– Удивляет. Учились в университете?
– У моей семьи не было денег на университет. В "СС" почти нет людей с высшим образованием – все выходцы из простых семей. Я родился в Санкт-Петербурге.
Брови Крайнева поднялись домиком.
– Да, да! – подтвердил Ланге. – Не только родился, но и прожил первые десять лет. У меня была русская няня, по-русски я начал писать раньше, чем по-немецки… У отца была мясная лавка на Литейном, я должен был унаследовать дело…
– Революция? – догадался Крайнев.
– Подлый переворот, который устроили евреи, чтоб захватить страну!
– Лавку конфисковали?
– Сначала разграбили. Пьяные матросы…
– Они были евреями?
– Не прикидывайтесь, дурачком, Кернер! – раздраженно сказал Ланге. – Какие из евреев матросы? Евреи будут воевать за чужую страну? Матросы грабили, евреи руководили… Отцу с семьей пришлось бежать. В Германии у нас не было родственников – мои предки переселились в Россию еще в восемнадцатом веке. Денег тоже не было. Вы, наверное, слышали, что представляла собой Германия после войны? Разруха, всеобщая нищета… В городах работы не было, пришлось наняться батраками к бауэру. Отец вскоре заболел и умер. Мне пришлось пасти свиней. Голодали… – голос Ланге внезапно дрогнул. Крайнев изумленно глянул на эсесовца – в глазах того стояли слезы. – А вы говорите: университет… – продолжил Ланге, справившись с чувствами. – Немцы голодали, евреи процветали. Мигом появилось большое число евреев-миллионеров. Подлая нация! Ей хорошо, когда другим плохо. Как пиявки плывут на запах крови! Мы ели вареную картошку, а они разъезжали на "кадиллаках". Банки, торговля – все к тридцатым годам оказалось в их руках. Если б не фюрер…
– Среди немцев есть миллионеры.
– Они создавали свое богатство веками! Тот же Крупп! Его семья десятилетиями работала, чтоб создать лучшую в мире сталь, лучшие заводы. Что создали евреи? Как можно стать миллионером за несколько лет? Почему евреи больше всех кричат о свободе, равенстве, демократии? Им это нужно, чтоб грабить народ, паразитировать на его теле. Гнилая европейская демократия – еврейское изобретение. Попробуй, привлеки еврея к суду! Тут же набежит свора адвокатов, а они почти сплошь евреи, и станет кричать, что их самого лучшего, самого честного в мире пархатого преследуют за национальность. Как будто сами они никого и никогда не преследовали!
– Интересно! – сощурился Крайнев.
– Читали Библию?
– В Советском Союзе она тоже запрещена. Но мне удалось.
– Помните, как Моисей вывел евреев из Египта?
– Разумеется.
– Куда вывел?
– В землю обетованную
– Земля эта была свободна? Там никто не жил?
– Моавитяне вроде…
– Филистимляне и другие народы. И что сделали евреи? Начали всех беспощадно резать! Дескать, бог эту землю нам отдал. Причем, резали не столько в честном бою, сколько по-подлому. Помните, они договорились с одним городом, что не станут его штурмовать, пусть только жители примут иудаизм. Те поверили, согласились. Мужчины сделали себе обрезание и, когда лежали больными после операции, евреи ворвались в дома и всех перебили. Но знаете в чем самое главное преступление евреев? Они навязали нам своего бога, иудея.
– У бога нет национальности.
– У бога-отца, может, и нет. Но сын… Кто мать Иисуса? Заметьте, бога-отца евреи оставили себе, другим отдали Иисуса. Их бог требует: око за око, зуб за зуб! Иноверца не смей кормить за своим столом, не смей с ним родниться, можешь его обманывать и продавать в рабство. Чему учит Иисус? Все люди равны, не смей противиться насилию, обижают – подставь щеку… Ясно?
– Вас страшно слушать! – искренне признался Крайнев.
– В вашей голове полно большевистского варева, Кернер! – хмыкнул Ланге. – Поэтому я позвал вас на экзекуцию. Хорошо чистит мозги.
Крайнев не ответил.
– Вам не нравится? Крови боитесь?
– Смуты.
– Русские вступятся за евреев? Не смешите! Посмотрите на охранников! Среди них только два немца. Плюс нас двое. Остальные – городская полиция. Все вызвались добровольно: стоило пообещать по чемодану еврейского барахла. Которое, к слову, сами евреи собрали и упаковали, – засмеялся Ланге, указывая на телеги, тянувшиеся в хвосте колонны. – Самое ценное они, конечно, спрятали на себе. Надеются, не найдем…
– Я опасаюсь другого, – покачал головой Крайнев. – Германия освободила крестьян от большевиков, они довольны. Объем обязательных поставок умеренный, впервые за последние годы русские сыты, обуты, одеты, появились излишки. В деревнях играют свадьбы… И тут мы расстреливаем евреев! Русские подумают: "Начали с евреев, доберутся до нас!"
– Потерпят! – отмахнулся Ланге. – Эта территория принадлежит рейху, порядок здесь будет немецкий. Гляньте лучше туда! – оберштурмфюрер указал в другую сторону.
Крайнев повернулся. С возвышения, на котором они стояли, хорошо было видно происходящее у карьера. Колонну, прибывшую из деревни Боровка, охранники пинками и прикладами загоняли в выработку. Среди полицаев выделялся высокий толстый эсесовец в черной форме. Он бесцеремонно сталкивал людей вниз прямо с обрыва.
– Гюнтер! – довольно улыбнулся Ланге. – Специалист по евреям – поискать! С Германии с собой вожу…
Эсесовец еще что-то говорил, Крайнев не слушал, угрюмо пряча лицо в воротник…
На обсуждении операции верховодил Саломатин. Едва услыхав о деле, он загорелся ехать к карьеру. Там исследовал каждый кустик, складку местности: брал у Крайнева карабин, припадал к земле, оценивая сектор обстрела.
– Место открытое! – пожаловался, завершив рекогносцировку. – Бойцов десять-двенадцать за кустами укроется, не больше. До леса далеко, эффективность огня с опушки не та. Плохо…
– Возьми пулемет! – посоветовал Крайнев.
– Из пулемета по толпе? – вздохнул Саломатин. – За немцев работу сделаем! Тут, считай, в упор. Пуля "максима" двоих прошьет…
После долгих и горячих обсуждений, решили все-таки пулемет брать и применять по обстоятельствам. На худой конец дать очередь над головами. Люди испугаются, начнут разбегаться. Немцам будет не до них… Перспектива удачного исхода операции рисовалась туманной. Будут жертвы, возможно большие, но хоть кто-то уцелеет. Надо сразу позаботиться о раненых. Бойцов к великой радости деревенских баб распустили по домам, школьный класс оборудовали под госпиталь. Соню пришлось посвятить в подробности. Услыхав об операции, она странно посмотрела на Крайнева. С той поры он не раз ловил на себе эти взгляды, не понимая их смысл. Соня и раньше поглядывала на него со значением. Крайнева тянуло к ней. Он не раз порывался заглянуть к врачу на огонек, но всякий раз одергивал себя. Заглянет – останется. Это деревня, назавтра все узнают. У Сони муж на фронте. Вернется – расскажут. Обязательно. Доброхоты найдутся. Он не для того здесь, чтоб разбивать семьи…
Как бы то ни было, Соня ревностно отнеслась к поручению: в классе появились койки, матрасы, постельное белье, в фельдшерском пункте были созданы запасы бинтов и йода. Появись сейчас в Кривичах комендант с начальником СД, не миновать бы Крайневу расстрела. Но появиться они не могли. На дороге к деревне Саломатин выставил усиленный наряд с пулеметом и недвусмысленным приказом: при появлении немцев – уничтожить! Крайнев не раз думал, что это было бы лучшим выходом. Исчезновение коменданта и начальника СД посеяло бы растерянность в гарнизоне Города. Пока суд да дело, можно потихоньку вывести евреев. Но немцы не появились…
– Кончилось спокойное время! – сказал Семен, когда последние детали операции были утверждены. – Немец смерть своих так просто не спустит. Начнет деревни жечь! Я его знаю…
Семен был прав, но операцию не отменили. Бездействие стоило жизни двум сотням ни в чем не повинных людей, никто не хотел брать на себя такую ответственность, даже Нестерович. После совещания, решили создать Крайневу алиби. В день операции он должен быть в Городе – никто не заподозрит. Крайнев послушно приехал и сразу нарвался на Ланге. Эсесовец, не слушая возражений, затащил его в машину. И вот он здесь…
Колонна с Мордехаем во главе достигла карьера. Евреи из Боровки были в выработке, вновь прибывшие их пока не видели. Телеги с одеждой и вещами сельских евреев заслоняли охранники. Крайнев с холодным ужасом признал, что Ланге знает свое дело. Городских евреев выстроили рядами. Прозвучала команда, охранники взяли обреченных на прицел. Гюнтер и несколько полицейских, отделили от толпы с десяток человек, отвели в сторону и велели раздеться. Раздался вой и плач, толпа заколебалась. По знаку Ланге пулеметчик дал длинную очередь над головами.
– Тихо! – прокричал эсесовец, размахивая "люггером" – Не подчинившихся приказу расстреливаем на месте! Все раздеться до белья и спускаться в карьер! Будем проверять: не утаили ли ценности. Было велено сдать…
Вой утих, остался как бы тихий стон. Крайнев видел, что люди не верили эсесовцу, но в глазах многих плескалась безумная, ни на чем не основанная надежда. Смотреть в них было невыносимо, и Крайнев отвернулся.
