*Пры адступлент французау у веску Майшул1 панаеха-ла шмат салдат. Ус1х жихароу рассялшп па суседних весках, а у Майшули стали прыбыващ. фурманка са скрыням!. Дзещ падглядзела, што французы капаюцца на беразе возера. Праз колькх дзен салдаты зехал! i жыхары змагл! вярнуцца у веску. Найболып пдкауныя пабегл! адразу да вады. Каля сама-га возера бераг быу увесь перакапаны. Са стромкага схыга, Як1 падыходз1у да берага з другога боку, 6iai струменчык! крышчак. На вачах cyxi перад тым бераг ператварыуся у багну. Любая ямка 1мгненна запаунялася ваДой i плывуном, HixTo не ведау як дабрацца да закапаных французам! скрынь. Ад пакаления да пакаления перадавалшя тольк! расказы аб невядомых скрабах, схаваных на беразе возера.
Аднойчы перад М1калаеускай вайной у Майшул1 црыехал1 два французы. Яны штодня хадз1л1 да возера з нейк!м! приладам1 i копался на беразе. Французы жыл1 нескальк1 месяцау, а кал1 ад, язджал! сказал! гаспадару, што прыедуць яшчэ I давядуць справу до канца. Яшчэ паабяцал! пасля гэтага добра аддзячыць гаспадара загасщннасць. Неузабаве пачался вайна, потом сздыралася рэвалюцыя. У веску французы больш не приязджа1. Некато-рыя людз1 з веск1 caMi спрабавалг адшукаць скраб. Каму кал1 i давялося выкапаць яму, далей натыкал!ся на нейкую шпту…»
Оставалось перевести с белорусского на русский язык, поэтому пришлось обойти полдома в поисках кого-нибудь, кто хоть чуть-чуть понимал бы братский язык. К счастью, отыскал девочку лет четырнадцати во втором подъезде, которая несколько раз гостила летом у бабушки в городе Новолукомле и там немного поднаторела в разговорном диалекте. Естественно, особой ответственности от столь юной девчушки я не ожидал, но та старалась, как могла: за качественный перевод я пообещал ей большую шоколадку. Не прошло и пятнадцати минут, как я держал в руках ее версию перевода.
«При отступлении французов в деревню Майшули понаехало много солдат. Всех жителей расселили по соседним деревням, а в Майшули начали прибывать телеги с неким имуществом. Дети подглядели, что французы копаются на берегу озера (Рака). Через несколько дней, когда, солдаты уехали, жители смогли вернуться в деревню. Некоторая их часть сразу побежала к воде. Около самого берега вся земля была перекопана. (Далее следует малопонятная фраза, вразумительно перевести которую ей так и не удалось.) Рядом бил небольшой источник, отчего эта часть берега была сильно заболочена. Любая ямка мгновенно заполнялась водой и плывуном. Никто не знает, как добраться до закопанных французами вещей. Из поколения в поколение передавались только рассказы о сокровищах, спрятанных на берегах озера.
Однажды перед николаевской (1-й мировой) войной в Майшули приехали два француза. Они долго ходили возле озера с некими инструментами и копались на берегу. Французы жили там несколько месяцев, а когда уезжали, сказали помещику, что приедут еще и доведут дело до конца. Еще пообещали щедро наградить помещика за гостеприимство. Вскоре началась война, а затем и революция. В деревню французы больше не приезжали.
Некоторые жители деревни попробовали сами отыскать клад. Но кто выкапывал яму, тот натыкался на некую плиту…»
Я перечитал этот небольшой рассказик многократно и каждый раз отыскивал в нем что-то новое. Однако самое замечательное и перспективное открытие я сделал только тогда, когда вознамерился отыскать деревеньку Майшули на карте. О-о, это была еще та затея! Не менее сорока минут я тупо ползал с лупой по карте Белоруссии, пытаясь среди многих сотен названий отыскать нужное. Попытка с первого раза не удалась, и мне пришлось переключиться на поиски озера Рака, что представлялось более разумным. И точно. Озерцо с таким названием я отыскал буквально за десять минут, но… на севере республики.
И вот тут я призадумался. По моим устоявшимся с детства представлениям, французские войска действовали гораздо южнее этих мест. И это меня по-настоящему озадачило. Откуда в какие-то неведомые Майшули мог понаехать целый «шмат солдат»? Ведь от тех мест, по которым некогда двигались колонны отступающей «Великой армии» до озера Рака, было не менее двухсот километров! Неужели они специально оторвались от армии, чтобы зарыть какой-то обоз? Но в то время это было совершенно невозможно, поскольку у французов не оставалось больше лошадей, способных совершать такие подвиги. Это разом обесценивало все мои предыдущие знания и недвусмысленно намекало, что представление мое о ходе Первой Отечественной войны было, мягко говоря, весьма приблизительно.
Чтобы восполнить пробел, пришлось немедленно послать своему доброхотному помощнику запрос о том, что ему известно о действиях французов в 1812 году на севере современной Беларуси? Потянулись дни ожидания. Долгожданное письмо пожаловало из безумно далекого Гомеля лишь в конце февраля. Конверт был большой, толстый, и, открывая его, я в волнении едва не отхватил себе ножницами полпальца.
Впрочем, ничего нового для себя я там не почерпнул. Изучив десятка три ксерокопий и газетных вырезок, я обнаружил и приложенное к документам письмо. В нем Константин извинялся за долгое молчание и скудность отправленного материала, объяснив, что предложенная тема ему не слишком близка. Й советовал обратиться с аналогичной просьбой к директору краеведческого музея в Полоцке. При этом он клятвенно заверял, что «по известным причинам» именно там я найду максимум возможной информации о событиях 1812 года.
Слова «по известным причинам» разожгли мое любопытство. Можно, конечно, написать еще одно письмо, попытаться завести знакомства… Но такая тягомотина была уже недопустима. Заканчивался февраль, близилась весна, а ясности в деле Яковлева по-прежнему не было. Договорившись с напарником, я отработал несколько смен подряд и, выкроив себе для очередной поездки 4 дня, взял билет до Полоцка.
Поезд пришел к месту назначения довольно рано, когда все общественные учреждения в городе были еще закрыты. Впрочем, данное обстоятельство меня не огорчило. Можно было прогуляться пешком по новым местам и ознакомиться с местными достопримечательностями. Добравшись до помпезного, сталинской постройки здания гостиницы «Двина», я обратился к администратору с вопросом о свободном номере. Та заметно обрадовалась одинокому приезжему, посетившему город в столь провальный для всяких путешествий период, и предложила на выбор целых шесть номеров. Но едва она озвучила расценки за день проживания, как я тут же сильно засомневался в необходимости жить в одноместном номере.
– Как нее так, – поинтересовался я, тыча пальцем в прейскурант, – почему такая несправедливость? Здесь указано, что одинарный номер стоит 18 тысяч (имеются в виду рубли республики Беларусь), а вы требуете с меня 36!!!
– Так вы же иностранец, – невозмутимо отпарировала администратор, – а иностранцы у нас по закону платят вдвое больше!
– Какой же я иностранец? – попробовал я свести разногласия к некой неумной шутке. – Ведь мы с вами живем в союзном государстве, причем с 96-го года!
– Так это все вранье на высшем уровне, – равнодушно пожала округлыми плечами женщина. – Вот у меня на столе лежит четкое указание: по основному прейскуранту платят только граждане с белорусскими документами. Все остальные оплачивают номера в двойном размере. И о гражданах с российскими паспортами здесь ничего не сказано.
– В таком случае, – мигом пошел я на попятную, – нельзя ли пристроиться в более дешевую комнату7
В результате переговоров мне отвели койку в трехместном номере на четвертом этаже, где уже находился один постоялец. Сложив вещи в убогий шкаф с принципиально не-закрывающимися дверцами и прихватив с собой лишь деньги и фотоаппарат, я спустился вниз. Эта гостиница была несравненно комфортнее тех, что мне приходилось встречать. В номерах была горячая вода, и даже работал лифт. Более того, на первом этаже, несмотря на ранний час, в полную силу функционировала закусочная. Туда я и не замедлил направиться, ведь для прогулок по полусонному городу было еще достаточно рано. Неторопливый завтрак и столь же неспешно наступающий рассвет привели меня в столь благодушное настроение, что я повторил свой заказ дважды.
Признаться, погода для прогулок была не слишком подходящей. Низкая рваная облачность принесла из Европы мелкий дождичек, то и дело переходящий в снежную крошку, но такие мелочи не могли меня остановить. Натянув вязаную шапочку на уши и насвистывая немудреную песенку, я бодро зашагал вниз по улице Гоголя. Большой книжный магазин занимал весь нижний этаж кирпичного девятиэтажного дома при пересечении с улицей Коммунистической. Зашел посмотреть. Все же по «писательской* легенде, которую я на себя нацепил, мне следовало хоть чуть-чуть быть в курсе местных литературных новинок.
Рассеянно поводив глазами по прилавкам с учебниками и полкам со скудной беллетристикой, я приблизился к стойке с картами. Быть в Витебской области и не прикупить хороший, к тому же довольно точный местный атлас было бы непростительно. Заодно я прихватил и туристическую схему Полоцка, которая вскоре сослужила мне отличную службу.
