Гликерия стояла у ворот дворца иллюзий, зябко переминаясь с ноги на ногу.
— Чего не заходишь? — спросила Мира.
— Да вот, не могу. Не пускает, — глухо отозвалась та.
— Странно. Может, неисправность какая. Дай-ка гляну.
Кодовый замок под чутким управлением Миры приглашающе запиликал.
— Порядок! Входи! Ужинать будешь? Ты только свистни, дворец сам состряпает.
Есть люди как Мира. Открытые, сердечные. Ну точно ромашки летней порой. Гадай на любовь, отрывай лепестки, сколько заблагорассудится. А есть бутоны замкнутые, разборчивые. Они намеренно запирают свою красочную вселенную на засов. Расковыряешь их — и привет! К таким нужен индивидуальный подход. Они любят тишину, мало говорят и всё больше думают. Поди догадайся, что у них на уме.
Гликерия была явно не из числа вторых, но сегодня прямо-таки поражала своей нелюдимостью. Она отчужденно кивнула, сказала, что не голодна, и, стоило нам добраться до знакомого уже коридора, умчалась по винтовой лестнице в химическую башенку. Ее темп впечатлял. А ведь пару дней назад она стонала и кляла все винтовые лестницы на свете.
Я первой ворвалась в осеннюю комнату и с разгону рухнула ничком на кровать.
— Что, так и заснёшь? — спросил Тай Фун, входя вторым. — А как же ванну принять?
— Никаких ванн, — промямлила я. — Умира-а-аю!
Мира за его спиной предательски захихикала.
— Нет, так не пойдет, — непримиримо заявил Тай Фун, срывая с себя рубашку и театрально бросая ее на воздух, где тотчас материализовалась вешалка. Стриприз в целях устрашения или потому, что жарко?
Предательское хихиканье позади пошло по нарастающей и подобралось к своему апогею.
А меня принялись заботливо отдирать от горячо любимой кроватки. Я мельком глянула на рельефную мускулатуру его торса и чуть с ума не сошла.
— Пока не примешь ванну и не переоденешься, не пущу, — прокряхтел мистер Лес, взваливая упирающуюся меня себе на спину. — Где твоя пижама?
— А вот нету пижамы! Мира не изволила сочинить! — надерзила я в ответ. — Мира, стой! Не бросай меня с этим извергом! Ау!
Но та вероломно скрылась, сообщив, что обнаружила уютную комнатку по соседству. Тем временем на моем черном платье до пят проявились звездочки и лунный серп. Да тьфу! Она что, издевается?!
Я ошалело сидела в ванне среди пышной пены и лепестков роз (дворец иллюзий был падок до всего вот этого будуарного) и неумолимо теряла связь с реальностью, когда ко мне за ширму заглянул Тай Фун.
Я инстинктивно отпрянула, ударившись о кран в виде стилизованной морды грифона. Потом оценила толщину слоя пены и успокоилась: ничего он там не разглядит, даже в телескоп.
— Давай назначим дату, — сказал Тай Фун с печатью тяжких раздумий на челе. — Хочу кое-что с тобой сделать.
— Кое-что — это что? — внутренне сжалась я.
— Нечто энергозатратное, — смущенно пояснил тот. Не берусь утверждать наверняка, но кажется, у него покраснели уши.
Дату он назначить хочет. Какой галантный! Другие менее воспитанные просто берут и делают, без оглядки на расписание и всякого там официоза.
Меня распирало от желания высказаться по поводу его жизненной позиции, но я сдержалась. Не хватало еще поругаться на ночь глядя.
— Через пять дней пойдет?
— А пораньше? — взметнул брови Тай Фун.
— Три дня?
— Три. Что ж, договорились, — лаконично отозвался он и исчез из поля зрения.
Когда я вылезла из ванны и переоделась в платье со звездочками, он непринужденно возлёг под балдахином, изучая меня вдумчивым взглядом. Хобби у него, что ли, такое — проверять на прочность хрупкие девичьи сердца?
Я издала маловразумительный, беспомощный звук, и траектория моего движения резко искривилась по направлению к софе. Но стратегия отступления с треском провалилась.
— На софе неудобно. Шея заболит. А ну иди сюда! — раскусив мою схему, скомандовал ужасно домашний, обманчиво-безобидный Тай Фун. И от его голоса внутри что-то оборвалось и заныло. Наверное, проверку на прочность сердце всё-таки не прошло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 15. Фатальный промах
Мистер Властный Повелитель, вот и как прикажете вас ослушаться?
Я призвала на помощь всю храбрость, какая имелась у меня в запасе, подошла, села на кровать, и…
— Ай!
Он немедленно ухватил меня за шею, прижимаясь лбом к моему лбу и будто выискивая на дне моих глаз знаки свыше.
Вдоль позвоночника хлынула волна озноба. Тай Фун чему-то мечтательно улыбался, а я кожей ощущала, как созревают в нашем молчании совершенно особенные чувства.
— Ты так мило меня избегаешь. С чего бы это? — наконец изволил спросить он. — Потому что выторговала всего три дня отсрочки и боишься?
Я прикрыла веки в знак согласия. Боюсь. Еще как боюсь. Что он там, интересно, себе удумал?
— Хотел бы я знать, что произойдет через три дня. Но что бы ни произошло, пожалуйста, не убегай. Доверься мне, хорошо? — попросил Тай Фун, чем окончательно меня добил.
Утвердительного ответа с моей стороны не последовало. Какой чудовищный катаклизм по его милости должен будет разразиться, чтобы мне приспичило убегать?
Его теплая ладонь скользнула к основанию шеи, потом переместилась еще ниже — и надежно пристроилась между лопаток. А во взгляде плескалось столько неземной нежности и обожания, что кто-нибудь другой на моем месте уже умер бы от счастья, чтобы примкнуть к сонму ангелов на небесах.
Я решила, что на тот свет мне пока рановато, и поспешно стряхнула с себя и ладонь, и нежный взгляд.
— А теперь ложись, — скомандовал Тай Фун.
В том, чтобы упираться, было мало толку, поэтому я улеглась на самом краю, страдая от неловкости. И тотчас была притянута ближе, что сопровождалось моим судорожным вздохом и моими же выпученными глазами.
Меня крепко зафиксировали в положении лёжа и шепнули на самое ухо, отчего по коже подрал мороз:
— А сейчас сказка на ночь. Так ты быстрее расслабишься и заснешь. И может быть, перестанешь бояться.
Как же, как же! Перестану! Давай-ка, продемонстрируй своё мастерство, моя самоуверенная таблетка от страха!
В пятне лунного света о красочную мозаику витража бился какой-то мотылёк. Вращались в потолке лопасти механической турбины. Тонко гудели в стенах трубы. По углам бродили размытые тени.
А Тай Фун всё рассказывал — причем рассказывал так, будто делился сокровенным:
— В незапамятные времена один глупый Светоч Прогресса чуть было не простился с жизнью, желая исцелиться за чужой счет. И исцелился, лишь когда по-настоящему полюбил…
Его история у меня в голове мало-помалу стала дробиться на фрагменты. Сознание уплывало. Пригревшись рядом с Тай Фуном, я засыпала в обнимку с неуместным, иррациональным счастьем, какое настигает адреналиновых наркоманов на аттракционе в высшей точке, за миг до падения.
Меня словно готовили к ответственному событию. Убаюкивали перед чем-то жутким и малоприятным. Так, наверное, носятся с горячо любимым чадом, прежде чем влить в него горькую микстуру или вколоть укол, дабы сбить жар.
Я проснулась, когда за окнами голубела заря. Аккуратно убрала с талии руку дремлющего Тай Фуна и спустила ноги на ковер. А потом в ужасе забралась обратно и накрылась одеялом с головой.
— Чего пихаешься, м? — спросили у меня в душном сумраке.
— Она… Она здесь!
— Кто?
Накинув одеяло на манер плаща с капюшоном, Мистер Лес выбрался по простыням во внешний враждебный мир, чтобы понять, что за существо довело меня до нервной трясучки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А! Ты про сороконожку? Ну так ничего особенного. Насекомым, знаешь ли, свойственно заползать в жилища людей.
— Нет, вы не понимаете! — воскликнула я, подбираясь ближе. — Одну такую же я раздавила вчера утром!
Тай Фун заметил на ковре след недавней расправы и настороженно свел брови к переносице.
