В Великобритании, которая в результате национальных революций потеряла большинство своих многочисленных заокеанских территорий, усилился этнический национализм. Значительная часть ирландцев, валлийцев и шотландцев считают, что они и англичане принадлежат к разным нациям. Валлийский и ирландский национальные движения привели к тому, что стоит вопрос об автономии этих регионов Великобритании. В столице Шотландии на плакатах написано: Here is Glasgow. We are scottish, not british – «Это Глазго. Мы шотландцы, а не британцы».
Древняя история национализма и во Франции. Сейчас он выливается в протесты против засилья в стране чернокожих граждан – часто к тому же мусульман – из бывших французских колоний, а также экономических беженцев из других стран Европейского союза.
Немецкий национализм появился задолго до шовинизма Гитлера. Такие немецкие учёные, как географ Гердер (1744 – 1803) и философ Фихте (1762 – 1814), проповедовали этнический национализм, считая, что все политические противоречия могут быть преодолены, если народ будет сплочён национальным духом. В конце XIX – начале ХХ вв. мощными в Германии стали так называемые «всегерманское движение» и пан-германизм, проповедовавшие объединение в одной стране всех этнических немцев.
Как уже отмечалось, националистические партии получают всё большую поддержку в десятках стран Европы – в ЕС и вне его. Но некоторые народы своей независимости, своей государственности до сих пор не имеют.
На границе Испании и Франции за независимость Страны басков с 1959 года борется националистическая ЭТА (баск. Euskadi Ta Askatasuna – «Страна басков и свобода»). Идеологом баскского национализма был Сабино Арана, который более ста лет назад провозгласил, что Испания превратила Страну басков в свою колонию, и требовал независимости провинции. Во время фашистской диктатуры Франко автономия края была отменена, баскский язык запрещён. В 1937 году немецкий легион «Кондор», который воевал на стороне франкистов, стёр с лица земли многовековой символ свободы, национальную святыню басков – город Гернику (картину Пикассо знают все). На парламентских выборах в Испании в конце 2011 года баскская националистическая коалиция «Амайур», костяк которой, как считается, составляют последователи ЭТА, получила семь депутатских мест. На выборах в Баскский провинциальный парламент в 2012 году националистические партии получили более 60% голосов.
У руководителей многих из этих движений тоже есть неплохие шансы получить Нобелевскую премию мира – нужно только сначала победить.
Сильные нации, слабые нации
О силе или слабости наций учёные стараются не говорить, но простого человека за компьютером этот вопрос интересует – поэтому стоит посмотреть, что понимает в интернете рядовой гражданин под силой нации.
«Нация может быть сильной, лишь имея сильную экономику».
Здесь всё просто – стоит лишь сравнить валовой внутренний продукт (ВВП). Если захочется «силы» поточнее – то надо разделить ВВП на численность населения.
«Сильная нация должна иметь сильную науку».
«Здоровая молодёжь (вариант: здоровое общество) – сильная нация».
«Культура важна…“, – пишет один. Другой продолжает: «Я считаю, что та нация сильна, у которой есть будущее. Ей помогут интеллектуальные, культурные ценности и удачное географическое положение…»
Кажется, всё как раз наоборот: не сила от ожидаемого будущего, а лучшее или худшее будущее – от большей или меньшей силы, не так ли?
«Прочная семья – сильная нация».
«Трезвый народ – сильная нация», мусульманам этого не понять…
Вот бывший президент России Дмитрий Медведев: «Мы сильная нация, потому что умеем побеждать». Интересно, как им это удаётся…
А вот их соседи: «Украинцы – самая сильная нация в мире!». Оказывается, на очередном чемпионате мира стронгменов страна заняла первое место.
«Герои делают нацию сильной…»
«Религия, готовность к самопожертвованию за веру…»
Иногда говорят «сильная духом нация».
Кто-то сравнивает военный потенциал, боевой опыт, расходы на вооружение – на первом месте США, за ними Китай, Великобритания, Индия. На пятом – Германия. За ней следуют Северная Корея, Турция, Россия. На девятом месте Израиль. Где Южная Корея, Вьетнам, Япония, Иран, где французы, которые сами себя называют grande nation, великая нация?
Соответствует ли этот рейтинг силе наций? И какую роль здесь играет, например, патриотизм солдат?
Есть попытки сразу назвать свои национальные приоритеты: японцы, евреи, чеченцы (шире – Северный Кавказ), вавилоняне, викинги, пуштуны, армяне…
Один автор поднимается до философского вывода: «Каждая нация уникальна, есть свои плюсы и минусы. Конечно, если в блендере всех замесить, то ничего хорошего не получится!».
Когда речь идёт о силе государства, то авторы не обходятся без обращения к силе нации: «Та страна сильнее, которая строится на одной нации, одной религии, одной идеологии. Религия и идеология – фундамент, нация – строительный материал. Отсюда понятно, что одного без другого не бывает».
Всё правильно, все высказывания – в точку: и о здоровье, и о физической силе, и о количестве солдат. Но что первично: сила нации увеличивается с ростом военных расходов или сильная нация заботится о надлежащей обороне страны? Легко спутать силу нации и уважение к силе её оружия. Быть чемпионом по экспорту, кажется, не то же самое, что быть сильной нацией. Экономически сильной – возможно, но…
Экономически „ успешными» считаются, например, арабские страны в Персидском заливе. Нефть, нефтедоллары позволили им неплохо обустроиться. Ради социального мира часть нефтедолларов была роздана соплеменникам. В Объединённых Арабских Эмиратах арабы получили в подарок участки земли, дома, деньги. Туристам там рассказывают, что арабы не работают, а заставляют работать на себя мигрантов.
Но сильная ли это нация? Хватит ли у неё «пороха» выстоять на этом уровне веками? Не придётся ли вернуться – после исчерпания запасов нефти – туда, где они были ещё несколько десятилетий тому назад: к верблюдам, ловле жемчуга и рыбы?
Что происходит, когда нефть заканчивается, показывает пример Бахрейна. Сунниты, мусульманская религиозная община, которые там у власти, подавляют шиитов – такую же мусульманскую общину. В 2011 году шииты вышли на улицы и были разогнаны танками. Пока танки помогают…
Поэтому для определения силы или слабости нации должны существовать, вероятно, какие-то другие критерии, другие мерила. Возможно, не количественные, а качественные. То, например, что упоминалось выше, – патриотизм, сила духа?
Но зачем нам знать, какая нация сильнее, какая слабее? С точки зрения международного права, все нации равны – независимо от их размеров и мощи.
Теоретически это так, практически – нет. На практике сильные нации подминают под себя международное право, трактуют его в свою пользу. Это сегодняшнее «демократическое» право сильного. Поэтому даже если нет стремления становиться сильной нацией, то интересно хотя бы знать, какая нация такой является.
Поскольку все проблемы нации в нынешние времена табуированы, то исследований о силе или слабости наций немного. Однако без анализа различий не понятно, во-первых, чем отличается сильная нация от слабой, во-вторых, почему национальное стремление к силе определяет жизнь нации и с какой пользой или с какими потерями оно связано, и, в-третьих, где путь, ведущий нацию к силе.
Попробуем кратко синтезировать мнения нескольких авторов, добавив к ним и собственные соображения.
Прежде всего, силу или слабость нации нельзя связывать с такими легко сравнимыми и часто квантифицированными (выраженными количественно) показателями, как экономическая успешность страны, её культурное достояние, состояние армии, СМИ и т. д. Страна может жить богато, а нация оставаться слабой – мы уже упоминали ОАЭ. Страна может иметь вышколенную и до зубов вооружённую армию, однако потерпеть поражение там, где она нарывается на отпор сильной нации. То есть нельзя путать силу нации и силу государства, тем более военную силу.
Сила или слабость нации не определяются также общественным строем: для неё всё равно – диктатура, монархия или демократия.
Говоря о силе или слабости нации, мы не оперируем такими понятиями, как добро или зло. Вопрос силы – это не вопрос нравственности. Сила сама по себе не может быть ни моральной, ни аморальной. Сильная нация может вести себя недостойно и цинично, а слабая, наоборот, стать образцом для подражания. Поскольку о нравственности, в зависимости от точки зрения, спорить можно долго, мы не намерены этого делать. В этом тексте мы ни в коем случае не пытаемся давать нравственные оценки тем или иным поступкам сильных и слабых наций. Для нас важна лишь сила как таковая. Куда нация направляет свою силу – это уже вопрос политики.
