никитич. — Почему он должен был попасть в аварию?
Панкратова удивила реакция его гостя. Он не понимал, почему эта авария так нервирует первого заместителя министра внутренних дел.
— Обычная авария, Александр Никитич, — осторожно сказал он. — Иногда такое случается. Заместитель министра кивнул.
— Я еду к себе, — жестко сказал он, — а вы разберитесь наконец с вашими авариями и с группой Звягинцева. Нужно все проверить и запротоколировать. Не забудьте о фотографиях, которые утаил от нас Звягинцев. — Он поднялся и, пожав руку Панкратова, вышел из кабинета. Генерал проводил его до дверей приемной.
«Почему он так нервничает?» — недоумевая, подумал генерал. И, подняв трубку, вызвал к себе Краюхина. Когда начальник МУРа вошел, генерал строго взглянул на него.
— Тебя представили на генерала, — сообщил начальник московской милиции.
Краюхин кивнул, не скрывая радости.
— Указ лежит у президента на столе, — добавил Панкратов, — но пока ты еще не генерал, тебе нужно немного побегать. Мне нужно знать по минутам, что сегодня ночью и днем случилось с группой Звягинцева. И разберись с аварией, которая произошла с Гороховым. Кто виноват? Ты меня понял?
Краюхин кивнул:
— Наши люди уже работают и в квартире, где был убит Коробков, и в квартире Метелиной, — доложил Он, — туда приехали и сотрудники ФСБ. Прокуратура уже возбудила уголовное дело по факту смерти наших сотрудников. Кочетов занимается этим делом лично.
— Докладывать мне обо всем, — строго сказал Панкратов, — и не забудь изъять у группы Звягинцева все фотографии, которые они взяли в квартире Скрибенко. Мне нужно на них взглянуть.
— Сделаем.
— И посмотри там насчет Липатова. Не нравится мне, что он оказался замешан в такой истории. Ты меня понимаешь? Это уже не уголовники. Это политика, Краюхин. А в твоем положении лучше в политику не лезть. Поэтому тактично узнай, как попал в эту историю Липатов. Только не посылай своих дуболомов в Кабинет Министров. Еще не хватает, чтобы они знали о нашем интересе к умершему. Мы его не знали и знать не хотим. А его машину куда-нибудь отгоните. Потом с ней разберемся.
Краюхин встал: как хорошо, что Панкратов думает так же, как и он.
Лишнего скандала им действительно не нужно.
Глава 21
Я сразу дал сильный газ, когда Михалыч втянул тело Иона в машину. Во время войны о таких, как Петрашку, слагали песни и награждали высшими знаками отличия посмертно. По существу, он спас командира, прикрывая его своим телом.
Видимо, оставшиеся у дома нападавшие в первый момент растерялись, но потом я увидел в зеркале, как за нами едут сразу два автомобиля, которые быстро нас догоняли.
— Сворачивай с дороги, — крикнул Звягинцев, тоже увидевший эти машины, — мы не сумеем от них оторваться на трассе, мощности мотора не хватит.
Я сразу повернул направо, на боковую улочку. Михалыч, как всегда, прав.
У них «БМВ» и «фиат». А у нас допотопная модель «волги», хотя сам автомобиль довольно новый. Но с «БМВ» состязание он не выиграет — это точно. Я несколько раз сворачивал, чтобы они теряли свое преимущество на поворотах. Прохожие в ужасе разбегались.
— Как Ион? — крикнул я во время одного из таких поворотов.
— Убит, — мрачно ответил Михалыч, — дай мне твой пистолет, у меня кончились патроны. Может, я все-таки остановлю этих ублюдков.
— Вы же ранены, — крикнул я ему.
— Ничего. Пуля прошла навылет. Я могу держать пистолет. Бросай!
— У меня осталось всего четыре патрона, — предупредил я его.
В разбитые окна врывался ветер, было довольно холодно. На этой улице некуда было сворачивать. Сзади послышалась автоматная очередь. Они нас снова догоняли.
— Стреляйте, — попросил я подполковника, — они нас догоняют.
Не думал я, что доживу до такого. Подполковник встал, как в кино, и, не обращая внимания на автоматную очередь, сделал четыре выстрела в «БМВ».
Заскрежетали тормоза. Автоматная очередь прекратилась, и машина на полном ходу врезалась в соседний дом. Раздался страшный удар, крики, а потом взрыв. Машина загорелась, перекрывая узкую улицу.
— Попал, — сполз на сиденье подполковник. Я еще раз свернул в улочку.
— Едут? — спросил Михалыч мрачно. Я посмотрел в зеркало:
— Оторвались.
— Хорошо. А то у нас на двоих два пустых пистолета.
— У Иона должен быть пистолет. Подполковник перевернул тело Иона и достал пистолет. Вытащил обойму и проверил патроны.
— Полная обойма, — выдохнул он, — пусть теперь попробуют сунуться. — Он достал несколько патронов и переложил в мой магазин, возвращая мне.
— Держи свой пистолет, Никита. Ты сегодня просто молодец.
— Куда поедем? На работу? — спросил я подполковника.
— Нет. Они нас будут ждать там. Живыми в здание мы не войдем. А если войдем, нас убьют. У нас в группе кто-то их информирует.
— Там их осталось пятеро, — напомнил я командиру, — Хонинов, Маслаков, Бессонов, Дятлов, Аракелов. Вы думаете, кто-то из них мог предать?
— Уверен. О фотографиях никто не знал. А Панкратов позвонил мне и спросил о них. И ему об этом сказал первый заместитель министра. Сам Александр Никитич. Ты понимаешь, на каком уровне идет игра? Нас не пустят живыми дальше приемной, Никита.
— Что делать?
— Нужно бросить машину. И придумать, что делать с телом Иона. Нельзя его так оставлять. Они сейчас будут искать нашу машину по всему городу, чтобы заставить нас замолчать. Нужно въехать в какой-нибудь двор и бросить машину.
Черт возьми, если бы Горохов был на месте, я бы ему позвонил.
— Вы ему верите? Он же нас обманул.
— Мы же не знаем, почему он так сделал. Нам сейчас важно продержаться, Никита, немного продержаться. Найди глухой двор и въезжай туда.
— Ас Ионом как?
Михалыч помолчал, потом решительно сказал:
— Вызовем «скорую помощь». И милицию. Как будто это обычное дорожное преступление. Они на такое не рассчитывают. Одному из нас придется остаться здесь, чтобы проконтролировать всю ситуацию. Потом связаться с нашей группой. А второй должен найти Горохова и все ему рассказать.
