даже больше и чище, чем любили вас, когда вы были с нами на земле. Я вас прошу об одном: даже если там, где вы находитесь, совсем-совсем ничего нет, когда я приду, вы все-таки найдите способ встретить меня и дать понять, что вы тоже любите меня и помните.
Забудем о наших летах, забудем о наших обязанностях, достигнем беспредельного и будем пребывать в нем без конца. Ведь у нас есть вечный повод для радости – это наше дыхание, сердцебиение, мочеиспускание!.. А если мы нуждаемся в крове и хлебе насущном, лучше рассматривать это не как катастрофу, а как заминку в делах и некоторое невезение, которое скоро пройдет. Нас осенит, окрылит, и мы сумеем взобраться на гребень жизни!..
Вон Кеша купил уже в качестве противоядия от хронического безденежья мандалу на привлечение крупной прибыли и положил эту картоночку в свою сберкнижку. Ему там сказали, в эзотерическом магазине, что теперь можно спокойно сидеть сложа руки и ждать, когда деньги сами потекут к нему в несколько ручьев.
«Что нам печалиться, черт возьми, – я подумала, – если мы в любом случае пребываем в состоянии безмятежных скитаний?» – и свернула в забегаловку, надеясь выпить чашку кофе.
Там играла африканская музыка на фоне гималайских чаш, все жевали чудесные лепешки с кунжутными семечками и маком, вино красное алжирское лилось рекой, посредине стоял чан с маслянистыми финиками. Оказывается, наш приятель, композитор Саня Артамонов, праздновал выход своего нового диска «нью-эйдж».
Мы давно не виделись, обнялись, сели с ним за столик, я ему сразу выложила свои надежды и печали, а он – располневший, улыбчивый, ангел доброты:
– Зря ты ему, – говорит, – безо всякой расписки сценарий отдала. Теперь его за яйца не ухватишь. Надо было сказать: минуточку-минуточку! Нет, все-таки давайте заключим договор! Как это «какой договор»?! Есть у вас бланки специальные, в Голливуде?.. С печатью?.. За подписью директора?..
И Саня повел нескончаемый рассказ, как он отслеживает свои сочинения и откуда ему потихоньку «капает». Ведь от каждого исполнения, будь то на эстраде, или на радио, или когда случайно проскочит мотивчик в сериале, – композитору причитается!
– Стравинский сочинял «Петрушку», – Артамонов разорвал лепешку и стал набивать рот финиками, – слышит – на улице шарманщик наигрывает какую-то мелодию. И она так легко, как бабочка, впорхнула в его балет. А это оказался модный авторский шлягер. С тех пор ВСЯКИЙ РАЗ, когда исполняют Стравинского, потомкам этого давно позабытого композитора – отчисляется! Они себе виллы построили!.. Вы с Кешей обязаны живо и горячо интересоваться авторским правом, – дудел Саня в свою дуду, выплевывая косточки. – А то ты с Каштанкой напомнила мне жену руководителя уральского хора. Им не хватало репертуара, и эта женщина по просьбе мужа сочинила песню «Ой, мороз, мороз!..» Потом ее упросили, чтобы песня считалась народной. Она, дуреха, согласилась. И теперь даже я не помню ее фамилию. А так бы – за каждое исполнение! Она бы уже была миллиардером!.. Но все равно, – он вздохнул, – можно только мечтать, чтобы твоя вещь стала народной. Денег не принесет, зато какой почет!.. Марусь, – крикнул мне вслед Артамонов, – ты порекомендуй там у вас, в Голливуде, пускай они меня композитором возьмут на «Каштанку»!..
Домой я вернулась на бровях, наелась до отвала фиников и лепешек. Все меня окружили, спрашивают:
– Ну как?
– Отдала, они будут читать в Голливуде. Вольдемар обещал прислать договор по факсу.
– По какому факсу?! – удивился Кеша. – У нас нет никакого факса.
– Понимаешь, Марусенька, – сказал мальчик, – чтобы тебе пришел факс, этот факс надо иметь.
О, мой ребенок с детства обладал чудесным пониманием непостижимых связей. Еще незабвенный учитель биологии в нашей дворовой, 1597-й, преподал ему урок причины и следствия, наглядно показав, что курение вредно для здоровья. Он взял с подоконника два горшка с геранью, один полил табачным раствором, а другой – обыкновенной водой. Обкуренная герань скукожилась и увяла, а та, что не знала никотина, – расцвела. Вот было торжество идеи!
Зато Кеша, всегда готовый безупречно следовать потоку жизни, встал с дивана, оделся, засобирался:
– Пошли факс покупать!..
Хотя обычно его бросало в дрожь при мысли о таких дорогостоящих разудалых покупках.
– Ну что? – окликнул он мальчика. – Объединим наши интендантские склады?
Мальчик молча выдал нам денег. А потом печально глядел из окошка на меня и на Кешу, побежавших за факсом, как на сумасшедших, полоумных, сумасбродов и фантазеров, которые стараются силой грез своих вырваться из тисков неумолимой действительности.
В магазине «Техносила» Кеша подрулил к юному худенькому пареньку-продавцу в желтой кофте с изображением бешеного супермена с пудовым кулаком, поднятым прямо на покупателя.
Всем своим видом супермен на его груди показывал нам, простым смертным, заглянувшим в магазин электротехники, какие мы жалкие пигмеи, у которых даже нету столь необходимых в быту приборов, как утюг «Титаник» с паропреобразователем, индикатором нагрева и опрыскивателем воды, дающим точную и упругую струю на метр; или телевизор «Томсон» с экраном пятьдесят пять дюймов, размером с холодильник; или холодильник размером с автобус, за две минуты замораживающий провизию до гранитного состояния. В такую холодильную камеру поместится целый мамонт и будет храниться веками не хуже, чем в вечной мерзлоте.
Гигантские бицепсы перекатывались на руках этого громилы на майке, и он не скрывал, как ему досталось его могущество. Только с плитой «Индезит» и стиральной машиной «Бош», говорили его глаза, вы можете стать такими, как я, могучими и независимыми, победившими свое ничтожество.
– Нам нужен факс! – закричал Кеша, потому что в кошмарном гуле электроприборов никто друг друга не слышал. – Где у вас факсы?
Продавец недоверчиво оглядел нас. Взгляд у него был наметанный: он, конечно, мигом смекнул, что мы с Кешей и факс – вещи несовместные.
– Вам? Факс? Ну, пожалуйста, вот тут…
И повел нас через ряды ослепительно белых холодильников, которые выстроились, будто солдаты Урфина Джюса, и даже как-то напирали на нас с Кешей своими выпуклыми дверями с хромированными ручками.
Факсов там было, как говорила моя бабуля, черт на печку не вскинет, но они слишком дорого стоили. Продавец давал Кеше необходимые пояснения, он знал факсы до тонкостей и говорил о них с большим красноречием.
– Какой вам нужен факс? – он спрашивал.
– Чтобы из Америки принять! – отвечал Кеша.
– Они все могут принять.
– Понимаете, мы ограничены в средствах, – признался Кеша. – Вот чем мы располагаем…
– Маловато, – участливо сказал продавец. – Хватит только на устаревшую модель. Взгляните на этого дедушку! Как раз вам подойдет. Он уже ничего не отсылает. Зато – принимает! И по большей части – из Америки! Его еще в
