— Она потом собрала, — Вероника скептически оглядела стол, чего-то ей явно на нём не хватало, — что в имении осталось после революции и гражданской войны.
— Где? — Олегу показалось, что он ослышался.
— Мама Антонины, Елизавета Павловна Пашина, происходит из древнего рода. Её предки жили в Новгороде Великом, на тех землях, где Петербург сейчас. Как они сюда попали, баба Поля не рассказывала, но живут они тут уже с начала девятнадцатого века. Может, яичницу сделать?
— На шкварках? — у Олега даже слюнки потекли, — давай.
Вероника взяла с печки металлическую миску и вышла во двор. "Эта птаха, оказывается, наверняка дворянка. По древности рода может Рюриковичей переплюнуть. Голубая кровь, вот это да. С такими особами я ещё романов не закручивал". Одно смущало Олега – как-то не вязалось благородное происхождение с окружающей его обстановкой. Хотя, наверное, это всё-таки лучше, чем, будучи Великим Князем, в Париже таксистом подрабатывать. О таких случаях ему доводилось читать, а здесь, как ни крути, Родина.
Вероника вернулась с миской, полной яиц. Достала откуда-то из-за печки чугунную сковородку, быстро отрезала от шмата сала несколько приличных размера ломтиков, нашинковала их на доске и сбросила в сковородку. Минуты через три вкусно запахло и зашкворчало. Несколько раз перемешав шкварки деревянной лопаточкой, Вероника стала ножом разбивать яйца.
Пока она всё это делала, Олег воспользовался случаем внимательно её рассмотреть. Почти на голову ниже, но длина ног такая же, как у него. Затянутые в джинсы приятно округлые бёдра и попка круто, без единой складки, переходили в достаточно узкую талию и выше немного расходились в покатые плечи, увенчанные рыжеволосой головкой на длинной шее. Руки тонкие, как ветки. Грудь её не блистала размерами Андерсон и Семенович, но форму имела устойчиво-полусферическую, даже без бюстгальтера, и на взгляд вполне могла уместиться в его ладони. Животик совсем немножко выпирает, но зато без так нелюбимого Олегом пирсинга. В принципе, ничего экстраординарного, Олег видел и был близко, хм, знаком с девушками поэффектнее Вероники. Но что-то в ней было, такое, что Олег ещё не встречал у других представительниц прекрасного пола. Притягивающее к себе как магнит. Даже сейчас, краешком мозга, Олег отметил про себя, что ему приятно на неё смотреть. Просто смотреть, без всяких мыслей о сексе. В этом было что-то такое для него непривычное и как ему показалось, ненормальное, что Олег решил возобновить разговор.
— Вероника, — он впервые назвал её по имени, она, стоя у печки, развернулась к нему лицом, — как же твоя прабабка из дворянок вот сюда попала?
— Дворянка, — Вероника грустно усмехнулась, положила лопатку в пустую миску, — когда её мама замуж выходила, от дворянства только один титул остался. Денег нет, одни долги, земли почти все распродали, имение… Хотя какое там имение, у многих сейчас под Харьковом коттеджи круче, заложено-перезаложено. Всё было так, как в "Вишнёвом саду" написано – дворяне разорились и всё отдали капиталистам. Пришлось Елизавете Павловне за Прохора, купеческого наследника, замуж выходить.
— Так она не по любви замуж вышла? — уже догадываясь о дальнейшем развитии событий, спросил Олег.
— Нет, конечно. Но мужу своему была верна! — горячо воскликнула Вероника, заметив ироничный блеск в глазах Олега, — если бы он ей изменять, не стал, ни за что бы не развелась!
"Ну, понеслось. Для баб, наверное, нет темы слаще, как бывшего мужа грязью уляпать. Даже если это бывший муж прапрабабки". От дальнейшей дискуссии на скользкую тему Олегу помогла уклониться уже готовая яичница и Антонина, внёсшая на кухню самовар.
— А дети ещё спят? — спросил Олег Антонину, — мы их не разбудим?
— Они проснулись, — Антонина установила самовар на стол, — в горнице играют.
Действительно, через занавеску доносилось негромкое бряканье и шуршание, были слышны тихие детские голоса – "Кукла поехала в гости на поезде. Ту-ту. Максимка, куда ты семафор спрятал?" Пока женщины раскладывали яичницу и разливали чай, Олег подошёл к занавескам и посмотрел в щелочку. Дети играли – катали куклу на поезде. Но что это были за игрушки! Поезд состоял из набора деревянных брусочков на деревянных же колёсах, кукла была такая же самодельная – сшита из лоскутков.
— Да, деревянные игрушки, — пробормотал Олег, возвращаясь за стол.
— А где другие взять? — Антонина удивлённо посмотрела на него, — мы сами с отцом их сделали.
— В магазине, — автоматически ответил Олег и вдруг шальная мысль пришла ему в голову, — а давайте в Октябрьский съездим! Детям игрушки купим. Там много что интересного в магазинах есть.
— Давайте! — Веронике эта мысль явно понравилась, — Тоня, — она обратилась к своей прабабке, — поехали, гостинцев привезём!
— Да как-то неудобно, — Антонина вытерла руки полотенцем, — что Фёдор Кузьмич скажет.
— А мы с ним поедем, он ведь сейчас с работы придёт, — не отстала от неё Вероника, — а с детьми Полина посидит, не маленькая. Детям гостинцев куплю, а вы посмотрите, как в будущем живут. Давай, Тоня, соглашайся!
— Фёдор Кузьмич придёт, там и решим, — уклонилась от ответа Антонина, — давайте завтракать.
Они расселись вокруг стола. Олег у входа с улицы, Вероника у буфета, Антонина села напротив окна. Олег хотел, было спросить, ели ли дети, но решил что хозяевам виднее. Может, не принято им с гостями завтракать.
— Вкусно, — Олег лихо расправился с яичницей одной вилкой. Подумал и положил ещё четыре картофелины, — с грибами самое то!
— Полина собирала, — Антонина, и Вероника аккуратно ели яичницу с помощью ножа и вилки. Олегу стало немного стыдно, — в том году она с подружками много грибов собрала.
В то, что одиннадцатилетнюю девчушку, даже с подругами, родители могут спокойно отпустить по грибы, Олегу верилось с трудом. Но факт, как говорится, был на столе.
Закончив завтрак, Олег поднялся и, поблагодарив женщин за вкусную еду, отправился во двор. Надо было вымыть машину и пропылесосить салон. Вытащив коврики из салона и багажника, Олег стал искать какое-нибудь ведро.
— Антонина, — спросил Олег вышедшую из дома прабабку Вероники со стопкой грязной посуды в руках, — где ведро и воду можно взять?
— Вода в колодце, за домом. Ведро сейчас возьму, идите за мной.
Она завернула за дом и поставила посуду на грубо сколоченный деревянный столик. Действительно, в промежутке между домом и баней в левом дальнем от ворот углу двора обнаружился колодец, закрытый деревянной крышей-домиком. Из торца крыши в сторону бани торчала большая изогнутая ручка.
— Пойдёмте, — Антонина пошла в сторону сараев, занимавших всю правую часть двора от ворот до начала огорода за баней. Олег пошел за ней следом. "Ничего себе бабушка, неплохо сохранилась", — подумал Олег, окидывая её взглядом, — "моего возраста, троих детей родила, а фигура ещё о-го-го!" Действительно, хотя сквозь ткань подробностей видно не было, но Олег сделал такой вывод по плавной, текучей походке и отсутствию лишних сотрясений на сарафане.
— Возьмите, — Антонина открыла дверь из некрашеных досок и буквально из-за стены, не заходя, достала слегка ржавое ведро.
— Годится, — Олег взял ведро и пошёл к колодцу.
Скрипнула входная дверь и во двор вбежала Полина, сразу заскочившая в дом, следом степенно вошёл Фёдор. Антонина бросилась к нему, обняла, и начала что-то шёпотом спрашивать. Он также негромко ей отвечал, быстро отстранив от себя. Поговорив, супруги подошли к Олегу, уже переливающему в ведро холодную воду. Он подумал, что разговор зайдёт о предстоящей поездке, но Фёдор вместо этого спросил о другом, более важном для него деле.
— Что ты уполномоченному рассказал?
Олег внимательно смотрел на железнодорожника. Хотя он пытался выглядеть спокойно, но сквозь эту маску отчетливо проступала нешуточная тревога. Фёдор непрерывно перебирал пальцами левой руки, заметив взгляд Олега, завёл ладонь за спину. Несколько секунд Олег прикидывал разные варианты ответа и выбрал самый, на его взгляд, подходящий:
— Про тебя – ничего!
Железнодорожника, как говорится, "отпустило". Он шумно выдохнул и скупо жестикулируя, стал рассказывать Олегу, что было после его отъезда.
— Шубин этот, вцепился в меня как клещ. Всё вызнавал, кто ты и откуда взялся. Я ему говорю – постучался ты, мол, в окно. Я вышел, ты говоришь, что рельсы дальше разобраны, сам видел. На маленькой кинокамере это показал, чтоб, значит, я поверил. К машине своей сводил, вот. А кто ты и откуда не сказал, всё крушение предотвратить пытался.
— Протокол составил? — уточнил Олег, запомнив сказанную Фёдором легенду.
— Не успел. Начальник поезда приказал немедленно в Белгород возвращаться. Пока паровоз перецепляли, он со мной разговаривал. Потом поезд в Белгород ушёл. Минут пять-десять, не больше. Всё за мной бегал, пока я стрелки переводил.
