галерее «Феникс» празднуют Вальпургиеву ночь. Это они, наверное, ее устроили.
Короче, пришло время, и мы узнали, что шейх Мухаммед бен Зульфикар Анвар Рашед аль Мактум, в чьих руках целиком была наша судьба, передал через своего агента Абрама Шофмана, что разочаровался в актуальном искусстве.
С космической улыбкой на устах принял Кеша это известие. Могучий духом в несчастьях и все-таки с замиранием сердца, страшась услышать худшее, он прибыл в галерею «Феникс», и Феликс ему выложил все начистоту.
Оказывается, когда шейх за немереную сумму приобрел в свою коллекцию скульптуру «Папа Римский, пришибленный метеоритом», художник Маурицио Кателлан потребовал, чтобы в стеклянном потолке крупнейшего гостиничного комплекса стоимостью в сто миллиардов дирхамов вырубили настоящее отверстие от якобы упавшего метеорита.
Шейх было заартачился. Но Маурицио пристал к нему с ножом к горлу – дескать, младенцу понятно: если с неба упал метеорит и под ним распластался Папа, чтобы все выглядело достоверно, в потолке нужна дырка. И баста.
Из-за поднявшегося тарарама шейх утратил остатки рассудительности. В какой-то момент заядлый любитель верблюжьих бегов и соколиной охоты размяк и дал добро на пробоину в потолке, из-за чего в музее, которым он так гордился, отказали кондиционеры. А там жара, в Арабских Эмиратах, без кондиционера никак нельзя.
Вскоре разнесся слух: в аквариуме протухла акула, начала разлагаться, тело акулы утратило прежнюю форму, а ведь он заплатил за нее шесть с половиной миллионов фунтов! И практически полностью растаяла восковая Курникова. Один только Папа Римский со злосчастным метеоритом остались целые и невредимые.
Понятно, что еще и не такие напасти случаются с хорошими людьми.
Ну, взял бы этот незадачливый ценитель изящных искусств, заделал прореху в потолке, восстановил систему охлаждения, воспрянул духом, заменил бы мертвую акулу на новую, да и подкрепил затрещавшую по швам коллекцию русскими песочными часами.
Ничего подобного.
После того как метеорит Кателлана пришиб собрание актуального искусства крупнейшего гостиничного комплекса Дубаи, в богатом Кешином воображении шейх Мухаммед приблизился к своему дубовому буфету – точной копии буфета из дворца короля Людовика ХIV, который он приобрел по недемократичной цене 140 000 долларов, вынул хрустальный стакан, антикварный, «с царского стола», купленный по случаю на аукционе «Сотбис» за 3 754 фунтов стерлингов, налил туда односолодового виски, сделанного в затерянной среди гор деревушке Шотландии (всего 1 995 долларов бутылка), добавил содовой воды, но пить не стал, памятуя о том, что он все таки шейх и магометанин.
Потом он рассупонился, накинул на плечи шелковый китайский халат (старинная ручная вышивка), при этом на руке его блеснул платиновый перстень с неограненным алмазом, записанным в книгу рекордов Гиннеса.
Мухаммед опустился в бархатное кресло (в далекой солнечной Италии, на родине Рафаэля и Феллини, на этого кашалота работает мебельная фабрика, а то и две-три!), закурил кубинскую сигару «Kohiba» знаменитого сбора табака 1963 года. Ему немного полегчало на душе, и он подумал: «Господи, сколько же у меня денег! Я даже не успеваю придумать, куда бы их сбагрить. Ясно одно: no more аrt!»
Он вытащил мобильный телефон – милая безделушка по цене хорошей однокомнатной квартиры на окраине Москвы – и протрубил отбой своему агенту Абраму Шофману. Тот как раз входил в галерею «Феникс», чтобы внести Феликсу 18 тысяч долларов задатка за Кешины песочные часы.
Ходят слухи, что вместо современного искусства шейх Мухаммед начал собирать автомобили знаменитостей: «линкольн», на котором ехал Кеннеди, когда его застрелили; «роллс-ройс» Онассиса, подаренный жене Джеки, «форд» Мэрилин Монро, «хорх» Адольфа Гитлера, «хаммер» Арнольда Шварценеггера, «феррари» Эмилио Феррари, «чайку» Брежнева и «астон-мартин-ванкуиш» Джеймса Бонда из последней серии боевика «Агент 007» ныне украшают огромное лобби гостиничного комплекса Дубаи.
Редко кто теперь заметит одинокую фигуру Папы с метеоритом, скромно ютящуюся среди автомобильного паноптикума. Но он только потому остался на месте, что шейх решил приобрести в свою коллекцию папамобиль.
Когда об этой новости узнал Борька Мордухович, он схватился за голову:
– Сорок восьмого калибра хер у боцмана!!! – закричал он, мигом оказавшись в положении человека, который ниоткуда не ждет наследства и почти не знает, где приклонить голову.
Он изливал яростный поток упреков то на Феликса, то на Кешу, то на этот манящий, лживый мир Востока, а заодно и на всю вселенную, равнодушную к нуждам маленького, затерянного среди холодных звезд Борьки Мордуховича.
Как бы-то ни было, часы пришлось разбирать на панели, тонны песка отдавать дворникам – дорожки посыпать, и в детский сад – наполнить песочницу. Фигуры запаковали в черные мешки, замотали веревкой. Причем они все равно смотрелись так натурально, что «газель», в которой Борька с Кешей везли это все к нам домой, почуяв неладное, остановила милиция – думали, похищение.
Что касается Кеши, он держался геройски, радовался мелочам: и в лифт еле-еле, но вошло, и потолки у нас в квартире два семьдесят, как раз громадную колбу можно установить прямо посередине единственной малогабаритной комнаты – красота! Снова распаковал наши фигуры, аккуратно посадил друг напротив друга, накрыл стол, включил штепсель в сеть.
Пространство за стеклом заголубело, зазолотилось!.. Кеша глядел на часы с бесстрастным непроницаемым спокойствием китайского императора. Но я-то видела: он даже очень рад, что эта чудесная композиция пребудет с ним до скончания веков.
– Вот здорово, – сказал наконец Кеша, – можно на кладбище этот стакан нам с Марусей поставить вместо памятника. Сто лет на улице простоит, ничего с ним не случится – такой стойкий материал! Если вандалы не порушат.
Все-таки он обладал невозмутимым умом высокого порядка.
Не то что у меня – совсем нервы расшатались. Я тут ехала в лифте, и заходит женщина с собакой. Лохматый песик, ушки кверху, на кончиках ушей кисточки. Я потрепала его за холку и спрашиваю дружелюбно:
– Это кто у вас?
– Лхасский кто-то там… – я не разобрала.
– Тибетский терьер? – уточняю.
– Нет, – отвечает мне хозяйка. – Это особая китайская порода.
– Почему же китайская? – говорю я, задохнувшись от гнева. – Лхаса, насколько мне известно, всегда была столицей Тибета. Китайцы туда вторглись, разрушили монастыри, жгут древние тибетские манускрипты, буддийских монахов сколько полегло! Конечно, почему вы должны сопереживать угнетенным тибетцам, пускай даже Китай десятилетиями лишает их политических и религиозных свобод! Пустили поезд субконтинентальный из Пекина в Лхасу, вывозят из Тибета полезные ископаемые, а туда гурьбой привозят китайцев, безразличных к судьбе этой высокодуховной горной страны. Его Святейшество Далайлама четырнадцатый, лишенный крова, вынужден скитаться по миру. И вы спокойно заявляете, что этот лхасец, видите ли, особая китайская порода! Взрослая женщина, а такие
