Но, пока они смотрели, у паука, к удивлению Тора, выросла новая лапа. Он зашипел, издав ужасный звук и, когда широко открыл свою пасть, оттуда вдруг появилась огромная шелковая паутина, выстрелившая и опутавшая их всех. Это была самая липкая вещь их всех, что Тор когда-либо встречал и, когда паук обернул ее вокруг них снова и снова, вскоре Тор почувствовал, что он не может пошевелиться, полностью ограниченный.
Паук поднял их всех в воздух и раскачал перед собой, словно решая, кого съесть первым. Казалось, он остановил свой выбор на Рисе и, наклонившись вперед, он открыл свои челюсти, собираясь его съесть.
Торгрин – беспомощный, как и остальные – закрыл глаза и призвал на помощь свою внутреннюю силу.
«Пожалуйста, Господи. Не оставляй меня. Не здесь, не в этом месте. Не позволяй моим друзьям умереть».
Постепенно Тор почувствовал, как внутри него поднимается тепло. Он ощутил, как к нему возвращается внутренняя сила, он вспомнил свое время в Земле Друидов и начал ощущать энергию паука, саму природу паутины и внутри него поднялась древняя, безошибочная сила, сильнее любого оружия, любого человека или существа. Тор почувствовал, что браслет матери зажужжал на его запястье, он открыл глаза и посмотрел.
В паутине начала выгорать дыра, исходящая из бриллианта в браслете. Она становилась шире, и Тор почувствовал, как его рука освободилась. Вскоре дыра выгорела еще больше и Тор освободился от паутины.
Он повернулся и прыгнул в пасть паука как раз тогда, когда тот собирался съесть Риса. Тор бросился внутрь, уперев руки в верхнюю челюсть и толкая изо всех сил, пока паук не закричал и не выронил Риса на землю.
Тор выпрыгнул из пасти паука и в эту минуту монстр закрыл пасть, чуть не убив его. Тем же самым движением Тор прыгнул вверх на спину паука, подняв свой меч и вонзив его в основание шеи.
Лапы паука подогнулись и он упал на живот, пронзительно закричав.
Один за другим его братья по Легиону освобождались от паутины, после чего Тор использовал свою силу для того, чтобы управлять паутиной и несколько раз обвернуть ее вокруг паука, пока тот не перестал двигаться, оказавшись в беспомощном положении, рассвирепев. Тор нагнулся и схватил паутину, размахнулся ею нечеловеческой силой и швырнул ее.
Паук полетел через деревья, пока, наконец, не упал далеко в море со всплеском. Он шипел и размахивал лапами, а они все наблюдали за тем, как он медленно погружается в море.
Молодые люди обменялись удивленными взглядами, осознавая, как им повезло остаться в живых, как близки они были к смерти. Когда все они направились к лодке, Тор понял, что даже в этом пустом море они ни одно место не могут считать безопасным.
Глава девятнадцатая
Передав ребенка Иллепре, Гвен преклонила колени на палубе корабля рядом с Аргоном, положив руку на его запястье. Оно было холодным на ощупь с самого начала их путешествия, и он все еще лежал в том же положении, в котором она его оставила. У Гвен сердце разбивалось каждый раз, когда она видела Аргона таким, лежащим на спине. Он выглядел таким хрупким, таким слабым, его глаза шевелились под закрытыми веками, словно он видел какой-то сон, находясь в другом мире.
«Аргон, ты здесь?» – спросила она. – «Вернись ко мне».
Аргон не ответил и даже не дрогнул. Гвен чувствовала, что часть Аргона все еще находится с ней, но другая его часть далеко. Она спрашивала себя, вернется ли он к ней когда-нибудь. Он отдал большую часть себя, чтобы они смогли выжить, и Гвен чувствовала из-за этого вину. Больше всего на свете сейчас ей хотелось обратиться к нему с вопросами, она как никогда нуждалась в ответах. Вот она, Королева, возглавляющая народ в изгнании, направляющаяся в самое невероятное из всех мест, прямо в сердце Империи. Гвен задавалась вопросом о том, не является ли этот план безумным, не находятся ли они в последнем смертельном путешествии, в то время как течение уносило их все дальше и дальше на восток, подальше от Кольца, от Верхних Островов и, более того, от Гувейна и Тора.
Гвендолин закрыла глаза и ощутила страх. Она подумала о Торе и Гувейне, которые находятся где-то в море, в поисках друг друга, так далеко от нее. Она знала, что это путешествие, после которого они могут никогда не вернуться. Девушка удивлялась тому, как судьба может быть настолько жестокой, что забрала у нее Торгрина в тот самый момент, когда она снова увидела его. Суждено ли им когда-нибудь быть вместе в одном месте? Поженятся ли они когда-нибудь? Осядут ли они где-нибудь вместе?
Гвен открыла глаза и увидела, что Аргон не сможет ответить ей сейчас. Она сама по себе и должна быть сильной ради всех своих людей.
Гвендолин поднялась на ноги и подошла к краю палубы, глядя на экзотических существ в этой части моря, заметив, что все ее люди стоят у края перил. Она проследила за их взглядом и, подняв голову вверх, удивленно моргнула. На высоте в сотню ярдов вместо облаков было море – такое же море, как под ними. Сначала она подумала, что это отражение, но затем поняла, что это настоящее море, плывущее в небе. Из него выпрыгнула рыба, после чего снова погрузилась в воду.
Это было самым странным из всего, что она когда-нибудь видела, и Гвен не понимала, как это возможно.
Гвен всмотрелась в горизонт и увидела сотни радуг. Они были не в форме арок, а в форме круглого конуса, поднимаясь прямо из моря в небо. Повсюду были разноцветные конусы, освещающие море.
Гвен услышала странный шум и, посмотрев вверх, увидела огромную птицу с размахом крыльев около двадцати ярдов, с большой гротескной головой, которая кружила над ними и пронзительно кричала. За ней появились еще несколько птиц, которые ныряли вниз и хватали странных существ из воды – сверкающих оранжевых существ, похожих на кальмаров – после чего глотали их и улетали прочь.
Чем дальше в море они уплывали, тем более странным становилось все вокруг. Аромат воздуха здесь был другим, ветер был другим. Они приближались к стране, которую Гвен никогда не видела, которую она даже не хотела видеть. Девушка скучала по дому, желая повернуть назад, желая, чтобы все вернулось на круги своя. Но она заставила себя осознать, что прошлое ушло навсегда.
Гвен снова подумала о Гувейне, который находился в море, и ее мысли обратились к Торгрину. Чем дальше от них она уплывала, тем тяжелее на сердце у нее становилось, тем больше была вероятность того, что она никогда снова их не увидит. Склонившись над перилами, Гвен достала перо и свиток пергамента с пояса и начала писать:
«Мой дорогой Торгрин.
Моя любовь к тебе не ослабла и никогда не ослабнет. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, и я знаю, что ты воссоединишь нас с нашим сыном. Я хочу, чтобы ты знал, какое место ты занимаешь в моем сердце. Я думаю о тебе, я мечтаю о тебе, и ты прямо здесь, рядом со мной. Ты – единственный, кого я когда-либо любила, и я никогда не перестану любить тебя.
Твоя возлюбленная навсегда,
Гвендолин».
Гвендолин взяла свиток и тесно его свернула. Она засунула руку в свою сумку, достала оттуда небольшую бутылку, открыла ее, поставила внутрь письмо и запечатала ее. По ее щеке покатилась слеза, она подняла руку и смахнула ее. Слеза пролетела в воздухе и с тихим всплеском приземлилась в море.
Когда ее ничего не обещающее сообщение поплыло по воде, Гвендолин рассчитывала на то, что бутылка уйдет под воду. Конечно, она знала, что Тор его не получит. Но ей нравилось думать, что, когда сообщение окажется в воде, Тор каким-то образом его почувствует.
Наблюдая за небольшой бутылкой, Гвен вдруг услышала высоко над головой крик, не похожий на крики других птиц. Она подняла голову вверх и на сердце у нее потеплело, когда она увидела своего старого друга Эстофелеса, который низко нырнул, нацелившись на стеклянную бутылку. Птица нырнула вниз и спасла сообщение Гвен из воды, подняв бутылку в своем клюве. Сокол закричал, взмахнув своими огромными крыльями и унеся ее в небо в западном направлении.
Наблюдая за тем, как улетает сокол, Гвендолин чувствовала, как ее сердце наполняется надеждой.
«Эстофелес», – подумала она. – «Найди Торгрина и отнести ему мое сообщение».
Гвен услышала странный шум в нескольких метрах от себя, на другой стороне палубы. Обернувшись, она увидела Сандару, которая перегнулась через перила, бросая цветы и пепел в воду, напевая что-то на странном языке. По какой-то причине при взгляде на нее Гвен стало лучше. Было в ней что-то – целительное качество – что заставляло Гвен ощущать покой рядом с этой девушкой.
Сандара повернулась и посмотрела на нее своими большими черными пронзительными глазами, и пристыженная Гвен быстро вытерла слезы.
Сандара улыбнулась и подошла к ней, положив руку ей на плечо. В эту минуту Гвендолин почувствовала, как в нее проникло тепло, ей показалось, что каким-то образом, несмотря ни на что, все будет хорошо.
