мира.
— Гац, сукин сын, — зло бросил Эндр, взглянув на разбитый чугунный котел. — Это его жадность. «Побольше масла, побольше смолы! Всё что можно ради победы! Поджарим врага!» Понатыкали везде котлов, вот теперь и пожинаем. Жирный козёл. Сам небось сидит сейчас у себя и каплуна жрёт.
— Кто такой Гац? — поинтересовался Тимьян.
— Архидракон, мать его. Командующий армией Аннаты.
— А как он может… — начал было Тимьян, но не успел договорить.
Град камней обрушился на стены. Враг метал не только камни, но и «ежи» — железные шары с шипами. Народ спешно укрывалсяза стеной, под стеной, в башнях, варницах. Поднялся страшный переполох. Толкотня, суета, брань. Если бы Каллад был новичком, подумал бы, что поднялась паника. Разве может быть какой-никакой порядок в такой анархии?
Может, и еще как. Во всяком случае, он надеялся на это.
В воздухе клубилась густая колючая пыль, на голову сыпались обломки кирпичей. Огромные, весом пудов в шесть — семь валуны, казалось, сотрясали стены. Каллад заметил, что в захаб залетают ящики с кусками дохлых животных, мешки с полуразложившимися крысами, кошками и собаками.
— Жгите это говно! — командовал кто-то.
Несколько ящиков с падалью окатили смолой и подожгли.
— Долго это будет продолжаться? — поинтересовался Кир, сидевший на корточках между двумя хмурыми арбалетчиками в башне.
— Долго, — ответил ему седой сержант в изношенной бригантине, глядевший через в бойницу на равнину.
— Дай глянуть, — сказал Эндр, и, бесцеремонно оттолкнув сержанта, посмотрел в узкое отверстие. — Стоят. Не движутся. Хм…
— Так они, собаки и делают, — мрачно проговорил немолодой мужчина со скорбным лицом. — Поначалу забрасывают камнями, всякой гадостью и так несколько часов. А после множество рабов под прикрытием щитов быстренько засыпают ров. Мне рассказывали, что не успели в Тарске они и опомниться, пыль, так сказать, с голов стряхнуть, как уже эти волосатые дикари на турьях на стены полезли.
— Эх, не сдюжить нам! — послышался вздох.
— Ерунда, — бодро возразил Эндр. — У нас пять или шесть «лап» на бастионах, они-то ихние машины разломают в раз…
— Все не разломают, — так же невесело продолжал грустный солдат. — А заместо порченных новые будут. Их тьма. Они как муравьи — им несть числа. Погибнем мы, ребята. Смерть нам. Как есть сгинем. И поделом. Вот и доигрались, мать нашу так.
— Бежать надо! — послышались голоса. — Смываться к чертовой матери!
— Тарск держался два дня, — не унимался старый нытик и Эндр посмотрел на него так, что Каллад испугался за мужика. Но тот ничего незамечал. — Но потом появились эти, — солдат понизил голос, — еймеры, мать их так. Верхом на змеях. Чтоб мне подохнуть, вот честное слово! На драконах или что-то вроде того. И уж тогда Тарску и пришел конец.
— Не бреши, поганец! — всполошился Эндр. — Какие такие драконы?
— Да на хуя нам это нужно! — взвизгнул кто-то. — Бежать, бежать надо! Гац вместе с капитанами и рыцарями отсиживаются внутри, а мы головы подставляй! Бежать! Ясно же, что дело пропащее!
— Да куда бежать-то? — спросил скорбный. — Некуда бежать, только подыхать и остается…
— В горы, ёб твою мать! В горы, бля!
— Да вы что, сучье племя, струсили? — зарычал, обнажив косарь, Эндр. — Да знаете ли вы…
— А ты захлопни пасть, наемник! Катись к себе, откуда ты там вылез, выродок!
— Да как ты смеешь?.. — побагровел Эндр, но сержант опередил его:
— Ну-ка порядок! Плут, Терентий, Марк — успокойтесь! Вы в бою!
— Да пошел ты, — зловеще прошептал тот, кого назвали Плутом и обнажил кинжал. — Режем их, ребята…
Каллад закрыл глаза. В эти моменты он всегда как бы… расслаблялся.
В полумраке башни сверкнуло лезвие меча и роняющая крупные капли крови голова Плута полетела в толпу мятежников, уже готовых броситься на своих товарищей. Обезглавленное тело простояло несколько секунд, изрыгая из шеи фонтаны крови, потом рухнуло на пол. Каллад, стискивая руками меч, вызывающе смотрел на шарахнувшуюся толпу.
— Что за… — заикнулся сержант и покрылся холодным потом. До него доходили рассказы о Калладе и его умении убивать. Наемник мог, не напрягаюсь, порешить их всех. — Так будет со всеми, кто еще посмеет раскрыть рот! — нервно крикнул он, стараясь унять дрожь в руках. — Дисциплина! Всех, суки, поубиваю! Сам!
Тем временем, обстрел продолжался, не прекращаясь ни на минуту. Солдатам приходилось отсиживаться в укрытиях, ибо неприятель бил плотно и часто. Очень плотно и остервенело часто. Всюду валялись искалеченные тела убитых — тех, кто не успел спрятаться, либо имел неосторожность высунуться.
Дрожь стен, стоны раненых, гром сотен барабанов северян оглушали. Пыль, к которой добавлялись чад кипящей смолы и яд горящей падали мешала дышать. Стало темно так, что даже бледное солнце почти скрылось. От вони вспотевших тел, гнилых отрыжек, пердежа подташнивало. Но выйти нельзя. Прошло от силы полчаса, а уже столько всего накопилось внутри. Надо уносить раненых в лазарет. Пополнять запасы стрел. Менять еще не использовавшиеся, но уже поврежденные баллисты с катапультами. Нагромождение булыжников сильно затруднит передвижение защитников и доставку боеприпасов на стену. Но делать нечего. Надо держаться. Когда-нибудь первая волна прекратится и тогда можно будет расчистить захаб.
Наконец, интенсивность обстрела начала стихать. А кажется, что прошла вечность. В бой вступили «лапы», уже нанесшие урон, чем вызвали переполох в стане неприятеля — масса людей засуетилась вокруг крайних орудий, поворачивая эти огромные махины в сторону бастионов. Но их усилия были напрасны — бастионы находись слишком высоко, на склонах гор, и камни не долетали до цели. Первые успехи немного воодушевили защитников — понеслись бравурные выкрики и оскорбительные выпады в адрес врага.
— Двинулись! — истерично заорал сержант и несколько человек, поскальзываясь на скользком от крови полу, вытекшей из Плута, прильнули к бойницам.
Невероятное количество рабов, толкаясь, уворачиваясь от хлыстов столь же многочисленных надсмотрщиков, толкали к реке большие телеги, груженные щебнем.
— Проглоти меня огненная бездна! — сказал Эндр. — Сколько же у них народу! Никогда столько не видел!
— Неужели они хотят засыпать Стремнинку? — сказал старый солдат, глядя на происходящее на противоположном берегу.
— А это возможно? — спросил Эндр.
— Нет, конечно.
— Я слышал, что у ворот она наиболее мелкая.
— Гм… Вы, как я слышал, родились у моря. А море, должно быть, очень глубокое, но поверьте, и той глубины, что есть, вполне достаточно. Тем более, что Стремнинка-то быстротечна. Она бежит по камням… Словом, вряд ли. Это надо целую гору высыпать. Хотя… их столько что… даже и не знаю…
В крепости раздался звук рога.
— Капитаны Гаца, — буркнул сержант. — Вовремя.
— Почему нет людей на стенах?!! — донесся до них крик. — А кто будет отстреливаться?
— Это что же? — проворчал сержант, нервно покусывая грязные ногти. —
