Вскоре раздался звон колоколов, и корабль наполнился криками, начался хаос.
«Что на тебя нашло?!» – спросил Кендрик.
Но Сандара была занята, глядя на других людей. Она развернулась и увидела, что многие люди бросились к перилам по всему кораблю, перегнувшись и глядя на светлую воду. Отчаявшись спасти их, девушка побежала в другую сторону корабля, она хватала людей сзади и отдергивала их, чтобы они не смотрели на воду.
Кендрик увидел, что делает Сандара, и присоединился к ней. Вдвоем им удалось спасти достаточное количество людей.
Но они не успели добраться до всех людей, и для тех, кто не послушал, было слишком поздно. Сандара с ужасом увидела, как один человек за другим, которые смотрели на воду, превратились в камень.
Один за другим они начали падать через перила, воздух наполнился плеском камней, падающих в воду, когда они начали погружаться в море смерти.
Глава двадцатая
Волузия сидела на мраморном троне, нетерпеливая, импульсивная, и смотрела на двух обычных заключенных, закованных в кандалы. За ними, на расстоянии, поднималось скандирование сотен тысяч ее граждан, втиснутых в Колизее. Они закричали, когда на арену выпустили разифа. Не желая, чтобы ее отвлекали от великого момента, Волузия посмотрела мимо этих отбросов общества и увидела ярко-красного зверя размером со слона, с тремя рогами, широкими квадратными мордой и челюстью и с толстой шкурой, как сотня мечей. Он неистово метался по арене. Земля дрожала, пока зверь бегал по кругу на грязном полу снова и снова, охваченный яростью, высматривая какую-нибудь жертву.
Толпа бешено кричала, предвкушая предстоящий кровавый спорт.
Холодные черные глаза Волузии повернулись и сосредоточились на двух мужчинах, которые стояли перед ней. Она смотрела на них с равнодушием и видела, что выражение лиц этих мужчин среднего возраста смягчается при взгляде на нее. В их глазах зажглись новая надежда и кое-то еще – вожделение. Волузия всегда производила на мужчин такой эффект. И хотя ей шел всего семнадцатый год, она уже прожила достаточно долго, чтобы стать свидетельницей производимого ею эффекта: все мужчины и женщины, которых она когда-либо встречала, считали ее великолепной. Ей даже не нужно было, чтобы они ей об этом говорили. Когда Волузия смотрела в зеркало, что случалось часто, она и сама это видела. Обладая черными глазами, длинными волосами цвета воронова крыла до пояса, идеально точеными чертами, белой алебастровой кожей, она отличалась от своей расы.
Волузия отличалась от них во всем, ей – несмотря на то, что она была представительницей человеческой расы – удалось подняться до правительницы расы Империи этого города, как прежде удалось ее матери. Пусть этот город и не был столицей Империи, но, тем не менее, это была столица Северного Региона Империи и, если бы не Ромулус, никто не стоял бы у нее на пути. На самом деле, Волузия считала себя, а не Ромулуса, бесспорным правителем Империи, и вскоре она собиралась это доказать. Между Югом и Севером всегда существовало соперничество, беспокойный союз, и до недавнего времени Волузия позволяла Ромулусу считать, что власть находится в его руках. В интересах Волузии было, чтобы ее считали слабой.
Разумеется, она была далеко не слабой, и все в ее городе отлично знали об этом.
Глядя на этих двух мужчин, которые открыли рты при виде нее, Волузия покачала головой. Насколько же они глупы, если смотрят на нее как на сексуальный объект. Очевидно, они не знали о ее репутации. Волузия стала Императрицей всей Северной Империи не благодаря своему внешнему виду. Она преуспела благодаря своей беспощадности. В действительности, он была намного беспощаднее любого мужчины, любого генерала, любого великого дворянина, которые служили в Палате Лордов на протяжении веков. Она была беспощаднее даже собственной матери, которую она задушила своими собственными руками.
Беспощадность Волузии уходит корнями в тот день, когда мать продала ее в бордель. Ей было всего двенадцать лет, когда ее мать, богатств которой было не сосчитать, решила превратить жизнь Волузии в ад – веселья ради. Волузия была потрясена, когда ее сопроводили в небольшую комнату к первому клиенту. Но ее клиент – толстый, грязный человек лет пятидесяти – был потрясен еще больше, когда вместо гостеприимной девушки он встретился с безжалостной убийцей. Волузия удивила даже саму себя, когда совершила первое убийство, обернув шнур вокруг его шеи и начав душить его изо всех сил. Он беспрестанно боролся, но она не отпускала.
Больше всего Волузию удивила не ее храбрость, беспощадность или решительность, а то, какое удовольствие она получила, убивая его. Она рано узнала, что у нее есть способности к убийству, рано познала наслаждение этого. Ей просто нравилось причинять боль другим, и эта боль была намного сильнее той, что они намеревались причинить ей.
Волузия выбралась из того борделя при помощи убийства, и она продолжала убивать на пути к дому власти Волузии, наконец, отобрав жизнь у собственной матери и заняв трон. Волузия спала с мужчинами, когда ей это было нужно, но она всегда убивала их после. Ей не нравилось оставлять следы всех тех, кто с ней контактировал. Она считала себя богиней, которая была выше того, чтобы взаимодействовать с кем-либо.
Теперь, когда ей было всего семнадцать лет, Волузия укрепила власть в своем большом городе и сидела на троне своей матери, накопив столько власти, что все граждане трепетали перед ней. Другие правители остальных провинций Империи использовали жестокость для достижения своих целей, что очень нравилось Волузии. Она хотела пойти дальше, быть более жестокой, делать больше того, что сделал бы любой на ее месте. Она считала более чем ироничным, тот факт, что город был назван в ее честь, словно ей всегда было суждено править. Она считала, что это судьба.
«Моя Императрица», – осторожно объявил королевский стражник. – «Этих двух пленников перед вами поймали, когда они порочили Ваше имя на улицах Волузии».
Волузия окинула их взглядом с ног до головы. Это были глупые мужчины, крестьяне, закованные в кандалы, облаченные в лохмотья. Они смотрели на нее с непритязательными улыбками. Один из них смотрел на нее во время официального заявления, в то время как другой выглядел нервным и раскаивающимся.
«Что вы можете сказать в свое оправдание?» – спросила она мрачным, глубоким голосом, напоминающим мужской.
«Миледи, я ничего подобного не говорил», – ответил дрожащий пленник. – «Меня неправильно услышали».
«А ты?» – спросила она, повернувшись ко второму человеку.
Тот поднял вверх подбородок и вызывающе посмотрел на нее.
«Я порочил Ваше имя», – признался он. – «И Вы это заслужили. Вы – все еще юная девушка, но уже заслужили репутацию садистки. Вы не заслуживаете того, чтобы сидеть на троне».
Мужчина окинул ее взглядом с ног до головы, словно она была всего лишь сексуальным объектом. Волузия поднялась, выпятив вперед внушительную грудь, она стояла прямо, демонстрируя свою идеальную фигуру. Ее глаза зажглись, в то время как он продолжал смотреть на нее. Ее тошнило от этих мужчин. Ее тошнило от всех мужчин.
Волузия медленно приближалась к узникам, глядя на них, и, наконец, приблизилась к одному из них, который искоса смотрел на нее. Девушка подошла к нему, сняла небольшой металлический крюк и одним быстрым движением она вонзила его кверху, под подбородком мужчины, вздернув его как рыбу.
Мужчина закричал и упал на колени, из его горла хлынула кровь. Волузия давила на крюк все сильнее и сильнее, наслаждаясь тем, как мужчина извивался, пока, наконец, он замертво не упал на землю.
Волузия повернулась к другому пленнику, который теперь безусловно дрожал. Она чрезвычайно наслаждалась своим утром.
Пленник упал на колени, дрожа.
«Пожалуйста, миледи», – умолял он. – «Пожалуйста, не убивайте меня».
«Знаешь ли ты, почему я убила его?» – спросила она.
«Нет, миледи», – ответил он, рыдая.
«Потому что он сказал правду», – с насмешкой сказала она. – «Я даровала ему милосердную смерть, потому что он был честен. Но ты не честен. И смерть твоя будет беспощадной».
«Нет, миледи! НЕТ!» – крикнул мужчина.
«Поднимите его!» – приказала Волузия своим людям.
Ее стража бросилась вперед, схватила пленника, подняла его, в то время как он дрожал, и поставила его перед ней.
«Отведите его назад», – приказала Волузия.
Они выполнили ее приказ, оттащив его в краю мраморной террасы. Там не было перекладин, между краем и падением на арену внизу не было ничего, и мужчина с ужасом оглянулся через плечо.
Внизу бушевал разиф, разъяренный толпой, ожидающий прибытия соперников.
«Я не считаю, что ты достоин жить», – объявила Волузия. – «Но я думаю, что ты достоин того, чтобы меня развлечь».
Она сделал два шага вперед, подняла стопу и толкнула его в грудь, сбив мужчину назад с балкона своими серебряными сапогами.
