Для успеха исповеди необходимо, чтобы между духовником и исповедником установилась известного рода гармония. Это бывает тогда, когда духовника охватывает такое настроение, что он готов с радующимися радоваться и плакать с плачущими (Рим. 12,15), когда в силу такого настроения он живо входит в переживания кающегося, причем, проявляет не только строгость судии, но и попечительность с сострадательностью любящего отца.
Отсюда второе условие успешной исповеди — вдохновение духовника. Опытные духовники знают, какое сильное влияние оказывает на исповедника вдохновение пастыря. Достигается же такое вдохновение сосредоточенной молитвой и живым представлением той величайшей ответственности, которая лежит на совершителе исповеди.
Какой исключительной на земле чести сподобил Бог пастыря! Ведь ни отцу, ни матери, ни жене, ни другу, ни царю не откроет христианин тех тайн души своей, которые он раскрывает духовнику. И если хирург с великим вниманием и страхом берется за нож, чтобы совершить опасное оперирование человеческого тела, то, конечно, во много раз больше должен трепетать священник и молиться, чтобы исцелить, а не убить бессмертную душу[103].
Духовник должен употребить все усилия, чтобы ему отрешиться от всяких житейских попечений, проникнуться сознанием величия предстоящего ему исповедного дела, любовью к ожидающим от него духовного врачевания, стать «небесным» и затем уже начинать исповедь.
Третье, что требуется от духовника, — это умение распознавать грехи, давать им должную оценку и применять правильное врачевание.
Наконец, нужно еще отметить, что духовник должен соблюдать большую осторожность в самом задавании кающемуся вопросов. Неуместными, неосторожными вопросами можно достичь обратного результата: познакомить кающегося с грехом, ему неизвестным, и возбудить в нем интерес к этому греху; проявить ненужное на исповеди любопытство, и оно смутит кающегося; неосторожно коснуться болезненных ран его души и вместо исцеления растравить их и т. п.
В особенности такая осторожность требуется при исповеди детей, юношей и девиц.
Искусство духовного врачевания не дается без труда, — ему надо учиться, о нем надо горячо молиться.
Изложенные нами рассуждения касались частной исповеди. Именно частная исповедь соответствует церковным традициям и отвечает существу и цели исповеди. Только на частной исповеди грешник может до глубины раскрыть свою больную душу, а духовник — узнать все недуги кающегося и каждому предложить соответствующее лекарство.
Наконец, именно частная исповедь способна связать доверием и «союзом любви» духовника и исповедника, что так важно в деле пастырского душепопечения.
в) Частная исповедь в храме
Храм — основное место для исповеди. Здесь сама обстановка благодатно — церковная положительно действует на душу.
Известно, что у римско — католических пастырей исповедь является главным и самым могущественным средством для направления и исправления душ пасомых. При должной постановке исповеди иначе и не может быть.
Никогда так не сокращается расстояние между пастырями и пасомыми, как на частной исповеди. Цари и князья, могучие и сильные мира сего, богатые и знатные, приходя на исповедь, как бы оставляют за дверьми храма свое земное могущество, славу, и предстают пред духовником немощными, слабыми, ищущими у него благодатной поддержки и помощи. В момент исповеди они вверяют духовнику самое великое и ценное, что у них есть — свои души.
Если между обыкновенным врачом, исцеляющим физические недуги, и врачуемым образуется близость, духовное родство, то как же не может образоваться родство между духовным врачом и вверяющими ему свои наболевшие души? Это — одна сторона, весьма важная для закрепления духовной связи между пастырем и пасомыми.
Но еще важнее другая сторона частной исповеди. Задача пастырского душепопечительства — врачевание душ, исправление и доброе направление жизни пасомых. Чтобы врачевать души, надо знать их недуги и болезни, надо знать препятствующее правильному развитию их. На исповеди же у пасомых сами собой раскрываются все их душевные раны и греховные наросты, души обнажаются во всей своей наготе. В другое время пастырю надо изыскивать случаи и способы, чтобы подойти к грешнику, расположить его к раскаянию и повлиять на него. А здесь сами кающиеся идут в храм к пастырю, сами ищут его помощи, ожидают его воздействия на их души. Почва для духовного сеяния в это время готова, не только вспахана, но и увлажнена, — остается только сеять с уверенностью, что брошенные зерна прорастут и принесут плод.
Не пытаясь представить все возможности влияния духовника на совесть исповедника, скажем лишь, что именно на исповеди пастырь имеет возможность «вырывать» из души кающегося корни тех грехов, которые, развиваясь, превращают грешников в закоренелых преступников. Но чтобы понимать души ближних и сердцем воспринимать на исповеди их грехи, пастырь должен хорошо разбираться в грехах собственных. Путь к чужой душе у него пролегает через свою душу, через собственный духовный опыт борьбы с грехом.
г) Частная исповедь тяжело больных на дому
Исповедь — пробный момент любви пастыря к человеку. А исповедь тяжело болящего на дому от священника требует подвига и крайнего самоотвержения.
Нередко священника приглашают к тяжело больным и умирающим. Перед ним стоит серьезная задача — помочь больному искренне покаяться, предаться воле Божией, надежде на Его милосердие и благоговейно принять Святые Дары. Как часто бывает трудно все это сделать должным образом. И как велика бывает скорбь у пастыря при ощущении своего полного бессилия перед самым ответственным моментом.
Здесь нужна особо горячая молитва пастыря, чтобы Сам Господь расположил душу умирающего к покаянию и принял его согрешения.
Когда тяжело больной с трудом и мучениями говорит, запинаясь надолго после каждого слова, пастырь должен облегчать его покаяние — он сам, как бы от лица больного начинает каяться, называя вслух человеческие грехи и прося у Господа прощения о каждом из них.
Душепопечительность пастыря понуждает его прильнуть всем своим существом к одру больного и сделать все возможное, чтобы подготовить его душу к встрече с Господом. В эти драгоценнейшие и считанные минуты он сам то трепетно «умирает» вместе с умирающим, то «воскресает» силой веры и молитвы, чтобы вновь и вновь продолжать непосильную борьбу за душу человека.
Здесь у одра умирающего пастырь глубже постигает, какая страшная обязанность дана от Бога священнику и как он сам по своей человеческой греховности немощен и слаб, чтобы в полной мере выполнить ее.
Пастырская душепопечительность настолько сближает, сродняет душу пастыря с душой умирающего, что он, уходя от него, уносит его в своем сердце, чтобы быть за него ходатаем всегда и везде до самой смерти. Кажется, нет более ответственной, более великой, более таинственной страшной минуты в жизни пастыря, как стоять пред тайной смерти и здесь, в последние мгновения жизни человека, спасать его душу от вечной гибели.
И вот такое дело никому не под силу, а только священнику.
д) Общая исповедь
Общая исповедь не представляет чего — либо нового, доселе не имевшего места в практике Православной Церкви. В древних русских исповедных чинах мы встречаемся со следующим явлением. Не позднее второй половины XIV века или в самом начале XV века обязательным дополнением русского устава исповеди становятся так называемые «поновления»[104].
«Поновление» — это покаянное обращение грешника к Богу с полным перечнем грехов. Поновление обыкновенно прочитывалось исповедником пред духовником в заключение исповеди. Поновление служило дополнением к исповеди. Цель же его заключалась в том, чтобы дать возможность исповеднику принести раскаяние во всех своих грехах и в тех, которые он запамятовал или которые он сам не сумел духовнику высказать.
Касаясь практики древней русской Церкви, мы остановимся на одном свидетельстве, которое показывает, что в XVII веке иногда практиковалась общая исповедь, состоявшая, по всей вероятности, в прочитывании духовником для всех исповедников только «поновления». Это свидетельство мы находим в книге митрополита Петра Могилы (1633–1646 гг.), где читаем: «Поведаеши, — пишет он Кассиану Саковичу, — яко неции попы, многих к исповеданию приступивших в церковь, изряднее же юных, чтут им общее исповедание и потом разрешают, и прочее тамо повествуеши. Отвещаем. Слышим и мы сия, ниже лестне, яко сице не точию с юными, но и со старейшими униатские попы, тако в Литве, яко и инде изявши неких, на исповеди правятся. У нас же яко сего требники не описуют, тако и нигде не слышим сице деемо»[105].
