— Сумеешь… Любовь, да… Любовь…
Что, Тахор побери, он несёт? Какая ещё любовь? Для демонов понятие «любовь» отсутствовало напрочь. Они и слова-то этого не признавали. Похоть и страсть, страсть и похоть — вот два столпа, на которых строятся нормальные отношения, и в этом демонам нет и никогда не будет равных в Семи Сопредельных Мирах. Недаром говорят, что даже драконы не могут сопротивляться демонской силе в плотских утехах.
«Кстати, я обязательно проверю это», — улыбнулся Джодок и, замечтавшись, чуть не пропустил следующие слова Оракула, которые, собственно, и явились предсказанием, потому что именно в этот момент ярко вспыхнул Огонь Камня Истины:
— Ты полюбишь и избавишь свой народ от проклятья. Иди.
В тот день Джодок впервые с головой ухнул в ярость, как в зев бездонной пропасти. И впервые самовоспламенился, а затем и принял боевую форму — пятиметровый демон с глазницами, полыхающими красным огнём. Вместо волос — живое пламя, вьющееся по плечам гигантскими змеями, в огромных руках пылающие мечи, а вокруг сияет голубая сфера, ласкающая красивое мощное тело, прикрытое лишь кожаными наручами да бедренной повязкой с тяжёлым ремнём. И никаких рогов и хвостов.
«Полюблю? — билась яростная мысль, — Я полюблю? Демоны не умеют любить! А другие расы лишь слабеют от этого глупого чувства, идут на поводу у своих, так называемых, любимых, теряют силу и волю. Ни за что!»
Хорошо, что он успел выйти из владений Оракула, иначе не оставил бы от священного места камня на камне.
Все, кто увидел своего принца в тот день, были шокированы, а потом передавали новость из уст в уста. Да, у всех демонов есть боевая форма, но она, скорее, лишь называется таковой. В действительности боевая форма мало чем отличается от обычной, разве что немного увеличивается рост, тело охватывает огонь, вырастают хвост и длинные рога. Но нельзя сказать, что такая трансформция помогала в схватках с врагами, напротив, иногда мешала.
Принц оказался первым и на данный момент единственным исключением из общего правила.
Получив предсказание, Джодок благополучно забыл его первую часть, сосредоточившись на поисках возможностей для выполнения второй. И вот сегодня, прожив без малого двести лет, уже не принц, но Повелитель, вспомнив полное предсказание, почти готов признать — выживший из ума старик оказался прав. По крайней мере, по первому пункту. И это при том, что как раз сейчас он как никогда близок к тому, чтобы привести в исполнение второй пункт предсказания — избавить свой народ от проклятья. Причём он может сделать это без мифической любви. И сделает. Никто и ничто ему не помешает. Даже зарождающееся чувство…
Нет, не так.
Особенно оно!
***
По пустоши ехали группами. Впереди Велим, но уже вместе с Мирой, за ними неразлучная троица — Сали между своими мужчинами, — и замыкали процессию мы с Фаррелом.
Воздух здесь стоял обездвиженной массой — тяжёлый и сухой, он заползал в лёгкие, царапая горло и вызывая надсадный кашель. Хотелось свежести, хотя бы небольшого дуновения ветра, но тишина была такая, что кочки — единственные растения пустоши, — казались вылепленными из пластилина. Солнце жарило немилосердно, постоянно тянуло пить, но маг посоветовал не увлекаться, потому что жидкость только усиливала неприятные ощущения, и чтобы хоть как-то отвлечься от них, я попросила Фаррела рассказать о пустошах.
Днём они были всего лишь мёртвой землёй, в которой находиться тяжело, но не смертельно. Ночью — другое дело. В ночное время просыпалась тёмная магия, из-за которой в пустоши нельзя спать, поскольку она вытягивала из путника сначала магические силы, если таковые имели место быть, а затем и жизнь. Так что, если мы не успеем пересечь мёртвую землю дотемна, придётся ехать, пока не доберёмся до безопасного места.
Вторая угроза пустошей — возможное появление тёмных тварей. Ночью они ходили сквозными тропами, пожирая тех, кто вздумал пересекать пустошь в эти часы. В лесу твари могли встретиться в любое время суток, но здесь они были не так страшны, потому что перемещались обычным способом — на своих двоих. Это по словам мага, конечно. Я, честно говоря, содрогалась, представляя, что будет, если эти «милые создания» нападут на нас. Отличительной особенностью тварей была клубящаяся вокруг головы тьма, из которой виднелись белые, мутные, будто слепые, глаза. В остальном их внешний вид постоянно менялся — они появлялись как в виде людей, так и в виде самых разных животных.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А почему на меня пустошь подействовала на расстоянии? — спросила я, постаравшись абстрагироваться от мысли о возможном появлении жутких монстров, — И вообще, почему она сумела заманить только меня? Остальные-то спокойно спали.
— Усни ты, как положено, отключив эмоции и мысли, пустошь и до тебя бы не добралась, потому что в этом случае тёмной магии не за что зацепиться, по аналогии с демонским маяком. Видимо, наши попутчики знают это и приняли соответствующие меры. Или — у них есть какая-то защита. А вот уснувший на территории пустоши уже не проснётся, разве что его вовремя разбудят, как удалось разбудить тебя. Не забывай контролировать эмоции.
— Опять ты про эмоции. Я стараюсь, — немного более нервно, чем хотелось бы, сказала я.
Фаррел, лукаво блеснув карими глазами, ухмыльнулся.
— Ты магии хочешь учиться?
Я промолчала, потому что вопрос был явно риторическим. Конечно, хочу. И действительно стараюсь, как могу. Можно сказать — бьюсь, как рыба об лёд. Сегодня утром Фаррел дал ещё одну подсказку, как лучше отключать эмоции: надо хорошенько расслаблять физическое тело, при этом будучи в состоянии наблюдателя. Если тело находится в расслабленном состоянии, легче игнорировать эмоции и негативные мысли. Находясь верхом, добиться расслабления было не так-то просто, но я исправно тренировалась.
— А откуда взялись пустоши? — решила поменять тему.
Фаррел ещё шире расплылся в улыбке — видать, раскрыл мой нехитрый манёвр.
— Пустоши, как и тёмные твари, появились около трёхсот лет назад в результате сильного магического действия. Помнишь, я сравнивал самый сложный малетум с симфонией?
— Да, конечно.
— Так вот этот малетум по сложности сравним с несколькими симфониями, вложенными одна в другую, перетекающими между собой в хаотичном порядке. Кто мог создать подобную магическую формулу и зачем, выяснить так и не удалось.
— Послушай, триста лет — я ведь уже не первый раз слышу эту цифру, — заметила я, — Мира говорила, что все сэддэки старше трёхсот лет. Это никак не связано?
— Да, в тот день на все миры обрушились неприятности: начала расти агрессивность оборотней, рассорились эльфы и дроу. Наос потерял полуостров Сормэль со всем тамошним населением, получив «в подарок» тёмных тварей и пустоши. Сильно досталось сэддэкам и демонам: сэддэки перестали рождаться, а мир демонов, Адохар, начал терять магию и заполняться огнём — раньше пламя полыхало лишь в океанах Адохара. И срок жизни демонов сократился приблизительно до ста лет.
— Сколько же они жили?
— Четыреста-пятьсот лет.
Ничего себе. Так вот почему демоны, обезумев, начали продлевать жизнь за счёт расы, которая пострадала не меньше…
— Получается, кто-то произвёл некое магическое действие, приведшее к таким последствиям, и при этом его не нашли? А может быть, просто не искали?
— Искали, конечно. Особенно рьяно искали демоны, но тоже безрезультатно. Не удивлюсь, если поиски продолжаются и сейчас.
— А драконы? Что у них поменялось триста лет назад?
— Про драконов знают только драконы. Никто не может пройти на их территории.
Ну это понятно, как всегда. И тут мне вдруг пришла простая, как три копейки, мысль, до которой непонятно, почему, не додумалась раньше.
— Фаррел, а почему бы нам мы не поплыть по морю? Да, это тоже вкруговую и долго, но всё же меньше, чем на лошадях, ведь кораблю не нужен отдых. Зачем идти по опасным местам, если, как ты говоришь, магия Источника отваживает даже тёмных тварей?
