– Хотя бы скажи, что это?
– Средство… Отрезвин.
– Отрезвин? Ну, допустим… А почему он так странно выглядит?
– Нормально выглядит!
– Без этикетки, – капризничала Инга. – Без названия торговой марки.
– Да какая тебе еще торговая марка? – взвилась Алена. – Это у нас в Дубочках выпускают. А этикетки нету, потому что это опытный образец.
– Так это травяной эликсир?
– Да!
– На спирту?
– Да!
Инга покачала головой. Ей впервые приходилось слышать, чтобы последствия приема алкоголя лечили другим алкоголем, еще более крепким. Впрочем, нет, конечно, слышать ей о таких «лекарях» приходилось, вот только последствия «лечения» бывали неизменно пагубными.
– Думаешь, это мне поможет?
– Пей, я сказала!
Флакончик появился возле самого носа Инги. Сопротивляться дольше было невозможно. Зажмурившись, женщина выдохнула, поднесла флакончик ко рту и одним махом опрокинула противную, густую, почти что черную жидкость себе в рот. Ей показалось, что она выпила яд, жидкий огонь, а возможно, то и другое разом. Инга согнулась в три погибели и жалобно выдохнула:
– Ох!
Но уже через секунду ее отпустило. Горечь во рту сменилась каким-то интересным послевкусием. Огонь сместился изо рта чуть ниже, а потом стал спускаться по пищеводу, приятно его согревая и заставляя все клеточки проснуться, встрепенуться и жить дальше.
– Ну как?
– Очень неплохо, – распрямляясь, кивнула Инга.
– А я тебе о чем говорила? – обрадовалась Алена. – Мой Василий Петрович всегда знает, что делает!
Инга открыла рот. Она собиралась сказать подруге, что было бы хорошо, если бы не один Василий Петрович в их семье знал, что делает. Хорошо бы было, если бы и его жена тоже иногда хоть это знала. А то дала Инге какую-то жуткую гадость, чуть не угробила ее. Хотя, надо признаться, гадость подействовала великолепно. Инга все это хотела изложить Алене, но, к своему немалому удивлению, обнаружила, что подруги рядом с ней уже нету.
Алена стояла согнувшись в три погибели, прижавшись к двери. Но это была не та дверь, через которую вошли в туалетную комнату подруги. Эта дверь вела еще куда-то. И Алена прилипла к ней буквально всем своим телом.
Инга вновь открыла рот. Но на сей раз она хотела просто поинтересоваться у Алены, какого черта она вытворяет. Но Алена в ту же секунду прижала указательный палец к своим губам, приказывая хранить тишину. Потом махнула рукой и произнесла одними губами: «Иди сюда!»
Решив, что она не в том состоянии, чтобы проявлять самостоятельность, Инга послушно подошла к подруге, стараясь ступать по возможности бесшумно. И в то же время она с радостью ощущала, что ее ноги вновь сделались послушными и ступают именно так, как хочется их хозяйке.
Наклонившись рядом с подругой, Инга прижала ухо к двери и тоже услышала два мужских голоса. Один из них, без всякого сомнения, принадлежал господину Ганнибалу, а вот насчет второго Инга сомневалась. Чем-то этот голос был ей знаком. Но откуда у нее взялось это ощущение, она и сама сказать не бралась.
Что касаемо Алены, то ее никакие сомнения не терзали. Она просто слушала разговор, впитывая в себя каждое слово, произнесенное в соседнем помещении. А послушать там было что.
– Дорогой мой, но послушайте, я же вам объяснял: форс-мажор.
– Форс-мажор – это когда убийство в клубе или кем-нибудь из наших уважаемых членов прокуратура заинтересовалась. А то, что случилось у нас, – это наша погибель! Конец! Вы хоть это понимаете?
– Ну, не стоит так все драматизировать.
– Я говорю чистую правду. Куда подевались эти Гусейновы?
Услышав знакомую фамилию, подруги едва не стукнулись лбами. Они посмотрели друг на друга, уже торжествуя победу. В месте, в котором они меньше всего ожидали наткнуться на разгадку тайны, они на нее наткнулись.
Между тем голос Ганнибала покорно ответил:
– Их ищут.
– Ищут! И как? Успехи есть?
– Пока нет. Мы побывали всюду, где они могли спрятаться. Даже в той гнусной лавчонке, которую мальчишки по моему совету держали на рынке.
– И?..
– И их там нет. Нигде нет. Ни дома, нигде.
Наступила короткая пауза. Затем все тот же смутно знакомый Инге голос произнес:
– Страну не покидали?
– По своим документам нет.
– А по чужим?
– Эта версия сейчас проверяется. Видеозаписи аэропортов и вокзалов, откуда они могли бы улететь за границу, сейчас анализируются. Но пока толку нету.
– А эти девчонки, которые пропали вместе с ними?
– Они мертвы.
– Уверены?
– Так мне сообщили мои друзья из полиции.
Подруги переглянулись между собой. Похоже, зря Тихомиров воображает себя таким великим стратегом. У него в штабе завелась «крыса», вражеский лазутчик или просто переметчик, который стучит почем зря Ганнибалу о том, что происходит в отделе.
– Девчонки мертвы. Парни пропали. Вам надо объяснять, что все это значит?
– Нас кинули на деньги.
– Нет, мой дорогой, не просто на деньги, а на очень и очень большие деньги. Огромные! Чудовищные! Никто из вас не хочет потерять их. И кроме того, что страшней даже потери денег – это потеря вашей репутации! О вас станут говорить, что вы состарились, что вы потеряли зубы. Что какие-то мальчишки могут запросто обвести вас вокруг пальца, выманить у вас огромную сумму, а потом сбежать с ней.
– Мои люди их ищут, – угрюмо пообещал Ганнибал. – И они их найдут.
– А если нет?
– Если не найдут, за мальчишек ответят их близкие.
– Собираетесь устроить маленькую вендетту? – усмехнулся второй голос. – Но это может привести к очень серьезным последствиям.
– Зато моя репутация будет восстановлена.
– И когда вы планируете… нанести свой удар?
– Об этом я еще не думал.
– Но вы хотя бы осознаете всю серьезность своего начинания?
– Да.
– Вы помните, кто отец мальчишек?
– Не хуже вас.
– А его дяди? Между прочим, их пятеро.
– Мне плевать!
– И у каждого по несколько сыновей. Это получается уже целая армия. Справитесь?
– Справлюсь! – сердито произнес Ганнибал. – И не таких обламывали. Но если они хотят решить дело миром, я не против переговоров.
– Хорошо, я готов выступить парламентером.
– Сам хотел вас просить о том же.
– Что им передать?
– Так прямо и передайте! Меня устроит денежная компенсация в десятикратном размере понесенного мной ущерба, их личные извинения и клятва, что мальчишки будут наказаны ими.
– Немного же вы хотите.
В голосе собеседника послышалась насмешливая интонация, которая вновь показалась Инге отчего-то знакомой. Но Ганнибал не дал ей сосредоточиться на своих мыслях, потому что громко рявкнул:
– Мне плевать! Если мои условия не будут выполнены, я отомщу им по-своему! А вы меня знаете, я шутить с ними не собираюсь. Пусть даже они мне и родня, но деньги мне роднее!
– Хорошо, я все передам.
Теперь голос второго собеседника звучал совсем глухо, едва можно было разобрать, что он говорит. Затем где-то хлопнула дверь. И на мгновение воцарилась тишина, прерываемая только сердитыми возгласами Ганнибала. Но ругался он на непонятном подругам языке, так что о смысле его высказываний им оставалось только догадываться.
И это был еще далеко не конец. Внезапно раздались шаги, как показалось подругам, совсем рядом. А затем дверь задергалась прямо у них под руками. Распаленный разговором Ганнибал стремился войти внутрь туалетной комнаты, должно быть, чтобы немного охладиться.
– Как быть?
Вместо ответа Алена молча указала рукой на изысканную душевую кабинку. Дверцы ее открывались и закрывались наружу, как у шкафа. А та легкость, с которой они двигались, несмотря на то что были сделаны из довольно тяжелого фаянса, говорила о мастерстве тех людей, которые их изготовили.
Подруги успели спрятаться как раз вовремя. Чертыхаясь, Ганнибал уже входил через вторую дверь, которая вела в это помещение из коридора.
– Тут что, только один туалет? – прошептала Инга едва слышно. – На весь клуб?
– Молчи. Это кабинет для приватных встреч, а при нем туалетная комната.
– Мог бы и в другой туалет пойти.
– А ты могла бы уже и помолчать!
Впрочем, ничего страшного не произошло. Мужчина всего лишь подошел к раковине, открыл воду и долго с наслаждением умывался. Он так плескался и фыркал, что у подруг на одно короткое и страшное мгновение даже закралось опасение: а вдруг Ганнибал и душ захочет принять?
Но нет, обошлось. Ганнибал умылся, вытер лицо полотенцем и вышел прочь.
– Пора и нам отсюда выбираться, – прошептала Алена. – Пошли!
Инга толкнула дверь душевой кабинки и с удивлением констатировала, что та не сдвинулась с места.
– Чего ты возишься? – напирала сзади Алена. – Открывай дверь!
– Не могу.
– Что значит «не могу»?
– То и значит! Я не могу ее открыть.
– Неумеха! Руки – крюки!
– Попробуй сама, коли такая ловкая!
Обычно двум дамам в бальных платьях совершить рокировку в замкнутом пространстве душевой кабины – дело совсем непростое. Но данная кабина сама по себе напоминала маленькую комнатку. Однако двери душевой, даже изнутри обильно украшенные кобальтом и позолотой, не пожелали открыться и для Алены.
