Она кивает. Сглатывает. И отпускает мое плечо.
Я иду к черному ходу, страшно жалея, что, кроме корочек, нет при мне нихера. Табельного нет, хотя бы какого-то ножа завалящего нет. Арматурину, что ли, подобрать? Хорош я буду… Мент с арматурой…
Но даже этого я сделать не успеваю, потому что задняя дверь открывается и оттуда выходят несколько крепких мужиков, таща с собой двоих детей. Веника и мою Ленку.
Я едва замечаю дополнительную нагрузку — несколько плотных пакетов.
Неподалеку тормозит тачка.
Понимая, что время уходит, я выступаю на свет. Мужиков пятеро. Я один. Иллюзий нет. Надо задержать. Только задержать. А там и наши подтянутся.
— Ребята, а куда это вы детей ведете?
Я притворяюсь полупьяным придурком, вышедшим из клуба по нужде и увидевшим то, чего не должен видеть. Представляться сейчас по полной программе — не особо правильное решение. Меня просто вырубят. Или кончат. А детей увезут. А так можно время потянуть.
— Не твое дело, свали нахер! — командует один из мужиков, продолжая тянуть детей в сторону машины.
Но Ленка узнает меня и моментально херит всю маскировку:
— Дядя Коля! — пищит племяшка и пытается вырваться из лап твари, что тащит ее.
— О как! Тот самый дядя-мент?
Мужики останавливаются, смотрят на меня внимательно. Трое из них, те, что не держат детей, бросают мешки на землю и начинают приближаться ко мне.
Похоже, Ленка про меня много чего рассказала, коза!
— Да, тот самый! — Голос племяшки звучит торжествующе, она теперь уверена в том, что все плохое уже позади, — и он вам сейчас глаз на жопу натянет!
Ох, ё!
Ленка!
Мне б твою уверенность!
— Стоять! Детей отпустили!
Скрываться больше нет смысла, а потому включаю ментовский голос.
Мужики переглядываются… И продолжают идти. Я, собственно, ничего другого и не ждал, но мало ли..
Это нормально. Плохо то, что, одновременно с этими тремя начинают двигаться и два других. И тащат мою племяшку, мычащую сквозь жесткую лапу одного из тварей и брыкающегося Веника к машине!
Так я могу и не успеть!
Я двигаюсь навстречу нападающим, забив на предупредительные слова и прочие растанцовки, которые, по инструкции, должен делать.
Уворачиваюсь от кулака одного, бью ногой в живот другого, перехватываю за предплечье и швыряю третьего в первого. Это только в фильмах после такого встают. В реальности твари валятся один на другого, мешают друг другу, а мне помогают.
По пути быстро, практически не отрывая взгляда от уже дотащивших детей до машины мужиков, бью ближайшего лежащего противника ногой в живот, лихорадочно ищу, чем бы остановить тех, других, но, как назло, ни пистолета, ни ножа завалящего, не вижу! Бандиты, бля! Даже оружие в руках удержать не могут!
А обшаривать их некогда!
Потому просто бегу.
И тут же возле ног моих крошится под пулей асфальт, я понимаю, что по мне стреляют, сука! Стреляют!
И падаю. Откатываюсь в сторону, в тень, вижу, как мужики зашвыривают детей в машину, один идет ко мне с пистолетом, а второй выруливает в проулок!
Это происходит настолько быстро, что я понимаю — не успеть! Я не успеваю! Не догоню! Никак! Ленку увезут! А меня пристрелят тут! И все! Все! А потом найдут Злючку и тоже кончат! Тут чего-то настолько серьезное, что готовы рискнуть!
А я не могу ничего сделать!
Не терминатор железный, на пулю не брошусь!
Откатываюсь подальше, заманивая нападающего в темень переулка, и не свожу взгляда с машины.
Сука! Уедут! Уедут сейчас! В машине детей кончат и закопают где-нибудь в лесу!
Не найдут!
Накрывает бешенство, понимание, что время уходит, уничтожает последние остатки соображения, и я кидаюсь в ноги караулящему меня мужику, надеясь сбить его и отобрать пистолет.
Он падает, но ствол не роняет, целится в меня, стреляет. Мимо! И тут уже мой ход! Я бросаюсь на него, выбиваю ствол, даже не отслеживаю, куда летит, с оттягом бью несколько раз по морде рычащего подо мной мужика.
И все это время отчетливо понимаю, что не успеваю. Не успеваю! Не успеваю я!!!
А потом слышу визг тормозов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поднимаю голову и вижу, как выезд из переулка перегораживает большой темный джип.
21. Те же на арене… И новые лица
Совершенно некогда думать, кто там такой шустрый подрулил, то ли свои, то ли чужие, потому что есть актуальный вопрос с недобитком, которого в итоге добиваю и вылетаю к машине тварей.
Вижу, как Ленка бьет по стеклу внутри машины. Маленькие кулачки мелькают. Дикая картина. В кошмарах буду эти кулачки в окне видеть… Не буду! Не буду, сука! Потому что успею!
Бегу к машине, из которой уже выскакивает водитель и наводит ствол на лобовуху черного гелика.
Второй, тот, что Ленку тащил, поднимает на меня пистолет.
Я резко ухожу в сторону, не теряя из виду происходящее.
Ленка уже не бьет по стеклу, рот раскрыт, слышен визг из приоткрытого окна водилы.
Мне бьет по нервам хлеще пули.
И ускоряет так же.
— Убрал тачку, сука! — орет водила и стреляет в лобовое гелика.
Один выстрел. Больше не успевает. Потому что его сшибает с ног что-то небольшое и темное, я в диких отсветах от вывески клуба сбоку не понимаю даже, что это. Кто это.
Слышу жуткий вой, мат, потом крик. Словно режут. По живому.
И надо всем этим тонкий пронзительный визг моей племяшки.
К моменту, когда я добегаю до места событий, события уже прекращаются. Вернее, меняют градус.
В свете фар и мерцании вывески притона я вижу непонятную черную кучу, в которой можно опознать водителя машины похитителей детей. Куча неподвижна. И, похоже, тут требуется серьезная помощь. Скорая.
Второй, тот скот, что тащил мою племяшку, в отличие от своего приятеля не лежит, а стоит.
На коленях.
Перед невысоким жилистым мужиком, пожилым, с жестким обветренным лицом сидельца.
Я свою клиентуру опознаю сразу.
И в нем, и в том, втором, что вырубил так жестоко стреляющего в гелик водителя.
Он, кстати, тоже в возрасте мужик. Стоит тихонько, опираясь на капот, ничем не впечатляющий. В кепарике брежневских времен, спокойный, как удав. Да и напарник его тоже спокойный.
Стоит, курит. Щурится на меня, на Ленку, уже не визжащую, а молча пялящуюся на нас через лобовое.
На тварь, стоящую перед ним на коленях, опустив голову, не смотрит.
Типа, пустое. Каждый день такое бывает. Ну стоит, ну скулит… И чего такого?
Я, пока пытаюсь выдохнуть и осознать ситуацию, даже скулеж разбираю:
— Витя… Витя, я не хотел… Ну так получилось…
— Вот это ты в дому и скажешь, когда в жопу будут дуплить, — философски замечает Витя, покуривая, — сам ведь знаешь, как там любят таких, как ты… По веселой статье пойдешь, Пухляш.
— Вииитяяя… — скулеж становится тоньше и пронзительней, — да я же ни в жизнь, да ты че! Я не по этой теме!
— Вот там и расскажешь. А еще раньше прокурору. Вон он, прибежал, кстати.
Витя, не вынимая сигареты, остро смотрит на меня, и становится понятно, что не только я его срисовал. Он тоже. И, может, еще раньше меня.
— Долго бежишь, мент, — говорит он, — нормы ГТО не сдают теперь, что ли, в мусарне?
Я открываю рот, чтоб ответить, но тут Ленка в окно пищит:
— Дядя Коля! Венику плохо!!! Его по голове ударили!!!
Я смотрю на заплаканное лицо племяшки и испытываю дикое желание садануть под ребра стоящему на коленях Пухляшу.
Витя понимающе скалится железными зубами:
— Не лезь пока, пусть постоит, иди к своей девке, мы с Васей покараулим до приезда ваших, да Вась?
Мужичок в кепарике кивает.
Я еще раз оценивающе смотрю на Витю, потом разворачиваюсь к плачущей Ленке.
— Вась, открой это корыто, там ключ у той кучи говна должен быть. — Командует Витя.
Вася ногой переворачивает бездыханное тело, достает ключ.
— Он живой? — интересуюсь я, прикидывая, чего делать, если сдох.
