попадаться в совершенно простые тактические ловушки будь то умелые руки бомбардира или коварные подводные рифы.
Пиратский фрегат вызывал у Рагиро щемящее чувство тоски — точная копия того самого корабля, увиденного им, человеком, в последний раз. Теперь разваленный, раскуроченный, как гниющая воспаленная рана, он еле-еле преследовал свою призрачную цель, и Рагиро просто не мог не помочь, приближаясь к запретной черте все ближе и ближе. Капитан «Пандоры» переставал его бояться, даже экипаж свыкся с мыслью о своем хоть и пугающем, но постоянном и в некоторой степени верном спутнике.
Туман не был подвластен Рагиро. Чёрный смог растворялся перед живым существом, превращая остальное пространство в сплошное тёмное марево. Корабль шел словно сквозь дым от пожара, только вода отливала ртутным свинцом и не горела. Рагиро не смотрел по сторонам, уже привыкший к мрачному юмору этих дьявольских мест: будешь слишком долго всматриваться в туман и увидишь тех, кто тебе дорог — кричащих от ужаса, извивающихся от невыносимой боли.
Вместо этого он невозмутимо рассматривал связанных людей, которых удерживали на коленях члены его команды. Лица искажались ужасом, рты были заткнуты — тысячи и тысячи раз слышал Рагиро разный бред: «я дам тебе все, что пожелаешь». Ему это до смерти надоело.
Тем более, что отныне никто не сможет дать желанное. Никто не в силах, разве что Бермуда. Но разве стал бы Морской Дьявол идти на поводу у того, кто сам когда-то отдал душу во власть тумана? Рагиро отогнал непрошенные мысли.
Он поочередно посмотрел на каждого из своей немногочисленной команды: странные, взбалмошные, каждый со своими причудами, они были до одури верные, но знали, что могли дорого заплатить за эту верность, и поэтому никогда никому не давали ни малейшего повода подумать о том, что готовы последовать за своим капитаном, куда угодно. Каждый из них был по-своему прекрасен и по-своему страшен. Конечно, не настолько страшен, как Бермуда.
Взаимопонимание между экипажем и капитаном было на высшем уровне. Они будто читали мысли друг друга, наверное, по этой причине никогда не разговаривали о происходящем — не для лишних ушей были все эти беседы о восставшем прошлом. Рагиро, в отличие от бездушных Маледиктов, чувствовал по взглядам, по мимике своих преданных соратников, насколько им не нравилась вся затея с капитаном Лиром.
Никто не хотел делать что-то во вред собственному капитану.
Рагиро оберегал «Пандору», и под этим покровительством она кое-как добралась до очередного архипелага. В этот же вечер на мачту «Гекаты», корабля Рагиро, сел чёрный как смоль, огромный ворон. Вороны — умные птицы, умеющие говорить. И голоса их удивительно похожи на человеческие.
— Острова ждут тебя, — донесся вороний баритон сверху; последнее слово умерло в хлопанье крыльев.
Рагиро поймал проницательный взгляд Летиции, которая, если бы имела право на такие открытые жесты, точно сказала бы холодным, уверенным голосом «Будьте осторожны, капитан». Но все, что она сделала, — это коротко поджала губы, покачала головой и отвернулась.
На горизонте за доли секунды обрисовался устремившийся копьями в небо темный камень гор, сверкая в лучах затуманенного солнца голыми крутыми склонами. Корабль, словно послушный зверь, с мягким толчком сам устремился в сторону бухты. Рулевой меланхолично рассматривал тени кружащих над ними чаек и изредка поглядывал на тонкие длинные ноги одной из девушек в его команде, так и не притронувшись к штурвалу. Девушка с темно-рыжими волосами носила короткое оборванное платье и не пыталась прикрыть оголенные части тела привычным черным плащом, совершенно этого не стесняясь.
Рагиро не любил Проклятые — иронично, что люди называли их именно так — острова. Непонятно откуда взявшиеся на этом клочке земли вороны, вроде как не любившие морскую воду, вечно галдели на разные голоса и следили за каждым шагом рабов своих желаний горящими красными глазами. Песок был похож на пепел, хотя ни один горный пик не являлся вулканом. Помосты блестели от воды и должны были прогнить сотни лет назад, но вместо этого гнили не они, а каждый, кто хоть раз ступил на чёртову землю.
Этот пейзаж мог поменяться по щелчку пальцев. Окутывающий тяжелый дым мог рассеяться и остаться в виде чёрной росы на внезапно выросшей траве, скрыться в зеленых кронах деревьев, устремиться ввысь, в сиренево-голубое, отчего-то пустое и мёртвое небо. Даже волны океана могли исчезнуть, даже земля под ногами, даже сам пират — и не заметить, как это произошло.
Весь этот мир существовал только благодаря своему демиургу. Бермуда заменял здесь и Бога, и Дьявола. Его влияние простиралось слишком глубоко для обычного смертного. Он был самим сердцем этих островов. Люди не знали об этом, как не знали о том, что когда-то он тоже был человеком, а сейчас превратился в живую легенду, очерненную естеством Морского Дьявола. Он стал самой сутью проклятых островов. Самим проклятием, от которого нельзя было скрыться. Ведь можно сбежать от жизни, но не от смерти, наступающей на пятки.
Его имя вселяло намного больше ужаса, чем имя Призрака, ведь даже Призрак должен был преклонить колени перед Дьяволом.
Безмолвные тени Маледиктов делали свое дело машинально, подвязывая швартовы к кнехтам и спуская трапп. Пленных выводили тоже Маледикты, чем вызывали у несчастных ещё больший ужас, нежели команда самого Рагиро, которая недолюбливала острова не меньше. Никто не спешил прерывать молчание — это место располагало к разговорам так же, как кладбище.
Рагиро собирался справиться со всеми формальностями как можно быстрее, вырваться из когтистых лап островов и поскорее скрыться в спасительных водах. Однако его планам не суждено было сбыться. Последняя пойманная душа, ещё находясь в границах своего тела, скрылась в недрах скал, когда один из Маледиктов прикоснулся к его предплечью и кивком головы указал в направлении подземелий — места, особенно вызывающие дрожь из-за детских воспоминаний.
— Господин Бермуда? — одними губами спросил Рагиро, уже привыкший общаться с теми, чьи остекленевшие глаза на обезображенных лицах вроде бы ничего не должны видеть. Маледикт кивнул.
— Палачи скоро вернутся? — задал второй вопрос Рагиро. Маледикт помотал головой.
Единственное, что сегодня обрадовало Рагиро. Он усмехнулся и, закутавшись в свой плащ, побрел по темному помосту, извилистой лестницей ведущему через скалы прямо в основные владения Бермуды.
Рагиро слышал, что главная обитель для всех людей разная. Для кого-то это халупа из плохо сложенных червивых досок, для других — роскошный замок в лучших традициях готики Франции, для третьих это и вовсе склеп на дне темнеющего озера. Порождение ли это самых худших кошмаров или потаенных желаний, Рагиро не
