Словом, несмотря на то что не все тибетцы следуют принципу «не навреди» — например, у нас есть мясники, забивающие скот, поскольку жителям нужно мясо, — сам принцип глубоко заложен в сознании нашего народа.
В целом Западу есть чему у нас поучиться. По крайней мере, наш пример заставит остальных людей задуматься над тем, какую работу они выполняют и каковы ее последствия для окружающих. Для человека, живущего в одной из индустриально развитых стран, где есть большие возможности выбора, лучше всего, я думаю, следовать буддийской заповеди и браться за ту работу, которая не причинит вреда людям и природе, не связана прямо или косвенно с эксплуатацией и обманом. Это, с моей точки зрения, наилучший вариант.
***
Итак, Далай Лама указал на еще одно, необходимое с буддийской точки зрения условие счастья: важно знать, какое влияние оказывает наша работа на остальных людей, и стремиться не причинять им вреда.
Мы уже говорили о разном отношении к работе, о том, что люди, работающие по призванию, чувствуют себя гораздо счастливее остальных. Те, кто любит свою работу, готовы заниматься ею бесплатно (если, конечно, они могут себе это позволить). Они видят в любимой работе возможность применить свои навыки и способности, видят в ней смысл жизни и верят, что таким образом приносят пользу всему человечеству.
Тем не менее Далай Лама считает, что одной работы по призванию недостаточно для настоящего счастья. Почему? Представьте себе компьютерного хакера за работой: он «взламывает» чужие компьютеры, чтобы снять деньги со счетов или разослать по миру миллионы компьютерных вирусов. Ему нравится его работа. Он абсолютно увлечен ею, испытывает состояние потока, не замечает, как летит время, преодолевает огромные трудности, применяет все свои знания, навыки и творческие способности. Компьютеры — его жизнь. Его работа идеально соответствует его жизненной философии — ведь он живет, подчиняясь древнему как мир правилу: «Кто сильнее, тот и прав. Пока живешь, надо брать от жизни все». И разумеется, результаты его работы сказываются на жизни всего человечества: ее следствием является повреждение миллионов компьютеров по всему миру. У этого человека, как и у всех профессиональных преступников и мошенников, есть своеобразное призвание: они получают удовольствие от незаконной деятельности и ни за что не станут заниматься честным трудом, пока их не принудят к этому насильно или пока с ними чудесным образом не случится внутреннего перерождения. Можно даже представить себе охранника в концлагере Освенцима, который верит, что работает по призванию и своими действиями способствует благу всего человечества.
Словом, тот, кто своей деятельностью вредит людям, тоже может получать определенное удовлетворение от работы. Но с точки зрения Далай Ламы, душевные состояния, сопутствующие такой вредоносной деятельности, — необузданная жадность, злоба, гнев или ненависть — просто несовместимы с понятием счастья.
Конечно, преступники и маньяки, одержимые идеей геноцида, представляют крайний случай. Как любит повторять Далай Лама, жизнь сложна, и наша деятельность может иметь разные, порой непредсказуемые последствия. Для прочного счастья необходимо знать, какое влияние она будет оказывать на окружающих людей.
Я неоднократно слышал, как Далай Ламу просили свести его жизненную философию к одному фундаментальному принципу. На этот трудный вопрос он, как правило, отвечал: «Если можешь, служи другим людям. Если нет — по крайней мере не вреди им». Я думаю, если мы станем следовать этому правилу в своей работе, то это уже станет серьезным шагом на пути к будущему счастью.
Глава 9
Счастье на работе
Сегодня мы в последний раз должны были беседовать с Далай Ламой у него дома, в Дхарамсале. Целую неделю мы говорили о природе труда, о том, Почему люди бывают недовольны своей работой и как сделать таких людей счастливее.
Взбираясь по грязной узкой дороге, ведущей к дому Далай Ламы, я проходил мимо магазинов, мимо занятых своими обычными делами мелких торговцев и в очередной раз вспомнил, что в Индии, как и в моем родном городе Финиксе, штат Аризона, большинство людей посвящают работе как минимум половину времени бодрствования. И до сих пор мы не ответили на вопрос: какое место занимает работа в наших поисках счастья? Насколько она дает возможность почувствовать себя счастливым?
***
Нашу последнюю беседу я начал так:
— На этой неделе мы много говорили о работе, об отношении к ней, о факторах, которые влияют на нашу удовлетворенность своим трудом. Сегодня наша последняя встреча, и я хотел бы поговорить с вами о взаимосвязи работы и счастья. Иными словами, я хотел бы узнать, какова роль работы, созидательного труда в достижении счастливой жизни? В какой степени она помогает достичь удовлетворения? Я говорю о любой работе, о любой продуктивной деятельности, дающей возможность повлиять на окружающий мир.
— Хорошо, — кивнул Далай Лама. — Но если мы собираемся обсуждать работу, продуктивную, или созидательную, как вы говорите, деятельность, давайте сначала определим, что имеется в виду под этим выражением, чтобы между нами не было недопонимания.
— Да, это хорошая идея, — ответил я.
— Если я правильно понял, — продолжал Далай Лама, — под продуктивной деятельностью ты подразумеваешь некую деятельность, направленную вовне...
— В общем, да, — согласился я.
— С моей точки зрения, внутреннее, духовное развитие тоже входит в понятие продуктивной деятельности. Таким образом, мы приходим к необходимости точнее определить, что такое работа. Каково твое определение продуктивной деятельности?
Вопрос Далай Ламы застал меня врасплох: у меня не было мыслей на этот счет. Пытаясь подобрать точное определение, я ответил не сразу. Пока я думал, Далай Лама продолжал рассуждать:
— К примеру, я — простой монах. Можно ли определить мою деятельность как продуктивную с точки зрения современного западного человека? Ведь многие мои занятия, особенно духовные практики и все, что связано с обязанностями Далай Ламы, не создают никакого продукта. Вот мне и интересно — с точки зрения западного человека, монах или монахиня, обладающие знанием и искренне следующие своим заповедям, — занимаются ли они продуктивным трудом?
— Думаю, что, с западной точки зрения, деятельность медитирующего в уединении монаха нельзя назвать продуктивной. Если честно, я не знаю точного определения продуктивной деятельности. Но я могу попытаться выразить взгляд рядового американца.
— Тогда нам точно понадобится словарь! — смеясь, сказал Далай Лама.
— Так вот, в представлении рядового американца продуктивная деятельность подразумевает, что человек каким-то образом влияет на окружающую действительность, что-то производит или совершает поступки. Словом, это деятельность, направленная вовне, и ее результаты поддаются измерению и оценке.
— В таком случае, — засмеялся Далай Лама, — мои несколько часов утренней медитации явно не носят продуктивного характера. Не так ли? То же самое можно сказать о приеме пищи и посещении туалета.
— Пожалуй, что так, — засмеялся я в ответ на шутку Далай Ламы. — Каково же ваше определение продуктивной деятельности?
— Трудный вопрос, — задумчиво сказал Далай Лама и сразу принял серьезный вид. — Думаю, даже западному человеку непросто на него ответить. В разных странах и разных культурах продуктивную деятельность понимают по-разному. Например, у коммунистов коммунистическая пропаганда, вероятно, считается продуктивной, тогда как в некоммунистических странах ее, скорее всего, сочтут бесполезной или даже разрушительной.
Он помолчал немного, обдумывая свои слова.
— Так ты говоришь, что с точки зрения американца моя утренняя медитация и духовная практика не считается продуктивной? Это напоминает мне китайскую коммунистическую пропаганду, которая превозносит некоторые виды тяжелого труда, а созерцательную жизнь монаха считает лишенной смысла. Но если уроки медитации — основа для моей преподавательской деятельности, моих лекций, это уже считается созидательной деятельностью. Встречаться с людьми, беседовать с ними, разъяснять — это ведь продуктивная работа?
— Да, несомненно, — ответил я. — Преподавание считается на Западе профессией, и если монах медитирует, а потом учит других людей, то он явно занимается продуктивной деятельностью. Есть множество людей, которые занимаются разными редкими предметами, например исследуют жизнь каких-нибудь жучков, и тем не менее их деятельность считается продуктивной, потому что преподаванием и написанием статей они вносят свой вклад в общее знание. Поэтому если вы находите практическое применение своей утренней медитации, ее тоже можно считать продуктивной деятельностью. Медитация не будет продуктивной, если вы проведете всю жизнь отшельником, не делясь с людьми теми истинами, которые вам открылись. Но, с вашей точки зрения, и такая одинокая медитация считается продуктивной? Как вы думаете, монах-отшельник, который проводит свои дни в уединении и медитации с целью достичь свободы, занимается созиданием?
