А в седьмом вагоне трое попутчиков приканчивали бутылку коньяка. Иван Алексеевич смотрел на полную еще рюмку и колебался, надо ли идти за следующей бутылкой, Дмитрий Иванович был уверен, что необходимо, а Инга – что уже хватит пить. В результате Дмитрий Иванович был сражен красноречием Инги, и, закрыв купе, трое легли спать.
Утром, проснувшись с головной болью, Инга первым делом купила на вокзале бутылку пива и тут же выпила ее, пока муж изучал расписание автобусов.
Надежда Петровна разбудила сопящую на верхней полке дочь.
– Мама, только не вздумай ехать вместе с этой Ингой Константиновной, – едва открыв глаза, пробормотала Женя.
Семьи при выходе из вагонов разошлись в разные стороны. Инга с Иваном пошли ловить такси, а Надежда Петровна с дочерью сначала думали добираться на автобусе, но, узнав, что от остановки надо долго идти, да еще и какой-то заковыристой дорогой, тоже решили прокатиться с ветерком. К тому времени Инга с Иваном еще не уехали, и все они волей-неволей были вынуждены сесть в одну машину.
Инга молчала, но внутри вся кипела от злости. А Женя приуныла. Зато Иван Алексеевич и Надежда Петровна нашли общий язык. Темой для разговора стали, как ни странно, арбузы, которые оба родителя любили и умели выбирать.
Когда Дима увидел маму и Женю, идущих рядом, он обрадовался, но, разглядев выражение лица матери, понял, что поспешил. Отношения между нею и Женей не стали лучше, как ему показалось издали. Инга почти демонстративно не замечала Женю, а та, в свою очередь, смотрела на всех потухшими глазами. Димка не понимал, что сильно изменился внешне – стриженый, похудевший, – девушка его и не узнала сразу.
После торжественной части, когда всех теперь уже полноправных защитников отечества отпустили, Дима почувствовал себя неловко. Он не знал, как себя вести в присутствии матери, Жени да вдобавок еще и Надежды Петровны. Поэтому он решил, что лучшим выходом в данной ситуации будет молчание, и открывал рот только тогда, когда обращались непосредственно к нему. А обращались к нему с одним и тем же вопросом: как курсантов кормят. Димка врал, что кормят хорошо, что он всем доволен, а сам искал глазами Женькин взгляд. Но Женя шла немного надувшись, глядя себе под ноги, ее тоже утомил этот дурацкий разговор. Инга предложила зайти в кафе перекусить. Все согласились.
Обед больше походил на поминки. Как ни старались оживить беседу Иван Алексеевич с Надеждой Петровной, им это не удалось. Встав из-за стола, Женина мать сказала:
– До свидания. Мы на вокзал поедем. У нас поезд обратный через три часа. Я надеюсь, Дима нас проводит.
– Конечно, конечно, – сказал Иван Алексеевич. А Инга только поморщилась, взглянув на мужа так, словно он ей дохлую мышь за пазуху сунул. Женька сначала посмотрела на мать укоризненно, не понимая, зачем ехать на вокзал в такую рань. Но потом до нее дошло – мама это сделала специально, чтобы они с Димой смогли побыть вдвоем.
У автобусной остановки Надежда Петровна сказала:
– Я поеду на вокзал, а вы, ребятки, смотрите, не опаздывайте к поезду.
Дима сказал, что можно немножко пройтись пешком.
Женя потихоньку оттаивала после холодных взглядов Инги Константиновны, и к ней возвращалось нормальное настроение.
– Дима, а ты почему мне не каждый день пишешь? – спросила она. – И письма от тебя приходят какие-то короткие... Ты меня уже не любишь так сильно, как раньше?
– Глупышка ты моя... – улыбнулся Дима, обнимая девушку за плечи. – У нас ведь режим, времени ни на что не хватает. Я засыпаю, не успев донести голову до подушки.
– Дим, мне кажется, ты похудел... – Женя провела ладонью по щеке любимого.
– Никак нет, товарищ Евгения! – шутливо козырнул ей Димка, а потом подхватил девушку на руки. – Вот видишь, сколько у меня сил!
Женька завизжала, а Дмитрий поставил ее на ноги и поцеловал. Они были счастливы и не обращали внимания на погоду, хотя октябрь выдался мокрым и серым.
Через полчаса, когда заморосил дождь, они поехали на вокзал. В автобусе было полно народу, но они умудрились занять одно место. Женя удобно устроилась на коленях у Димки, и они периодически целовались, не обращая внимания на пассажиров вокруг.
На вокзале, взглянув на табло с часами и убедившись, что до отхода поезда остается еще полтора часа, молодые люди пошли бродить по платформам. Им хотелось поскорее уединиться, потому что их тела жаждали друг друга.
– Ева, ты мне снишься иногда... – заговорил Димка. – И всегда голенькая... И мы с тобой...
– Бесстыжий, – улыбнулась Женя. – Только вот что мы сейчас делать будем?
Они как раз проходили мимо пустого вагона, из которого вылезал проводник. Димку осенило.
– Подождите, можно вас на минуточку.
– Ну, – проводник недовольно глянул на них. – Чего хотите?
– Скажите, а в вагоне никого нет?
– Ну...
– А можно в нем посидеть?
– Он закрыт, – проводник разговаривал, словно помещик со своими крестьянами.
– А вы могли бы открыть?
– Зачем это? Его через сорок минут к составу прицепят.
Дима раскрыл бумажник.
– Пожалуйста, впустите нас. Всего на полчаса.
Проводник оценивающим взглядом посмотрел на съежившуюся от холода Женю, многозначительно хмыкнул, быстро взял деньги и открыл вагон.
Наконец очутившись в месте, где можно не только целоваться, озираясь по сторонам, но и делать вещи гораздо более интимные, Димка сразу попытался раздеть Женю, но она сказала, что без свитера околеет. Они ограничились только тем, что сняли шинель и плащ.
– Ой, пуговицу не оторви... – прошептала Женя. – Куда торопишься? На пожар?
– На пожар, – кивнул Дима.
Он запустил руки девушке под свитер, и она тихо взвизгнула:
– Холодный какой! Греешься об меня, бесстыжий?
– А ты об меня погрейся. Разрешаю, – великодушно позволил Дмитрий.
Женя подобралась руками к его голому теплому животу и тоже стала греться. А Димкины пальцы уже лезли ниже – под ее колготки.
– Не торопись, я еще не согрелась.
Но Дима был настойчив. Он развернул Женю спиной к себе, приспустил колготки и, задрав девушке юбку, сразу приступил к делу. Женя прикусила губу. Она успокаивала себя мыслью, что Дима долго ждал этой встречи, поэтому так непривычно грубоват.
Когда все кончилось, Женя грустно заметила:
– Это же невозможно... Всегда мы с тобой в каких-то спартанских условиях...
Димка ответил с улыбкой:
– Ну ничего, когда-нибудь денег и на гостиницу хватит...
Женя удивилась: ей хотелось услышать про свадьбу, а не про гостиницу. Но она промолчала. Сразу вспомнила Эльку с ее постоянным жужжанием, что никакой гордости у нее, Женьки, нет, что она своему Димочке на шею вешается, что мужчины, в конце концов, любят женщин «с огоньком». Вздохнув, она поплелась за любимым к выходу из вагона.
