– Нет такого права, – вздохнув, согласился я.
– Правильно, нет! Это моя дорога. Она меня выбрала, мне по ней идти! Думаешь, в ней счастье какое-то есть? Нету! Только горечь и боль за то, что пришлось пойти на воровство. И еще неизвестно, скрасишь ли деньгами, которых на самом деле там совсем немного, эту горечь? Избавишься ли от боли?
– Да уж, – кивал я. – Да уж…
– Ну что, Леонид, – смотрела на меня Марина. – Ты отдашь мне деньги?
Я испуганно стрельнул в нее глазами.
– Какие деньги? – бормотнул.
– Ну это же ты перепрятал их из тайника вашего бригадира! Где ты их оставил? Ведь не мог же далеко. Прямо там, на поляне, рядом с коттеджем? А где именно?
– Марина, – смотрел я на нее, – я не брал эти деньги. Я понятия не имею, что с ними произошло.
Она тоже смотрела на меня. Долго. Пристально. Потом рассмеялась.
– Ну конечно, конечно! – гладила она меня по плечу. – Я думаю, раз я такая хитрожопая, то все вокруг непременно должны лохами оказаться. Куда им до меня, и все такое. А мир же сложнее, мир гораздо сложнее. И люди в нем несоизмеримо сложные. Знаешь, ты с каждой секундой растешь в моих глазах. Я понимаю сейчас, что ты очень глубок и неоднозначен. Так интересно, познавательно чувствовать это! Да, да, правильно, у тебя же своя дорога. Своя. Она выбрала тебя, и ты понимаешь, что этот выбор односторонний, что он однозначный, что по дороге надо идти до конца. Ну хорошо, а если я предложу тебе взять меня в жены?
– Ты серьезно? – выпучил я глаза.
– Совершенно серьезно. Ты мне очень нравишься. Я понимаю сейчас, что ты больше всех остальных подходишь мне. Я говорю сейчас абсолютно искренне.
– Марина, я не знаю, где твои деньги. Может быть, их перепрятал Сергеич, может быть – Витек, хоть и ломал потом комедию. А скорее всего, бугра увидел кто-то из местных жителей, какие-нибудь деревенские пацаны. Тебе надо поискать по деревням, поспрашивать людей. Такая куча денег не может просто так раствориться.
– Да я не о деньгах сейчас, глупенький! – прервала она меня. – Я о замужестве. Возьмешь меня? Вот без денег безо всяких, вообще без ничего – голую, босую, возьмешь?
– Возьму, – выдохнул я, – но…
– Никаких «но», никаких «но», – приложила она к моим губам ладошку. – Все «но» – они от лукавого, они доносятся с других дорог, не с нашей. Значит, возьмешь! – лучезарно улыбаясь, смотрела она на меня во все глаза. – Значит, возьмешь! Господи, я такая счастливая!
Она припала ко мне и впилась в рот губами. Такие сочные, пухленькие были они. Такие ласковые.
Такими же они остаются и сейчас…
Мы целовались, потом она стала раздевать меня и разделась сама. Ласкала мой член, водила языком, дышала на него нежно и трепетно. Потом я любил ее сзади. Мою дорогую. Мою единственную.
– Ты, главное, помни, – вырывалось у нее вместе со стонами, – что дорога, которая нас выбрала, – она одна. Это важно. Вот потом еще произойдет что-то, и еще, и разные мысли придут к тебе в голову, и разные чувства, но правильным будет только одно решение. Только один ход. Понимаешь? Не ошибись. Не позволь другим дорогам соблазнить тебя. Я твоя навеки. Верь мне.
Еще какое-то время мы лежали на земле голые и ласкали друг друга.
– А где Владик? – решился я на вопрос.
– Где-то рыщет по лесу, – пожала она плечами. – Ищет вас, беглецов. Что ему еще остается делать? Не уезжать же отсюда несолоно хлебавши. Правда, у него патроны закончились. Думает так вас взять, на понт.
– А Витек? Он с ним?
– Витек тоже убежал. Вместе с вами. Чем он руководствовался – понятия не имею. Деньги он явно не перепрятывал – он слишком прост для этого. Просто струсил, подумал, что прикончат и его.
– Ну, подруга, рассмешила! – донесся до нас чей-то голос.
Мы дернулись, попытались подняться на ноги – это было непросто.
На пригорке, метрах в двадцати, на корточках сидел Витек. Криво ухмылялся.
– Если бы я струсил, овца тупорылая, – продолжал он говорить, – я бы вернулся сюда снова, а? Да еще вот с этим?
Он приподнял над головой ружье, вроде как охотничье.
– Мило вы устроились, – продолжал он посмеиваться, наблюдая за тем, как мы одевались. – Мило. Вот ведь суки какие на белом свете водятся! Меня оттрахала, теперь – Ленчика. Ни перед чем баба не остановится! Редкий экземпляр. Редчайший. Марин, таких, как ты, надо в музее держать и всем за деньги показывать. Потому что, гадом буду, нет тебе равных.
Мы наскоро оделись. Все говорило о том, что хозяином ситуации является теперь Витек.
– В общем так, Лень, – посмотрел он на меня внимательно, пока я кое-как натягивал штаны. – Просек я всю эту историю. Досконально просек. Сергеич деньги перепрятал, только он. Больше некому. На-ка, держи на всякий пожарный, – достал он из-за пояса большой охотничий нож. – Какое-никакое, а все же оружие. И пырнуть можно, и горло перерезать. Если эта сука задумает сбежать – режь ее смело.
Я взял у него нож и стоял теперь, как последний придурок, непонимающе вращая его в ладони.
Витек извлек из кармана обрубок бельевой веревки.
– Обо всем позаботился, – улыбнулся он. – И о тебе тоже, госпожа удача. Подставляй ручонки!
Это было сказано Марине. Она вытягивать руки не торопилась. Витек приблизился к ней и со всей дури залепил девушке пощечину. Марина вскрикнула и инстинктивно подалась назад.
– Руки вперед! – крикнул он.
Она протянула ему ладони. Зажав между ног ружье, в несколько нескладных движений Витек обмотал их веревкой.
Марина, пока он делал это, взглянула на меня. Взгляд ее был выразительный, я понял, что она хотела сказать мне. «Не позволь другим дорогам соблазнить тебя», – говорили ее глаза.
– Значит, так, – объявил Витек. – План такой: идем сейчас в сторону поляны, встречаем там Владика и отправляем его на тот свет. Патронов, как я слышал, у него нет, так что замочить его – не проблема. Ну, а потом примемся за Сергеича. Он, видимо, уже смотался с бабками, но это ладно. Это ничего. Все равно найдем, куда он от нас денется. В городе появится, в квартиру к себе заглянет – там и встретим. А может, и раньше посчастливится.
– Знаешь, – делился со мной Витек воспоминаниями и ощущениями, – поначалу, когда произошло все это – бугра убили, Сергеич завопил – меня страх охватил. Реальный животный страх. Сам не помню, как с места сорвался. Бежал, бежал, часа два бежал не останавливаясь. До деревни добежать успел, только там передохнул. Отдышался и думаю: ну ты и ссыкло, Виктор Александрович. Редчайшее и бесподобнейшее ссыкло! Неужели злости у тебя нет? Неужели нет чувства собственного достоинства? Так есть же, – сам себе говорю, есть! Но, видишь ли, говорить – это мало. Его еще и чувствовать надо, ощущать каждым атомом. Прислушался я к себе – да вот же оно, вот! Чувство собственного достоинства. Огромная, беспредельная злость. И неужели я вот так просто, без борьбы, сдамся на милость обстоятельствам? Нет, решил, рано меня со счетов списывать. Я еще поборюсь. Завалился в первый попавшийся дом, старик какой-то. Я его за грудки. Ружье, говорю, есть у тебя? Ну, поотпирался он немного, пришлось пару тумаков ему отвесить. Тут же ружье притащил, тут же куча патронов нашлась. И нож, и веревка вместе с ними. Да и накормил заодно меня дед! Хорошим человеком оказался – бабло добудем, надо будет дать ему пару тысяч. Заслужил.
Я Витька не перебивал. Пусть выговорится.
– Лень, я, может, говорил тебе раньше что-то не то, обидные слова какие-то, но ты в голову не бери, ладно. Я тоже дураком бываю часто. На самом деле я тебя искренне уважаю. Цельную в тебе натуру вижу. Сбалансированную. Даже завидую в чем-то.
– Боюсь, он о тебе другое думает, – высказалась шедшая впереди Марина.
– Помолчи, стерва! – крикнул Витек. – Твое мнение никого не интересует.
– Ты, видимо, сволочью меня считаешь, – продолжал он. – Что сдал всех, что рассказал все этой девке. А я не сволочь, Лень, нет. Я просто запутавшийся человек. Но это все в прошлом. Мне за последние дни на многое глаза открылись. Я теперь не такой простофиля, как раньше.
– Сволочь ты и есть, – снова, повернувшись на ходу, бросила Марина. – Именно как о сволочи Леня о тебе и думает. Оправдывайся – не оправдывайся, другого звания ты уже не получишь. Да ведь, Лень?
– Вот смотри, а! – скривился в улыбке Витек. – Вот смотри, что делает, змея подколодная! Это она стравливает нас так. Вот, мол, сцепятся сейчас, один другого порешит, а в это время Владик подоспеет да второго прикончит. Ошибаешься, сучка! Я сейчас на такие провокации не поддаюсь!
Я так и не нашел места для ножа. Все еще нес его в руках. Чувствовал себя с ним совершенно несуразно.
– Слушай-ка, Лень! – остановился вдруг Витек. – А куда мы вообще ее ведем? Зачем она нам нужна? Для чего? Как заложница? Да у нас и так преимущество в оружии. Она же с языком своим змеиным еще много бед наделать сможет. Может, прикончить ее, да и все?
Я остановился рядом и вроде как раздумывал над его словами.
